Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал

Рисунок художника П.Михайлова и некоторые детали, подмеченные мичманом «Мирного» П.Новосильским, дают основание причислить это существо к так называемым морским леопардам:

«Животное было ранено, кровь лилась из него по льду ручьями, но оно сбиралось, кажется, с последними силами, чтоб броситься в воду: новый выстрел с подоспевшей в это время от «Мирного» шлюпки окончательно убил его. Матросы с трудом втащили на шлюпку тяжёлого зверя, принадлежащего к породе нерп, который в длину был 12 фут, а в толщину 3 фута (по Ф.Ф.Беллинсгаузену, вдвое толще – А.Л.); мясо его чёрное было невкусное и не могло быть употреблено в пищу. Животное это питается пингвинами и морскими птицами, куски которых нашлись в желудке при вскрытии его».

Рисунок 36. Морской леопард. Фотография.

От того же П.М.Новосильского мы узнаём, что случилось с «Мирным» через несколько часов после той охоты:

«… я сошёл в кают-компанию, а потом в свою каюту. Несмотря на усталость после 6-часовой вахты, сон бежал от глаз моих; засветив висящий над столом моим фонарь, я начал записывать в свой… журнал обстоятельства того дня, … напоследок от усталости глаза стали смыкаться; я потушил фонарь и тотчас заснул… Ужасный удар, полученный шлюпом, мгновенно разбудил меня; я бросился на палубу, все офицеры сделали то же, и что же видим? – за кормою большая льдина медленно удаляется от шлюпа… «Мирный» ударился о неё прямо форштевнем![41 - Форштевень – балка, образующая переднюю оконечность корпуса судна (продолжение киля в носовой части).] Слава богу, что не ударился скулою, тогда бы гибель наша была неизбежна! К чести капитана (Лазарева – А.Л.) должно сказать, что он ни словом, ни жестом не изъявил неудовольствия своего вахтенному офицеру, который, конечно, не мог отвечать за то, что шлюп не послушал руля. Впрочем, худых последствий от этого удара не было, вода в трюме не прибывала, но у форштевня выломало гриф на 4 фута (1,22 м – А.Л.) длиною и 1 фут (30,48 см – А.Л.) толщиною».

Но, как пел в 1980-х годах рок-музыкант Сергей Сарычев, «и пусть этот путь неудачно начат, будем до конца ему верны». 15 (27) января, несмотря на затянутый тучами горизонт, дождь, снег, крепкий северный ветер и сильную качку, рискнули опять взять курс «почти на юг» (на StW, т.е. с отклонением на румб к западу). В этот день «Восток» и «Мирный» первыми из русских кораблей пересекли Южный полярный круг. А уже на следующие сутки…

Опять «дадим слово» начальнику экспедиции:

«16 генваря. Пасмурность с снегом при крепком ветре от NW (с северо-запада – А.Л.) продолжалась во всю ночь… В 7 часов ветр отошёл к N, снег временно переставал, и благотворное солнце из-за облаков иногда выглядывало… Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69°21’28”, долготе 2°14’50”, мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег в виде белых облаков. Ветр был от NO (с северо-востока – А.Л.) умеренный, при большой зыби от NW; по причине снега зрение наше не далеко простиралось; я привёл в бейдевинд[42 - Привести в бейдевинд – повернуть судно так, чтобы ветер дул ему навстречу, но не прямо в нос, а несколько справа или слева.] на SO (юго-восток- А.Л.) и, пройдя сим направлением 2 мили (3,706 км – А.Л.) , мы увидели, что сплошные льды простираются от востока через юг на запад; путь наш вёл прямо в сие льдяное поле, усеянное буграми».

Командир «Мирного» Михаил Петрович Лазарев в своём датированном 24 сентября 1821 г письме к другу Алексею Антиповичу Шестакову делится собственными впечатлениями от увиденного в тот день:

«16 генваря достигли мы широты 69°23’ S, где встретили матёрой лёд чрезвычайной высоты, и в прекрасный тогда вечер, смотря на саленгу, простирался оный так далеко, как могло только достигать зрение, но удивительным сим зрелищем наслаждались мы недолго, ибо вскоре опять запасмурило и пошёл по обыкновению снег. Это было в долготе 2°35’ W от Гринвича (как видим, есть некоторые отличия от цифр, приведённых Беллинсгаузеном – А.Л.), отсюда продолжали мы путь свой к осту, покушаясь при всякой возможности к зюйду (шли к востоку, но при всякой возможности пытались повернуть на юг – А.Л.), но всегда встречали льдинный МАТЕРИК (выделено мной – А.Л.), не доходя 70°».

Сегодня каждому географу, морскому историку и просто интересующемуся человеку известно, ЧТО открылось тогда глазам наших мореходов. Но поняли ли это в тот момент, или позже, когда взялись писать книги о путешествии, сами участники последнего?

У П.М.Новосильского читаем:

«В полдень, в широте 69°25’, долготе 2°15’ западной (координаты отличаются от указанных как Беллинсгаузеном, так и Лазаревым – А.Л.), сквозь шедший снег открылся впереди сплошной лёд; приведя в бейдевинд, шли этим курсом ещё 2 мили и достигли обширного ледяного поля, усеянного пригорками и простирающегося от востока чрез юг на запад; надо было выйти из этой бухты, почему и поворотили на северо-запад».

Банальное препятствие на пути к югу, и только. Сравните с подробным описанием охоты на морского зверя.

А что сказано по этому поводу в рукописи астронома И.М.Симонова?

«16 января 1820 года в полдень мы были уже в 69°22’ южной широты и в 15°25’ восточной долготы (по старому исчислению; по принятому сегодня это 2°15’ западной, т.е. как у Новосильского – А.Л.). В этом опасном Антарктическом холодном поясе земли, между ветров, снегов и туманов, посреди бесчисленного множества льдин, блуждали мы около 9 дней».

Всё. Даже ни слова ни о каком обширном или странной формы ледяном поле. Т.е. «непроницаемые льды» в тексте фигурируют, но в связи с попытками Беллинсгаузена «углубиться далее к югу» 6 и 14 февраля. Случившееся же 16-го января показалось, видимо, профессору Симонову настолько малозначительным, что он ограничился лишь приведением координат точки, которой достигли к полудню «Восток» и «Мирный».

Между тем именно в это время русские корабли находились не более чем в 20 милях (примерно в 37 км) от побережья, получившего позже название Земли Принцессы Марты. Моряки видели со своих судов не уходящее за горизонт нагромождение больших льдин, а скрытый под ледниками берег недосягаемого в течение столетий Южного материка! Правда, подойти к нему вплотную у них не было возможности – из-за примыкающей к его побережью широкой полосы сплошного льда. Именно 16 (28) января 1820 г следует считать днём открытия Антарктиды.

Рисунок37. Типичныйантарктическийландшафт. By Christopher Michel from San Francisco, USA – Drake Icefall, CC BY 2.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=68295757

Выходит, никто на шлюпах даже не подозревал, что в тот день ими была завершена многовековая эпопея тщетных исканий, сомнений и разочарований учёных и мореходов разных народов и стран?

Суда по слову «материк», употреблённому в процитированном выше письме Михаилом Петровичем Лазаревым, он, во всяком случае, о чём-то догадывался. А его начальник, командир «Востока» Беллинсгаузен? В записи от 16 «генваря» говорится только о «льдяном поле, усеянном буграми». Но дальше в книге Фаддея Фаддеевича находим другую запись, относящуюся к 5 (17) февраля:

«В исходе 3-го часа мы уже входили в средину льдов; … и чем дальше мы шли, тем лёд становился всё чаще и чаще, наконец, в четверть четвёртого часа пополудни увидели множество больших, плоских, высоких льдяных островов, затёртых плавающими мелкими льдами и местами один на другом лежащими. Льды к SSW (юго-юго-западу – А.Л.) примыкаются к льду гористому, твёрдо стоящему; закраины оного были перпендикулярны и образовали заливы, а поверхность возвышалась отлого к югу на расстояние, пределов которого мы не могли видеть с салинга. Между плавающим мелким льдом усмотрели несколько китов, в разных местах пускающих фонтаны.

Видя льдяные острова, поверхностью и краями сходные с поверхностью и краями большого вышеупомянутого льда, … мы заключили, что сии льдяные громады и все подобные льды, от собственной своей тяжести, или других физических причин, отделились от МАТЁРОГО БЕРЕГА (выделено мной – А.Л.), ветрами отнесённые, плавают по пространству Ледовитого Южного океана: прочие же островершинные льдяные острова происходят от сих последних».

Эти соображения Беллинсгаузена изложены им и в рапорте морскому министру де Траверсе, посланном из Порт-Джексона (Сиднея) и датированном 8-м апреля 1820 г, где ещё более заметен акцент на континентальном происхождении южноокеанских плавучих льдов:

«Здесь за ледяными полями мелкого льда и островами виден МАТЕРИК льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжался по мере нашего зрения, возвышаясь к югу, подобно берегу. Плоские ледяные острова, близ сего МАТЕРИКА находящиеся, ясно показывают, что они суть обломки сего МАТЕРИКА, ибо имеют края и верхнюю поверхность, подобную МАТЕРИКУ (выделения мои – А.Л.).

Похоже, руководитель экспедиции тоже предполагал, что перед ним – материк. Вероятно, правы контр-адмирал, кандидат военно-морских наук Лев Иванович Митин и капитан-лейтенант Сергей Анатольевич Дорогокупец – соответственно научный руководитель и гидролог советской антарктической экспедиции, прошедшей 160 с лишним лет спустя, в декабре 1982 – апреле 1983 г по маршруту Беллинсгаузена и Лазарева. По их мнению, высказанному в очерке «Маршрутом первооткрывателей» («Наука и жизнь, №4, 1984, стр. 144 – 153), Фаддею Фаддеевичу «честность учёного и исключительная требовательность к себе не позволили (к тому же ещё была пасмурная погода) категорически утверждать, что он открыл Антарктиду». Всё-таки неоспоримых доказательств того, что 16 января он достиг берега, а не кромки толстого ледяного покрова полярного океана, у Беллинсгаузена не было.

Рисунок 38. У берегов Антарктиды. Экспедиция Жюля Дюмон-Дюрвиля, 1846 г.

Но вернёмся к событиям того дня. Дальнейшему плаванию русских судов к югу препятствовали не только льды, но и противный ветер. Пришлось, лавируя, продвигаться к востоку, но и это было нелегко из-за того же ветра (ещё Кук указывал на постоянство восточных ветров как на характерную особенность высоких южных широт). 20 января (1 февраля) снова повернули на юг. 21-го (2 февраля) в час дня увидели впереди плавучие льды, через час уже шли между ними – а южнее открылась картина, очень похожая на виденную 16 января. По Беллинсгаузену, там «представилось до 50 льдяных разнообразных громад, заключающихся в средине льдяного поля. Обозревая пространство сего поля на восток, юг и запад, мы не могли видеть пределов оного, конечно, [оно] было продолжением того, которое видели в пасмурную погоду 16 генваря, но по причине мрачности и снега хорошенько рассмотреть не могли».

Фаддей Фаддеевич был прав: 21 января на 69°25’ южной широты и 1°11’ западной долготы мореплаватели увидели «продолжение» антарктического побережья, т.е. во второй раз почти вплотную подошли к материку. Отсюда на юг пути уже не было, прямо востоку не пускал противный ветер, поэтому повернули на другой галс на NOtN («северо-восток на 1 румб к северу»). В рапорте де Траверсе Беллинсгаузен объясняет, что сделал это «в надежде получить скорее западные ветры, которые в средних широтах господствуют». Реально, однако, он «выиграл» лишь 17 градусов к востоку, и 1(13) февраля, при том же восточном ветре, будучи в широте 64°30’, опять пошёл к югу. В результате 5 (17) февраля они в третий раз приблизились к Антарктиде.

Открывшаяся тогда с борта флагмана на 69°7’30” южной широты и 16°15’ восточной долготы панорама воспроизведена в тех цитатах из книги и рапорта Беллинсгаузена, где говорится о «материке» и «матёрой земле» (см. выше).

6 (18) февраля командиры попытались провести суда между плавающими льдами поближе к белевшим на горизонте горам, чтобы получше их рассмотреть, и, может быть, выяснить, что они собой представляют. Однако льдины становились всё крупнее, а количество их всё возрастало, и в конце концов Беллинсгаузен понял, что и в этом месте пройти дальше на юг не получится, и повернул обратно; то же самое сделал шедший следом на «Мирном» Лазарев. Вечером того же дня он, прибыв на «Восток» по приглашению Беллинсгаузена, сообщил последнему, что останется без дров, если плавание в полярных водах будет продолжаться.

Тем не менее, на следующий день вновь направились к югу. Эта попытка тоже «провалилась»: льды встретились им даже раньше, чем в предыдущий раз, но едва ли не большие проблемы создавал своим постоянством пресловутый восточный ветер. Убедившись на собственном опыте в справедливости выводов Кука, Беллинсгаузен отступил на север и прошёл немного к востоку в более низких широтах, где ветра благоприятствовали этому, но уже 11-го опять взял южнее. Плавучие льдины и айсберги не замедлили появиться; ледяных полей, правда, видно не было. А 18 февраля с того же востока пришёл страшный шторм. Фаддей Фаддеевич убедительно воспроизвёл на страницах своей книги ощущения людей на борту маленького судна, бессильных перед яростью всемогущей стихии:

«…неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие подымающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали всё от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твёрдый человек внутренне повторял: «Боже, спаси!»

Буря отнесла шлюпы далеко к северу, и только 21 февраля ветер позволил плыть туда, куда было нужно, т.е. на восток. До 27-го шли этим курсом между 62-й и 63-й параллелями, ежедневно встречаясь с льдинами и айсбергами разных форм и размеров; с 27-го по 1-е марта их опять сносило к северу юго-восточным ветром, после чего плавание к востоку возобновилось возле 60-й параллели.

Со 2 (14) по 7 (19) марта путешественникам довелось наблюдать удивительное, характерное исключительно для высоких широт Севера и Юга природное явление: сияние ночного неба. Астроном И.М.Симонов, пожалуй, лучше всех своих товарищей по плаванию описал этот «праздник красок и огней»:

«Сначала на южной стороне неба замечены были 3 столба света Млечного Пути, или хвоста большой кометы: блеск их то ослабевал, то опять разливался по небу рекою, имея направление к зениту, близ которого верхние концы столбов иногда загибались, как будто увлечённые движением ветра; иногда светлые столбы вдруг принимали вид дуги, но вскоре дуга исчезала, опять появлялись столбы, и такие изменения беспрестанно повторялись до тех пор, как небо покрылось облаками; но в следующие ночи явление было ещё сильнее и представляло поразительное зрелище. Из бледных столбов и дуг вытекали большие кисти света, заключающие в себе многие радужные цвета, и в особенности светло-розовый, бледно-зелёный и светло-фиолетовый. Эти кисти длинными тонкими струями бегали параллельно самим себе по всему небосклону, переливаясь различными огнями, и покрывали всё видимое пространство небесного свода. Каждая игра явления продолжалась 10 минут, потом исчезала, оставляя на небе светлые столбы или дуги, и почти через 10 минут с новою силою опять повторялась. Небо горит и уже недалеко, говорили матросы. И в самом деле, небо как будто воспламенялось. Никакие потешные огни не могут сравниться с этим явлением ни светом, ни яркостью цветов, ни быстротою движений, ни пространством, объятым переливами сияния».

Рисунок 39. Южное полярное сияние. Художник П.Н.Михайлов.

У Ф.Ф.Беллинсгаузена сказано: «Свет был так велик и обширен, что от непрозрачных предметов была тень, подобно как во время дня, когда солнце закрыто облаками; можно было без труда читать самую мелкую печать».

Но нечасто антарктические небеса баловали путешественников великолепными картинами. Крепкий ветер, закрывающие небо тучи, туман и снег были их почти постоянными спутниками, а изморось сильно сказывались на состоянии жилых помещений – особенно на «Востоке», который, как мы помним, был, в отличие от «Мирного», построен из сырого леса[43 - См. главу 5.].

«От долговременных беспрерывно сырых и холодных погод, снега, слякоти, пасмурности и бурь сырость распространилась в шлюпе повсюду…, – писал Беллинсгаузен. – Чтобы предупредить дурные от таковых обстоятельств последствия, я приказал развести в печках огонь для просушки в палубах, где жили нижние чины, а офицерские каюты просушивали калёными ядрами. Во время сильной бури употреблять сию меру для отвращения сырости было бы опасно».

Ещё больше беспокоила обоих командиров управляемость судов. Выше рассказывалось, как шлюп «Мирный» однажды ударился об айсберг из-за того, что плохо слушался руля. М.П.Лазарев видел причину этого единственного, по его мнению, недостатка «Мирного» в «излишней полноте в кормовой подводной части». У «Востока» же дефект обнаружился в самом рулевом устройстве. На протяжении всего плавания Беллинсгаузена, по его словам, тревожила ненадёжность румпеля. 27 февраля взялись за починку последнего, «но при осмотре, когда стали вынимать, к удивлению нашему, половина конца от гнилости осталась в руле, надлежало сколь можно скорее вставить запасный румпель. Нужные железные вещи не все приходились к оному. Неблагонадёжность румпеля, столько нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера, который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас гибели. При сём не могу умолчать, что я в продолжение службы нередко был свидетелем неприятных объяснений морских офицеров с корабельными мастерами об отпускаемых на суда ненадёжных вещах».

На угрозы, возникавшие из-за конструкционных недостатков судов, накладывались риски, порождаемые погодными условиями. В том же рапорте Беллинсгаузена читаем: «… паруса и снасти в сие время по большей части были обледеневшими, отчего и управление самим судном не токмо тягостно, но и весьма затруднительно».

Рисунок 40. Шлюп «Мирный». Изображение на советской почтовой марке, посвящённой 145-летию открытия Антарктиды.

Наконец, вспомним о том, что с самого начала было «головной болью» командиров – неравенстве в скорости хода шлюпов. Одним из основных требований инструкции к начальнику эскадры было не допускать разлучения судов в пути. Чтобы тихоходный «Мирный» мог угнаться за быстроходным «Востоком», последнему почти всегда приходилось нести малое количество парусов или брать рифы (т.е уменьшать площадь парусов с помощью специально для этого продетых сквозь них поперечных верёвок), а первому, напротив, ставить все, какие возможно, паруса, а нередко даже использовать добавочные. Запись Ф.Ф.Беллинсгаузена от 2 (14) марта:

«К крайнему моему сожалению, должен был взять все рифы у марселей и идти под сими малыми парусами, дабы шлюп «Мирный» мог держаться за нами … я неоднократно помышлял шлюп «Мирный» вовсе оставить и конечно бы на сие решился, ежели б данная мне инструкция не воспрещала нам разлучаться в больших южных широтах».

Учитывая, помимо вышеперечисленного, усталость экипажей от столь долгого и тяжёлого плавания, а также приближение зимы в Южном полушарии, Ф.Ф.Беллинсгаузен 4 (16) марта принял решение покинуть на время антарктические воды и идти в Австралию, в Порт-Джексон, т.е. Сидней. Но как пояснял он всё в том же рапорте, «дабы и сие плавание учинить полезным для мореплавателей или гидрографических сведений, я рассудил обозреть великое пространство моря по широте на 10° и долготе на 50°, никем ещё не посещаемое, заключающееся между путями капитанов Кука и Фюрно[44 - См. главу 4]» .

Когда в тот же день оба шлюпа легли в дрейф, и матросов послали в ялах собрать в бочки «на воду» осколки большой льдины, Михаил Петрович Лазарев приехал на «Восток». Фаддей Фаддеевич изложил ему свой план, в соответствии с которым переход до Австралии шлюпы должны были совершить порознь. Лазареву на «Мирном» надлежало плыть на 2,5 или 3 ° южнее пути Тобиаса Фюрно; вблизи от 135° восточной долготы выйти на параллель 49°30’ и следовать по ней до обозначенного на карте знаменитого английского географа А.Эрросмита острова Компанейского, а осмотрев последний и воды между ним и южной оконечностью Вандименовой Земли (о-ва Тасмания), отправиться в Порт-Джексон на встречу с «Востоком». Сам же Беллинсгаузен на своём шлюпе намеревался идти севернее пути Кука (также 2-мя с половиной или 3-мя градусами) и в случае обнаружения острова Компанейского, описать его.

Поскольку на «Востоке» людей было намного больше, чем на «Мирном», начальник эскадры затребовал к себе на борт священника, чтобы при наступлении Великого Поста дать возможность членам своего экипажа «исполнять обязанности христиан».

5 (17) марта приступили к осуществлению плана Беллинсгаузена. «Чрез телеграф (семафор – А.Л.), при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу «Мирный» идти в повеленный путь, пожелал ему всех возможных успехов и назначил местом соединения Порт-Жаксон». «Мирный» ответил флагману 20-ю выстрелами и аналогичными пожеланиями.

9 (21) марта «Восток» попал в жесточайший шторм. Ветер начал усиливаться ещё накануне, и в полночь пришлось убрать все паруса, кроме зарифленного грот-марселя и штормовых стакселей[45 - Стаксели – треугольные косые паруса, имеющие в зависимости от места их установки различные названия: фор-(фок-)стаксель и фор-(фок-)стень(ги)-стаксель перед передней (фок-) мачтой; грот-стаксель и грот-стень(ги)-стаксель перед главной (грот-) мачтой и т.д. Штормовые стакселя поднимаются только при очень сильном ветре, имеют меньшие размеры и делаются из самой толстой и прочной парусины.]. В 2 часа лопнул поддерживающий грот-стаксель фал (канат): парус быстро убрали и подняли новый, но дальше было хуже. Беллинсгаузен подробно описал события той кошмарной ночи и последовавшего утра: