Собрание сочинений. Том 3

Я – строитель, руки даны мне, чтобы создавать детские площадки. Мои знания и опыт помогают воплотить инженерную мысль для всеобщего блага. Я строитель – художник и мастер своего дела. И, как любой художник, вкладываю в свои произведения душу.

Я бы хотел, чтобы создаваемые мной творения существовали вечно! С каким благоговением я любуюсь совершенством и великолепием результатов работы. Я бы мог им посвятить поэму или песню.

Я работаю в бригаде. Мы не просто люди, связанные общим делом и желанием что-либо построить, – мы братья, семья. Мы стоим горой друг за друга. Мы работаем слаженно, где-то на подсознательном уровне общаясь между собой. Я чувствую их, они чувствуют меня.

Наше виртуозное обращение со строительными материалами подобно искусной игре на музыкальных инструментах. Мы создаем из хаоса порядок – всего несколько вещей.

Мы все строители, только кто-то возводит детские площадки, а кто-то создает собственную реальность. Но как площадки, так и реальность – это лишь часть материала, который использует время, когда вылепливает нашу жизнь.

Просто миниатюры

1

Откровения и берега

Вот мое откровение: если от чьих-то берегов дует ветер угроз в нашу сторону, мы обязаны восстать огненной стеной. Разумеется, тут никто нас не осудит, а только посочувствуют и чем-нибудь помогут. Но если это наши берега дышат угрозой, то в таком случае я обязан дезертировать – в этом я вижу свой великий долг. Правды в наших действиях нет и быть по определению не может.

А как же осуждение со стороны других? Мне всё равно, я с ними связан так же, как вода с огнем. Я прекрасно проживу с грехом, которого нет, предательством, которого я никогда совершал, и моралью, неизвестной никому, кроме меня.

2

Схватить за горло

Схватить мир за горло и сказать ему:

– В моих силах умертвить тебя!

Истиной пробиться сквозь крепостные стены заблуждений. Примерить роли ученика и учителя – вот цель моей жизни. Но обстоятельства набрасывают аркан мне на шею. Уж тяжело сглотнуть, и не сделать вдоха. Моя ноша – груда камней несчастий и проблем. Под ней трещат и ломаются кости мои. Большее внутри большего, и меньшее внутри меньшего. А может, мне всего-то и надо – не дать миру шанса жить.

Пустоши мира

Кто-то из моих знакомых сказал, что для того чтобы противостоять нашим врагам, у нас есть силы, их даже больше, чем мы думаем, просто враги не дают нам возможности в полной мере проявить весь скрытый в нас потенциал.

Недавно мне приснился сон, причем настолько яркий и реалистичный, что можно было бы подумать, будто это и не сон вовсе, а реальность, которую я переживал.

Я стоял в толпе людей, весь обмотанный цепями, мои руки сковывали кандалы, шею сдавливал ошейник с шипами, и только ноги были свободны. Однако я не чувствовал ни тяжести цепей, ни ошейника. Зато ногами я передвигал с большим трудом. Я пытался идти, прикладывал усилия для этого, и мне удавалось менять свое положение в пространстве. Люди, окружавшие меня, медленно расступались, намечая мне путь. Я чувствовал себя основой космоса, хозяином положения, хоть и с ограничениями и трудностями. Я шел и когда, наконец, оказался вне толпы, цепи и ошейник на мне порвалась и с громким лязгом упали на землю.

У меня за спиной выросли большие белоснежные крылья, я несколько раз я взмахнул ими и взмыл в небо. Сначала я превратился в искру пламени, потом в шар света, раздвоился, рассыпался, но всё равно продолжал подниматься над землей, людьми, цепями.

И тут я проснулся…

Мне кажется, мой сон – это предсказание грядущей перемены в жизни.

…До?ма у меня всё сложно, и в родных местах я не могу найти покоя. Я как ветер, дующий в знакомые и неизведанные дали. Судьба часто сводит разных людей. Для чего? Может быть, чтобы они могли помочь друг другу? Судьба никого и никогда не посвящает в свои планы.

Мысленно я бываю во множестве разных мест и везде я путешественник, залетная птица. Я постигаю их законы, нравы и обычаи, а затем ухожу куда глаза глядят. Я меняю много домов и много мест, и о каждом могу сказать и хорошее, и плохое.

По сравнению с громадой мира всё кажется мне ничтожно малым. Я всё чаще и чаще прислушиваюсь к тишине пустошей мира. Она царит везде и занимает мои мысли.

Что я делаю в такие минуты?

Просто устало ложусь на траву и, закрыв глаза, глубоко вдыхаю и шумно выдыхаю. Страшно существовать в мире, состоящем из бесконечного неба и не менее бесконечной земли.

Пребывать посреди пустошей мира – не мое призвание и не моя задача. Чтобы не испугаться пустошей мира, не чувствовать себя одиноким – всего-то и нужно представить, что рядом присутствует кто-то еще. Вообразить ничтожность своего положения на земле и неизбежность быть проигнорированным вселенскими процессами – неприятно и удручающе. Сколько ни пытайся бороться с пустошами мира и как ни старайся заполнить их собой – всё равно ничего не получится. Протоптать путь по ним и разгрести руками землю – еще полдела, сохранить результат – вот задача так задача.

Сколько слов было мной произнесено, а сколько мыслей высказано! Меня так обычно увлекает это занятие, что я практически не замечаю однообразия пустошей мира вокруг. Я смотрю на людей и вижу себя в них, можно было бы подумать, что они – мое отражение. Возможно всё.

В последнее время я чувствую себя таким вымотанным. Может, тому виной погода?

Корень моего одиночества – пустоши мира.

Я – дом

И вот посетило меня видение, и оно было не из тех лет, которых я не помнил, и не из тех мгновений, которые мне не суждено пережить. Мое видение – взгляд со стороны.

Я превратился в дом, крышей я касался неба, своим фундаментом я зарылся в почву. Окнами я созерцал все стороны света и только вглубь себя я не мог заглянуть. А ведь внутри меня было так много интересного – лестничные пролеты и площадки, квартиры и комнаты. Меня населяли люди, и каждый из них мог бы нашептать много интересных и поучительных историй.

Я не безвольный и молчаливый материал, не сооружение, которое просто стоит на одном месте. Я – обитель для тех, кто любил и страдал, встречался и расставался. Я – цитадель для семей. Но не оберег от краха любви.

Я – дом и способен говорить с жильцами, но кто поймет мой язык, кто ответит на мои вопросы? А ведь все вещи ждут, когда с ними заведут беседу.

Днем по моему чреву струится полутьма, а ночью всё затапливает свет, но как днем, так и ночью лишь тишина не тревожит.

Я не смерть и не жизнь, а только существование.

Факт того, что я – дом.

В городе

Облик и внутреннее наполнение моего города испытывают ежесекундные изменения. И при свете дня, и в ночное время здания и постройки в нём возносят к прозрачной ткани неба свои геометрически правильные, пропорциональные во всех отношениях тела. Сходятся воедино и разбегаются проспекты, запутываются и удлиняются автострады, подобно серым нитям сшивающие между собой улицы. Созидается целый мир со своими законами.

Не стоит думать, что в этих каменных джунглях может заблудиться только тот, кто родом откуда-то из других мест и кто абсолютно незнаком со здешними достопримечательностями. В действительности даже человек, который вырос и живет в этом городском лабиринте, также рискует запутаться в его сетях.

Меня и самого однажды судьба забросила в сердце городских трущоб. И я в мельчайших подробностях помню, как приложил немало усилий, чтобы выбраться оттуда. Я долго блуждал по сменяющим друг друга переулкам, нырял из перехода в переход. Разумеется, я обращался за помощью к прохожим: спрашивал у них названия улиц, номера домов, пытаясь хоть как-то сориентироваться, однако, как назло, все лишь в недоумении пожимали плечами. Иной раз казалось, будто те, кого я встречал, сами попали сюда бог весть как и откуда. Бывало, один и тот же маршрут разные люди описывали мне по-разному.

Спустя несколько часов мне, уставшему и измотанному, все же удалось выйти к какой-то автобусной остановке, и уже от неё на перекладных добраться до дома.

С тех пор я стараюсь не попадать в малознакомые районы города.

Страшное

Он всегда появляется в разгар непогоды.

Облачившись в холод и стужу, он приходит в мой дом.

Он приносит с собой запах сырой земли и страха. Вслед за ним врывается хищный ветер – ледяной, пронизывающий до костей.

Он бесшумно прокрадывается в мою комнату, забивается в самый дальний и темный угол и оттуда смотрит на меня долгим немигающим взглядом.