Ничей

– По расклейке есть вопрос, – бухнул он с порога.

– Неужели плохо поработали? – удивился я.

– Берут много за труды.

– Обновлять постоянно придется, обдерут ведь дворники. Сами знаете.

– Свои обновят. Поставь задачу Роману, чуток его ребятам доплатим.

По тону и виду было ясно, что спорить бессмысленно.

– Организация у нас никуда не годная, – едва сняв пальто, вышел на любимое свое обобщение Георгий Александрович. – Илья Валентинович уже встречи проводит.

– Завтра и мы начинаем.

– Я свои первые выборы, считай, один выиграл, – не слушая, поливал дальше мой клиент. – Лариса Критская, помню, за всю прессу отвечала, а я встречи проводил, по три-четыре за день.

Ларису я знал со времен своей журналистской юности. Была она, в самом деле, девушкой бойкой, умной и симпатичной, только имела одну слабость, присущую творческим людям. Эта слабость и вырвала ее из наших общих рядов. Позапрошлым летом я повстречал Критскую и поспешно перешел на другую сторону улицы. Было понятно, что говорить с ней, собственно, уже не о чем. А просто смотреть на человека, доведшего себя до печального состояния, мне всегда больно.

– Сам, сам всюду успевал! – нахваливал себя кандидат. – Народ валом валил!

Наталия, почти не дыша, слушала его повествование о героической эпохе богатырей и кудесников. Андрей не поднимал глаз от документов.

Я решился прервать поток воспоминаний.

– Алёна дела сдала. У вас есть замена?

Макеев осекся.

– Какая замена?

– Алёне.

– Замены сам ищи, – неприветливо ответил он. – Фурсов где?

– Поесть пошел.

– Меньше вам надо о жратве думать. Вернется, скажешь: назначаю его старшим над полевым штабом. Там свой человек нужен.

– А его другие обязанности? – обтекаемо спросил я.

– Справится, не маленький! Всё, я на телефоне, – он подхватил пальто и захлопнул за собой железную дверь.

Аж на весь подъезд загрохотало.

– Вот так, – подняв голову от бумаг, сказал Андрей. – Мы тут лишнее звено эволюции.

– Кандидат всегда неадекватен, – повторил я правило номер один. – В целом, конечно, налицо синдром дядюшки Ау.

– Кого-кого? – не поняла Наталия.

– Есть такой герой детского мультфильма и книжки тоже. Обитает в лесах Финляндии. Немножечко человек, немножечко леший, – пояснил я. – У него еще песня классная.

– Песня?

Я напел по мере сил:

– Никто мне не советовал,

Никто не помогал,

Я сам округу эту один перепугал.

Я очень-очень ловок, я очень-очень смел…

Наталия прыснула. Даже Андрей слегка улыбнулся.

– Дальше петь не рискну. Можно из Сети скачать, не пожалеешь, – я подмигнул Наталии.

Потом пришлось позвонить писателю, сказать ему о расклейке и отзыве летучей бригады. Было ужасно неловко, и я начал путано извиняться перед Александром Еремеевичем. Он чуть-чуть послушал и посоветовал:

– Алёша, не извиняйся. Дотерпи как-нибудь.

Вид из окна открывался потрясающий. Панораму почти половины города дополняла замерзшая поверхность реки. На снегу, как пингвины в Антарктиде, чернели фигурки рыбаков. Над всем этим сияло солнце, игравшее в окнах жилых высоток и башен офисных центров.

Я находился на кухне у Жени Крюкова, с которым мы без малого два десятка лет назад работали в одной газете. Он простудился и в офис сегодня не поехал. И мог себе это позволить, не отпрашиваясь, потому что был сам себе директор и учредитель. Начинал Женя в период нашей молодости фотографом, приехав из экзотического Самарканда с одним чемоданчиком. Обитал он сначала в редакции, ночуя на столе, а потом снял убитую хрущевку-однушку почти без мебели. Там он приручил и выдрессировал настоящую живую мышь и варил бесподобный плов, когда принимал гостей. У него был вечно оптимистический взгляд на жизнь и по-восточному мудрое отношение к людям. Как говаривал Крюков, «если хочешь, приходи, а не хочешь, уходи».

Та газета давно издохла из-за финансовой недостаточности. А у Жени сейчас была преуспевающая полиграфическая фирма, которая контролировала изрядный кусок рынка. Принял он меня в собственной трехкомнатной квартире на шестнадцатом этаже нового дома. Правда, ремонт пока был сделан только в полутора комнатах. Зато в спальне, где две стены из четырех покрывала серая штукатурка без обоев, перед гигантским плазменным телевизором стояла необъятная кровать под балдахином, ничуть не хуже, чем в музее мебели. «Как у султана», – подумал я. Когда-то при моем содействии бывший коллега арендовал свое первое помещение под производственный цех.

Женя извлек из шкафа початую бутылочку наливки и предложил вместе подлечиться.

– Из Чехии осенью привез, никак не осилю, – сказал он.

После сеанса воспоминаний и перечисления общих знакомых с деталями их биографий я сформулировал свое деловое предложение.

Повелитель балдахина покачал головой.

– Сложно там всё у вас.

– Не хочешь ввязываться? – спросил я без дипломатии.

– Твой клиент весь какой-то непостоянный. Насмотрелся я на таких крученых, предпочитаю с ними не работать.

– Я сам себе дал установку: пройти кампанию до конца.

– Ты-то дал, но всякие возможны обстоятельства, – он поправил теплый шарф на горле.

– В общем, не особо тебе это интересно?