Ничей

– На словах расскажи.

– Это ваше старое, с первых выборов, еще депутатских, – напомнил я. – Вы там под берёзой стояли.

– Да, знаю, – отозвался кандидат. – Берёзу только уберите.

– Уже убрали.

– Тогда утверждаю.

Рекламное агентство наотрез отказалось вернуть нам деньги за два дня просрочки. Там резонно сослались на уже подписанный договор и дали понять, что накладка с размещением изображений – исключительно наша собственная проблема. Естественно, всё это было сделано в максимально цивилизованной форме, с улыбками в тридцать два зуба и предложением испить кофе или чаю с бергамотом. Не помог и мой визит туда.

– Что с лозунгом? – спросил я в завершение разговора. – Вы определились?

– Записывай, – ответил кандидат. – Лозунг такой: «Приду и сделаю!»

У меня мелькнула мысль, что такой лозунг больше подошел был мастеру-сантехнику, нежели будущему парламентарию. Тут, конечно, правильнее было бы сначала выслушать настоящих социологов. Но социологов не было и не предвиделось более, и я в очередной раз промолчал, положившись на интуицию Макеева.

Когда мы оказались у подъезда, я обратил внимание на здоровенный, иссиня-черный «БМВ», никогда ранее не виденный мной во дворе. Арам только языком поцокал.

– Ай, хорошая машина! Но «Инфинити» лучше.

Для меня, отродясь не садившегося за руль, это был пустой звук. Я зашел в подъезд, вызвал лифт и через минуту зашел в офис.

Володя и Наталия встречали меня не одни. На диване в свободной позе сидел еще сравнительно молодой брюнет с волосами цвета «БМВ», стоявшего внизу. Лицо его, как и вся фигура, было несколько полноватым и каким-то скучающим. Одет он был вполне по моде, на ногах ловко сидели коричневые кожаные туфли с длинными носами. На шее из-под рубашки виднелась золотая цепочка, в руке он вертел связку ключей и брелок.

– Алексей Николаевич, это Матвей. От Георгия Александровича, – представила его Наталия.

– Финансовый уполномоченный, – как бы нехотя, с ленцой, уточнил новоявленный Матвей.

– Очень приятно, – сказал я чуть фальшиво. – А фамилию вашу можно узнать?

– Крохоборцев, – так же нехотя отрекомендовался он.

Я решил, что фамилия точно подходящая.

– Что ж, значит, буду отдавать всю документацию вам и заявки делать своевременно, – начал я бодро, – а вы тогда разберетесь.

– Разбираться я не буду, – не меняя голоса и посадки, прервал меня уполномоченный. – Мое дело простое: передавать бумаги нужному человеку.

Я выжидательно посмотрел на него.

– Можно объяснить?

– А вам Георгий Александрович не объяснил? – приподнял одну бровь Матвей с финансовой фамилией.

– Не успел, наверное.

– Ну, тогда пусть лучше сам всё расскажет. Он меня предупредил про бдительность.

Наталия чуть не сползла по клавиатуре. Володя смотрел на загадочного уполномоченного огромными глазами, ничего не понимая.

– Ладно, – кивнул я. – А контакты… э-э… есть у вас?

– Я секретарю визитку оставил, – сообщил он, поднимаясь с дивана.

Я типичный гуманитарий, но содержание визитки окончательно убедило меня в том, что важный уполномоченный вряд ли имеет отношение к финансам. Значилось в ней вполне безликое название малоизвестной фирмы, которая занималась прокладкой кабелей и установкой антенн сотовой связи. Матвей оказался ее исполнительным директором.

– Его тачка, – определил Володя, глядя в окно на отъезжающий «БМВ».

Повертев визитку в руках, я подумал, что когда-то, кажется, уже слышал эту фамилию. Только в связи с чем, вспомнить никак не мог.

– Чего зубоскалите? – спросил я Володю и Наталию, которые просто давились от смеха. – Учитесь! Ценит себя человек.

Со своих шибко важных встреч Макеев вернулся злой, как собака. Местом сбора в тот вечер был назначен офис Василия Александровича. Его хозяин сидел чем-то здорово озабоченный и посматривал на часы. Нас он, впрочем, приветствовал, как всегда, доброжелательно. В предбаннике мы разминулись с Арифом Везировым, бывалым журналистом из местной когорты корифеев. Ариф дебютировал еще в совковых заводских многотиражках, потом трудился в комсомольском и партийном печатных органах. Сейчас он числился на полставки в «Привратнике» и писал в час по чайной ложке: что-то о тяжелой промышленности, которой в нашем славном городе почти не осталось. Ариф как-то суетливо прошмыгнул мимо, от него повеяло перегаром.

– Жалоба где? – первым делом спросил кандидат.

Андрей передал ему текст. Макеев-старший стремительно пробежал его глазами и отложил в сторону.

– Скучно пишешь. Уснуть можно.

– Георгий Александрович, это не художественная литература.

– Ты не прав, – остановил его кандидат. – Я вот не юрист, а любого юриста за пояс заткну, если надо будет. Тут надо бить в лоб, а ты так, поглаживаешь как бабу.

Андрей устало посмотрел на него и помассировал переносицу.

– Сошлись на президента, найди цитатку. Копию в прессу отдадим, – нес дальше Макеев. – Всему вас учить надо!

При слове «пресса» Володя беспокойно пошевелился. Как выяснилось, не зря.

– Володь, ответь мне: чего тебе не хватает, чтобы газету доделать?

– Мы в этот раз хорошо посидели, но вы очень спешили и отложили биографическую часть на потом, – принялся докладывать Паньшин. – Надо еще хотя бы полчаса уделить.

– Ты журналист или кто? – в лоб спросил кандидат.

Володя чуть смешался.

– Ты что, домыслить за меня не можешь? Может, мне самому сесть и сделать, а?

«Приду и сделаю», – подумал я, но вслух, к счастью, не произнес.

– Алексей, наведи порядок в штабе, – обратился ко мне кандидат. – У тебя люди вполсилы работают. Или сам за них работай, если организовать не получается.

Памятуя о том, что язык мой – враг мой, я и тут смолчал.

– Фотосессия во сколько завтра? – спросил Макеев.