Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал

Рисунок 20. Иван Фёдорович Крузенштерн.

Развивая свои изложенные ранее мысли об оптимальном варианте исследования южных районов Тихого и других океанов, Крузенштерн пишет:

«… открыть новые острова в местах, не испытанных Куком… отнюдь не невозможно, ибо в новейшее время найден опять остров Cap Circonsion, который искал Кук тщетно, и о котором он думал, что Бувет (Bouvet) видел только ледяное скопище и почёл оное землёй[21 - Речь идёт о мысе Обрезания на острове, открытом 1 января 1739 г французским мореплавателем Жаном Батистом Буве де Лозье, которого Крузенштерн называет «Бувет», и не найденном впоследствии Куком. Подробнее см. в главе 4.]…Также не невозможно, что благоприятный случай допустит корабли наши проникнуть к югу далее, нежели было возможно то для Кука… Хотя и Кук полагает существование земли у Южного полюса, однако он притом думает, что она никогда открыта не будет. Холод, снег, бури и вечный туман предполагают почти непреодолимые препоны к плаванию в тех местах… Итак, новая экспедиция к сим странам может только иметь ту цель, чтобы… сделать последний конец исканию земли у Южного полюса. Впрочем, с сей целью можно сопрягать, как уже в начале сего изложения сказано, другой предмет, не менее важный для географии, а именно во время зимних месяцев снова рассмотреть страны Южного тропика для того, что сведение наше о находящихся там островах крайне несовершенно… Господствующие в больших широтах западные ветры предполагают, чтобы исследование стран Южного полюса произвести от запада к востоку. Итак, корабли («южной» эскадры – А.Л.) должны прежде идти к мысу Доброй Надежды, откуда, по достаточном во всём приготовлении к трудному плаванию, предстоящему в декабре, генваре и феврале месяцах, надлежит направить, во-первых, курс к открытому Буветом мысу Circonsion, дабы определить положение его со всей строгостью; от оного идти прямо к югу, притом должно обращать на то только внимание, чтобы испытанных уже Куком стран удаляться».

Далее Крузенштерн приводит почти без изменений свой процитированный нами выше план исследований в зимний и в следующий весенне-летний периоды – от ухода судов из полярных вод в середине февраля до осуществления, после повторного плавания к югу, описи Соломоновых островов, «поныне весьма мало известных. Здесь предлежит вопрос: лучше ли, чтобы корабли по окончании зимы отправились опять к югу, дабы пройти не исследованные ещё пространства полярных стран, осмотреть острова Ауроры, Новую Георгию и Сандвичеву Землю, а оттуда по новой параллели достигнуть мыса Доброй Надежды, или не лучше ли употребить последний год на совершенное исследование и верную опись Соломоновых островов, Луизиады, Новой Британии, а особливо Новой Гвинеи, у коей большой Гелвинков залив[22 - Вероятно, имелась в виду бухта Гульвинк в северной части Новой Гвинеи.] … ещё не исследован, а потом идти к Молуккским островам, а от них к мысу Доброй Надежды. Я признаюсь, что последний план кажется мне обещающим более богатое приобретение для географии. Хотя плавание между тропиков и не сопряжено с теми опасностями, коими корабли… ежедневно будут угрожаемы в полярном море,…. однако и плавание между тропиками сопряжено с опасностями, ибо берега Новой Гвинеи, Новой Голландии и Луизиады, так сказать, усеяны коральными островами и грядами коралловых рифов».

Руководствуясь свойственными ему разумной осторожностью и нелюбовью к авантюрам, Иван Фёдорович советует не спешить с отсылкой судов и не настаивать на одновременном отбытии обеих «дивизий» из Кронштадта:

«Обе экспедиции, имея совсем различные цели, должны одна от другой быть независимы, в самом начале уже приготовления надлежит каждому начальнику предоставить вооружить под начальством его состоящие корабли по его соображениям и отправиться, как скоро готов будет, не дожидаясь другой экспедиции. Если старший начальник примет в команду свою и вторую экспедицию и будет распоряжать приготовлением, отходом и прочим до предписанного разлучения, то не только произойдёт потеря времени, но и может настоять опасение, чтобы не разрушилось согласие начальников… Если все 4 корабля пойдут вместе, то ожидать надобно, что 1 корабль будет задерживать прочие, … так же должно опасаться и великого… промедления во время приготовления, если каждый начальник не может действовать сам по себе… Назначенные к Южному полюсу корабли должны непременно отправиться из Кронштадта в начале июля,… дабы в половине ноября предпринять плавание к югу, для чего употреблены быть могут только месяцы декабрь, генварь и февраль[23 - Летние месяцы в Южном полушарии.]… если корабли не могут отправиться ранее начала или половины августа, то я советовал бы отложить экспедицию до будущего года. Чтобы произвести исследование на юге с успехом,… из трёх летних месяцев не должно терять ни одного дня, но если корабли упустят полный месяц…, тогда едва ли и труда стоить будет приступить в том году к предприятию. Экспедиция в Берингов пролив может отправиться одним месяцем позже, не подвергаясь опасности обходить кап (мыс – А.Л.) Горн в самое время худое или прибыть в Берингов пролив слишком поздно, но и для неё нужен отход не позже августа…»

Как только определились с числом кораблей и распределением их по «дивизиям», закономерно встал вопрос о назначении командиров. Начальником первой, «южной» эскадры И.Ф.Крузенштерн сперва видел Василия Михайловича Головнина, который во время своего плавания на шлюпе «Диана» в 1807 – 1813 гг продемонстрировал судоводительские способности, смелость, находчивость и, главное, качества прирождённого руководителя. Но Головнин как раз совершал тогда свой второй океанский «вояж». Поразмыслив, Иван Фёдорович предложил поставить во главе «дивизии» капитана 2-го ранга Ф.Ф.Беллинсгаузена, которого успел хорошо узнать, поскольку тот участвовал в кругосветном плавании самого Крузенштерна в 1803 – 1806 г, причём, отправившись в путешествие мичманом, ещё до возвращения был произведён в лейтенанты.

«Хотя е. и. в. соблаговолит назначить сам начальников экспедиции, однако в.в.пр-во, позвольте мне, впрочем, рекомендовать в начальники экспедиции к Южному полюсу капитана бар[она]. Беллинсгаузена, он находился со мной на «Надежде» и потому могу судить о нём, он имеет особенные свойства к начальству над главной экспедицией, превосходный морской офицер и имеет редкие познания в астрономии, гидрографии и физике. Наш флот, конечно, богат предприимчивыми и искусными офицерами, однако из всех оных, коих я знаю, не может никто, кроме Головнина, сравняться с бар. Беллинсгаузеном».

Рисунок 21. Фаддей Фадддеевич Беллинсгаузен.

Де Траверсе не был склонен последовать этому совету: он предполагал поручить руководство «южной» эскадрой Макару Ивановичу Ратманову, тоже участвовавшему в первой русской «кругосветке» (старшим офицером на шлюпе Крузенштерна «Надежда»). У Ратманова были свои достоинства и свои недостатки, но, так или иначе, возглавить «дивизию» ему помешал случай: на пути из Испании в Россию его корабль потерпел крушение у берегов Дании, и Макару Ивановичу пришлось остаться в Копенгагене для лечения. В результате кандидатура Беллинсгаузена была утверждена.

Фаддей Фаддеевич (Фабиан Готлиб Тадеус) Беллинсгаузен впоследствии писал: «Я родился среди моря: как рыба не может жить без воды, так и я не могу жить без моря». Родился он 18 (29 по новому стилю) августа 1779 г (по другим источникам – годом раньше 9 (20) сентября) на острове Эзель (сегодня о.Сааремаа в Эстонии) в семье русского подданного – прибалтийского дворянина, этнического немца барона фон Беллинсгаузена. В 10 лет Фабиан поступил в Морской кадетский корпус в Кронштадте, в 1795 г был произведён в гардемарины, послан в Англию для продолжения обучения. Окончив корпус в 1797 г, уже мичманом плавал на Балтике на кораблях Ревельской эскадры. Незаурядные способности молодого «почти офицера» обратили на него внимание И.Ф.Крузенштерна, и он взял Беллинсгаузена на свой шлюп «Надежда», отправлявшийся в кругосветное плавание. Деятельность Фабиана в путешествии (из которого, как отмечалось выше, он вернулся лейтенантом) была охарактеризована его тогдашним начальником следующим образом: «Почти все карты рисованы сим искусным офицером, который в то же время являет в себе способность хорошего гидрографа».

Возвратившись в Кронштадт в 1806 г, Беллинсгаузен служил на Балтике до 1810 г, когда был переведён на Чёрное море. Там он командовал фрегатом «Минерва», затем – фрегатом «Флора». С 1810 по 1816 г занимался уточнением карт Кавказского побережья, координат наиболее важных прибрежных пунктов, осуществлял астрономические наблюдения… И вот теперь – новое задание, и какое! Шутка ли – бросить вызов авторитету самого Кука!

Командовать вторым судном «дивизии» доверили лейтенанту Михаилу Петровичу Лазареву, или, как его называли моряки (чтобы не путать с братом Андреем, тоже лейтенантом Балтийского флота), «Лазареву 2-му». Почему выбор пал именно на него?

Михаил родился 3 (14) ноября 1788 г в «сухопутном» Владимире, в семье правителя наместничества, затем сенатора и тайного советника Петра Гавриловича Лазарева. Учился в Морском кадетском корпусе, в 1803 г проходил практику на корабле «Ярослав». В том же году для продолжения обучения поступил волонтёром на службу в британский королевский флот. Под «Юнион Джеком» (государственный флаг Великобритании) Лазарев плавал до 1808 г, ходил в Вест-Индию, а в 1805 г даже участвовал в знаменитом Трафальгарском бою – последнем победоносном сражении адмирала Нельсона, стоившем жизни великому английскому флотоводцу. Потом – возвращение на Родину, участие в войне со Швецией на корабле «Благодать» (1808 г)… Во время Отечественной войны 1812 г молодой офицер на бриге «Феникс» защищал Рижский залив, бомбардировал Данцигскую крепость и помогал высадке там десанта.

Рисунок 22. Михаил Петрович Лазарев.

Наконец, в 1813 – 1816 гг, командуя корветом Российско-Американской компании «Суворов», М.П.Лазарев совершил своё первое кругосветное плавание (всего в его послужном списке их было три, считая то, в которое он отправился под началом Ф.Ф.Беллинсгаузена, причём Михаил Петрович, подобно Куку, во всех трёх «вояжах» командовал тем или иным кораблём). Это путешествие ознаменовалось открытием названного именем А.В.Суворова атолла в Тихом океане и первым в истории заходом русского корабля в порт Перу (Кальяо), откуда корвет доставил в Петербург коллекцию древних артефактов, а также … живых лам.

На этапе подготовки «южной» эскадры к походу Лазареву пришлось фактически выполнять обязанности её начальника. Поскольку он был назначен командовать приписанным к экспедиции транспортом «Ладога» уже 15 марта 1819 г, а с назначением «несимпатичного» морскому министру Беллинсгаузена не обошлось без проволочек, и официально оно состоялось почти в самый последний момент (распоряжение де Траверсе от 4 июня 1819 г), вся тяжесть работ по оснащению и оборудованию судов, укомплектованию их экипажей, приёму и размещению снаряжения легла на плечи Михаила Петровича.

В написанном им после возвращения из «вояжа», 24 сентября 1821 г, письме к товарищу по Морскому корпусу Алексею Антиповичу Шестакову, Лазарев даёт краткую характеристику судам обеих «дивизий»:

«Южная экспедиция состояла из двух судов: «Востока» и «Мирного». Начальник экспедиции Ф.Ф.Беллинсгаузен командовал первым, а я – вторым. В Северной экспедиции находились тоже 2 судна: «Открытие» и «Благонамеренный», начальник коей М.Н.Васильев командовал первым, а Глеб Шишмарев – последним. Нужно тебе ещё сказать, что все сии суда были сосновые. «Восток» строился на Охте по плану прежних «Кастора» и «Полюкса» медного скрепления, с той только разницею, что не имел разрезных шкафутов[24 - Шкафут – часть верхней палубы между первой от носа мачтой (фок-мачта) и следующей за ней (грот-мачта): посередине шкафута располагаются ростры, т.е. запасные рангоутные брусья (стеньги, реи и т.п.), как правило, закрепляемые на специальных помостах.], а верхняя палуба сделана сплошная (flat deck). «Открытие» тоже строено на Охте медного скрепления и сплошным набором… Судно сие казалось мне вовсе неудобное к такому предприятию по малой вместительности своей и тесноте как для офицеров, так и для команды. «Мирный» и «Благонамеренный» строены были на Лодейном Поле по плану вестиндских судов в 120 фут длины, железного скрепления, но по приводе их в Кронштадт обшиты были дюймовой (толщиной в 2,54 см – А.Л.) обшивкою на медных гвоздях и, наконец, так же, как и другие, медью. Сии 2 оказались впоследствии самыми удобнейшими из всех прочих как по крепости своей, так вместительности и покою…».

Действительно, из двух отправлявшихся на юг кораблей именно «Мирный» больше подходил для плавания в полярных водах. Он представлял собой переконструированное под шлюп транспортное судно, первоначально называвшееся «Ладога» (переименовано распоряжением де Траверсе от 22 апреля 1819 г, как и «Благонамеренный», называвшийся до этого «Свирь») и построенное корабельным мастером Колодкиным по проекту замечательного судостроителя Курепанова. Водоизмещение бывшей «Ладоги» составляло 530 т, длина была 36,5 м, ширина – 9,1 м, вооружение – 20 пушек, корпус сделан из выдержанного, т.е. сухого, соснового леса, а упомянутый в письме железный крепёж превосходил по прочности медный. Перечисленные в том же письме изменения (дополнительная, или, «фальшивая», и медная обшивки, добавочные крепления), как и замена парусов и такелажа (представление Адмиралтейств-коллегии И.И. де Траверсе от 29 мая 1819 г), были произведены по инициативе М.П.Лазарева.

Постройка шлюпа Беллинсгаузена «Восток» была закончена на Охтинской верфи её корабельным инженером англичанином Стоке фактически к отбытию экспедиции, в 1818 г. Этот корабль водоизмещением 900 т имел длину 30,5 м, ширину 10 м и был вооружён 28-ю пушками. «Вояж» в Южное полушарие был для него первым, или, как говорят английские моряки, «девичьим» (maiden voyage), а известно, что в первом плавании редкий корабль оправдывает ожидания своего владельца и команды, потому что точно предварительно установить, как поведёт себя в реальных условиях морского похода каждый элемент конструкции корпуса, рангоута, такелажа и пр. почти невозможно. Это дало Беллинсгаузену основание утверждать в написанной им по возвращению из путешествия книге «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света» следующее:

«Таковые и другие встречающиеся ошибки в построении происходят более от того, что корабельные мастера строят корабли, не быв никогда сами в море, и потому едва ли одно судно выйдет из их рук в совершенстве».

Но «Восток» показал себя в море не с лучшей стороны даже в сравнении со спущенным с ним на воду почти одновременно, да ещё поспешно переоборудованным «Мирным». В отличие от последнего, корабль Беллинсгаузена был построен из сырого леса, его чрезмерно высокий рангоут ухудшал остойчивость, а прочность корпуса не отвечала требованиям безопасности при хождении во льдах. Как указывает Беллинсгаузен, шлюп «имел только одну обшивку и незаделанные промежутки шпангоутов в подводной части». Правда, в Кронштадте удалось кое-что исправить: корабельный мастер 5 класса Амосов подкрепил, как мог при ограниченности времени, подводную часть «Востока», обшил её снаружи медными пластинами и укоротил мачты на 2 фута (60,96 см). Дальнейшие события показали, что этих исправлений было недостаточно.

Преимуществом «Востока» перед «Мирным» была большая скорость хода, но и это, в конечном счёте, не облегчило, а усложнило мореплавателям выполнение их задания. М.П.Лазарев высказал своё мнение по данному поводу в вышеупомянутом письме А.А.Шестакову:

«… один лишь недостаток («Мирного» – А.Л.) против «Востока» и «Открытия» был ход. Но для чего посланы были суда, которые должны всегда держаться вместе, а между прочим такое неравенство в ходу! Что один должен постоянно нести все лисели[25 - Лисели – добавочные паруса , устанавливаемые на специальных выдвижных реях – лисель-спиртах.] и через то нагружать рангоут, пока сопутник его несёт паруса весьма малые и дожидается? Эту загадку представляю тебе самому отгадать, а я не знаю».

Рисунок 23. Шлюп "Восток". Фрагмент рисунка участника 1-й русской антарктической экспедиции художника П.Н.Михайлова.

Того же мнения был и начальник эскадры:

«Такое в ходе шлюпов неравенство, при всём искусстве и попечительстве господина Лазарева, производило великое неудобство в столь важном предприятии; так сказать, почти на каждом шагу препятствовало успешному плаванию вверенного мне шлюпа…».

Для кораблей экспедиции подобрали соответствовавший её характеру и масштабам командный и рядовой состав. Как и в первую «кругосветку» (Крузенштерна – Лисянского), матросами были взяты только добровольцы – те, кто сами изъявили желание отправиться в столь долгое и опасное плавание.

Экипаж «Востока» состоял из 117 человек. Старшим офицером стал капитан-лейтенант Иван Иванович Завадовский, друг Беллинсгаузена, 7 лет ходивший с ним в Чёрном море на фрегатах «Минерва» и «Флора». Завадовский был старше всех офицеров обоих шлюпов, в том числе самого Фаддея Фаддеевича; служил под началом адмиралов Ушакова и Сенявина, участвовал в военных действиях в Чёрном и Средиземном морях. Лейтенантов Ивана Игнатьева, Константина Торсона, Аркадия Лескова и мичмана Дмитрия Демидова определили вахтенными начальниками, Якова Парядина взяли штурманом.

Из перечисленных офицеров, исключая Завадовского, наибольшим авторитетом пользовался Константин Петрович Торсон. Он и А.Лесков были приняты на «Восток», по словам Беллинсгаузена, «по хорошему об них отзыву известных морских капитанов». Современники характеризовали Торсона как одного из «самых отличных и учёных флотских офицеров и самых кротких людей». В данном случае «кроткий» не означает «робкий»: будучи мичманом на фрегате «Амфитрида», Константин Петрович стал первым русским моряком, получившим в войну 1812 г боевую награду – орден Св. Анны 3-го класса. И.Игнатьев и Д.Демидов попали на корабль по протекции: первый – по желанию главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала Моллера, определившего его перед тем к снаряжению судна, а второй – по просьбе контр-адмирала Коробки.

Также на борту флагманского шлюпа находились: экстраординарный профессор Казанского университета астроном Иван Михайлович Симонов, академик живописи Петербургской Академии художеств Павел Николаевич Михайлов, штаб-лекарь Яков Берг (Берх).

Из рядового состава (в начале XIX в их называли «служители») корабля «Восток» следует отдельно упомянуть матроса 1-й статьи Егора Киселёва, оставившего собственноручно им написанный дневник плавания (редчайший случай в России начала ХIХ в!).

Экипаж «Мирного» включал в себя 73 человека, в том числе лейтенантов Николая Обернибесова и Михаила Анненкова, мичманов Ивана Куприянова и Павла Новосильского (автор ещё одних записок о путешествии), а также медика-хирурга Николая Галкина и штурмана офицерского чина Николая Ильина.

Слабой стороной предприятия было отсутствие необходимого для экспедиции такого уровня количества учёных, особенно биологов и геологов. Впрочем, предполагалось, что в Копенгагене суда возьмут на борт двух немецких натуралистов – Мертенса и Кунце.

Подготовка к походу заняла 3 месяца. Лазарев и Беллинсгаузен сделали всё, от них зависящее, чтобы снабдить экспедицию необходимыми для научных работ инструментами и приборами, а также книгами, лоциями, навигационными картами. Экипажи были в достаточной степени обеспечены провизией: солониной от нарвского купца Петра Печаткина и петербургских Петра Шпанского и Акинфа Обломкова («последний, – отметил Беллинсгаузен, – известен уже по первому путешествию россиян вокруг света под командою капитана Крузенштерна: тогда солил мясо, которое в продолжение 3-х лет, быв в различных климатах, не портилось»), «крупичатыми» и пеклеванными сухарями от булочника Геррата, кислой капустой и другими противоцинготными средствами; в меньшем количестве взяли бульон в таблетках, качество которого не вполне удовлетворило командиров. Из одежды у всех матросов имелись мундиры и суконные фуфайки; плюс к тому на каждого приходилось по двое суконных брюк, 6 летних брюк, 4 рабочих фуфайки и столько же рабочих брюк, 1 шинели, 1 тёплой кожаной фуражке, 1 шляпе, 8 пар шерстяных чулок, 11 холщовых и 7 фланелевых рубах; из обуви – по одной паре тёплых сапог и две пары «холодных», по 4 пары башмаков.

Разумеется, запаслись и подарками для жителей тихоокеанских островов, чтобы, как объяснял Беллинсгаузен, «побудить диких к дружелюбному с нами обхождению, а нам доставить возможность получить от них посредством мены свежие съестные припасы и разные изделия».

К 3 (15) июля 1819 г все приготовления были закончены, и на следующий день «Восток» и «Мирный» вышли из Кронштадского порта. Великое плавание началось!

Глава 6. От Кронштадта до Рио через светящееся море

Рапорт Главного командира Кронштадтского порта Ф.В.Моллера морскому министру И.И. де Траверсе от 4 июля 1819 года:

«Имею честь почтеннейше донести Вашему Высокопревосходительству, что шлюпы «Восток» и «Мирный» под командой капитана 2 ранга Беллинсгаузена и «Открытие» и «Благонамеренный» под командой капитан-лейтенанта Васильева 3 числа сего июля отправились из Кронштадского порта в назначенный путь.

Подпись: Вице-адмирал Моллер»

Из книги «Южный полюс, из записок бывшего морского офицера». Автор: Павел Михайлович Новосильский, бывший мичман шлюпа «Мирный»:

«Наконец настал давно ожидаемый день: 4 июля[26 - Новосильский, в отличие от Моллера, правильно указывает дату отплытия четырёх шлюпов: не 3-е а 4-е (16-е по новому стилю) июля 1819 г] в 6 часов пополудни мы снялись с якоря. Вся пристань была унизана зрителями: все желали нам счастливого плавания, махали шляпами и кричали «ура!». Прокричав в свою очередь «ура!» и отсалютовав крепости, при ровном благополучном ветре мы быстро понеслись вперёд. Кронштадт скоро начал скрываться и через час исчез из виду, только вершины мачт с вымпелами виднелись ещё на горизонте. Прощай, родной край, прощай надолго! Увидим нескоро мы тех, которые так дороги нашему сердцу!»

По замыслу организаторов экспедиции, первая «дивизия», состоявшая из шлюпов «Восток» (командир – начальник эскадры капитан 2 ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен) и «Мирный» (командир – лейтенант Михаил Петрович Лазарев), направлялась в воды Южного полушария с целью поиска там новых земель и максимального возможного продвижения к Южному полюсу. Вторая, т.е. шлюпы «Открытие» (командир – начальник «дивизии» капитан-лейтенант Михаил Николаевич Васильев) и «Благонамеренный» (командир – капитан-лейтенант Глеб Семёнович Шишмарев) шла в Берингово море, чтобы выйти затем в Северный Ледовитый океан и попытаться дойти по нему до Атлантики, держа курс на восток либо на запад. Перипетии плавания этой 2-й эскадры не имеют отношения к предмету нашего повествования – поэтому скажу только, что, по большому счёту, её «вояж» оказался неудачным, но не по вине мореходов. Просто время для сквозных рейсов по северо-западному морскому пути ещё не наступило: даже лучшие суда начала ХIХ в не годились для чего-либо подобного[27 - Северный морской путь из Атлантического в Тихий океан был проложен шведским мореплавателем и учёным, иностранным членом-корреспондентом Санкт-Петербургской Академии наук Нильсом Адольфом Эриком Норденшёльдом, совершившим на пароходе «Вега» переход в восточном направлении вдоль арктического побережья России в 1878 – 1880 гг.]. Васильев на «Открытии» продвинулся к востоку от Берингова пролива лишь до мыса Айси-Кейп (Icy Cape (англ.) – «Ледяной мыс») (дальше, впрочем, чем любой из его отечественных и зарубежных предшественников), где был остановлен льдами; Шишмарев же на «Благонамеренном», идя в противоположном направлении, добрался до мыса Сердце-Камень. Но на первом, рассматриваемом в данной главе, этапе путешествия обе «дивизии», «северная» и «южная», следовали по одному и тому же маршруту, и поэтому все 4 корабля иногда собирались вместе.

Инструкция Морского министерства предписывала командиру 1-й эскадры капитану 2-го ранга Ф.Ф.Беллинсгаузену сделать на пути в малоисследованные южные воды остановки в Англии, на испанском острове Тенериф и в Бразилии; после чего, «коль скоро наступит удобное время в сём году», обследовать открытые в 1774 г Джеймсом Куком остров Южная Георгия и Землю Сандвича (последнюю – «с восточной стороны»), а затем двигаться к югу «до отдалённейшей широты, какой только он может достигнуть… сколько можно ближе к полюсу, отыскивая неизвестные земли», не поворачивая назад «иначе, как при непреодолимых препятствиях. Ежели под первыми меридианами, под коими он пустится к югу, усилия его останутся бесплодными, то он должен возобновить свои покушения (попытки – А.Л.) под другими, и не упуская ни на минуту из виду главную и важную цель, для коей он отправлен будет, повторяя сии покушения ежечасно как для открытия земель, так и для приближения к Южному полюсу.

Для сего он употребит всё удобное время года: по наступлении же холода обратится к параллелям, менее удалённым от экватора, и, стараясь следовать путями, не посещёнными ещё другими мореходцами, пойдёт к островам Аукландским (Окленд – А.Л.), пройдёт проливом Королевы Шарлотты[28 - Имелся в виду пролив Кука между Северным и Южным островами Новой Зеландии. На самом деле именем королевы Шарлотты назван не пролив, а залив в северо-восточной части Южного острова.] и спустится для снабжения провизией и отдыха экипажу в порт Джексон, что может случиться около первых чисел апреля 1820 г.

Отдохнувши, запасшись всем нужным и исправившись, командир 1 дивизии отправится … к востоку в параллелях Новой Зеландии и северной части Новой Голландии; потом обратится к островам Общества и Маркиза Мендозы; пройдя наименее посещаемыми путями экваторной полосы, пойдёт к обитаемым островам, к которым приставал Коцебу, и сделает изыскания о других, с ними соседственных, о коих упоминали жители первых; обозрит острова Соломоновы, а ежели время позволит, и Новую Каледонию, и возвратится для отдыха в порт Джексон или в Южный порт Земли Дименовой (Вандименова Земля, т.е. о. Тасмания – А.Л.), когда, по предварительным осведомлениям, в сём последнем месте может он найти нужные провизии, подкрепить свежей пищей экипаж и приготовиться к дальнейшим покушениям к Южному полюсу.

По наступлении удобного времени к концу 1820 г 1-я дивизия снова отправится на юг к отдалённейшим широтам, возобновит и будет продолжать свои исследования по прошлогоднему примеру с таковой же решимостью и упорством и проплывёт остальные меридианы… вокруг земного шара, обратясь к той самой высоте, от которой дивизия отправилась под меридианом Земли Сандвичевой.

По окончании благоприятного для сих предприятий времени совершит обратный путь в Россию».