За горизонтом событий

– Это как в плохом анекдоте каком-то… Зачем тебе этот старик?

– Не такой уж он старик, ему всего на шесть лет больше, чем тебе.

– Ты его хоть любишь?

– Не знаю. Он делает для меня такие вещи, которых никто никогда не делал. Для меня, как для женщины, это очень приятно, – вдруг Анна заглянула Александру прямо в глаза, и лицо её смягчилось и порозовело. – Но, если ты снова станешь доктором, может быть, я останусь с тобой.

– Ты себя вообще слышишь? – опешил он. – Ты мужика себе выбираешь или его профессию?

Он опять захотел высказать ей всё, что он думает об уровне её социальной ответственности. О том, что, вопреки брачной клятве, она была с ним только в радости. Радовалась, когда он достигал чего-то. Когда получил высшую категорию или когда стал завотделением. В горе же она очень быстро нашла себе Лозона.

– Знаешь. Я ведь изменял тебе пару-тройку раз. Медицина – очень эротичная профессия. Не даром едва ли не самый распространённый костюм для ролевых игр – медсестра, а сюжет – игра в доктора. Когда кругом кровь, боль и смерть, все инстинкты обостряются, удержаться сложно. Но я делал это для развлечения, а не для того, чтобы устроить свою судьбу.

Лицо Анны скривилось, как будто она собиралась заплакать, но с трудом удержалась и тихо, но твёрдо произнесла:

– Ты просто не любил меня никогда.

– Ну почему же? Любил. Как раз сейчас понял, что разлюбил. Иначе простил бы тебе этого старого еврея, наверное… и всё сделал бы для того, чтоб ты осталась со мной.

Её глаза влажно заблестели, тогда он пожалел её и произнёс тираду, которая, как ему в тот момент показалось, должна была прозвучать ободряюще:

– А знаешь, вообще, что такое любовь с точки зрения психиатрии? Это понятие никак не укладывается в пределах нормы. Если страсть до определённой степени – это ещё нормально, то любовь – это патология, атавизм. Романтизированное первобытное собственничество.

Анна снова побледнела, поднялась со своего стула и прошипела:

– Не хочешь сам выметаться из квартиры, тогда тебе полицейские помогут. Я закричу, и на этот раз тебя посадят и надолго, сволочь. Чтоб на следующей неделе тебя в квартире уже не было!

Часть II

Глава 1

Сытый и чуть пьяный Невструев быстро шагал по адресу, полученному от Артиста. Казалось, он движется навстречу судьбе. Он положил на алтарь искусства престижную профессию и семейное счастье, но вдохновения так и не обрёл. Александр надеялся, что загадочная организация Golden Key с помощью достижений науки поможет ему ухватить музу за эфемерную туни?ку.

После того, как Анна в гневе покинула ресторан, не заплатив даже за себя, ему пришлось отдать официантке почти все свои деньги. Поскольку жена умчалась в закат на своём автомобиле, а такси он себе позволить не мог (и так непонятно, как прожить ещё восемь дней до зарплаты), чтобы успеть на собеседование, ему приходилось почти бежать. По дороге Александр миновал суд, из которого его выпустили совсем недавно. Это расшевелило жабу за грудиной, но ненадолго: когда здание исчезло из поля зрения, исчезло и беспокойство.

По дороге он узнал, что уволен с работы, потому что пропустил две смены, трое суток не отвечал на звонки и сам на связь не выходил. Даже это не выбило Невструева из колеи.

«Ничего, – успокоил он себя, – в конце концов за эксперименты над людьми должны наверняка платить».

Искомый адрес оказался через дорогу от территории огромного клинического комплекса в центре Тель-Авива. Как объяснила Александру девушка в сестринском халатике, у которой он уточнял путь, в здании размещались частные врачи и организации, сотрудничающие с клиникой. От одного из пошарпанных корпусов больницы в современное здание вёл воздушный переход, что указывало на их неразрывную связь, как будто блестящий молодой человек протягивает руку своему плюгавому дедушке.

Компания Golden Key занимала верхний этаж здания целиком, что само по себе внушало уважение. Интерьер здесь был очень удачный – сочетание футуристического техно, прозрачных граней и живых растений. Больницей здесь не пахло, запах стоял скорее как в оранжерее.

Опасения Невструева, что его не пропустят, поскольку он всё-таки опоздал на десять минут, да ещё и пришёл вместо другого человека, не сбылись. Приветливая секретарша на ресепшен позвонила кому-то по внутреннему телефону и получила разрешение пропустить потенциального участника эксперимента, после чего выдала ему электронный планшет, в котором следовало заполнить анкету с незамысловатыми вопросами. На это ушло минут пять, после чего девушка объяснила, как найти нужный кабинет.

На табличке рядом с дверью значилось: «Стейси Копхилер, психолог».

Геве?рет[30 - Геверет – ивр. госпожа.] Копхилер на первый взгляд показалась недавней выпускницей университета. Распущенные по местной моде тёмно-каштановые волосы обрамляли худощавое лицо с неправильными, непропорциональными чертами: длинный, тонкий нос с заметной горбинкой, слишком большие глаза, слишком крупный рот. Она не была красавицей в обыкновенном смысле этого слова, но что-то в ней сразу завораживало. В том, как она посмотрела на него в первый раз, как приветливо улыбнулась и приподнялась, чтобы пожать руку, в каждой черте, в каждом жесте проглядывала её непритворная женственность. Она напоминала креолку, которая в любой момент готова пуститься в пляс с кастаньетами. В её одежде и аксессуарах также зримо присутствовал то ли испанский, то ли цыганский колорит.

По-русски Стейси говорила с лёгким акцентом, который свойственен людям, родившимся в Израиле или приехавшим сюда в детстве. При ближайшем рассмотрении Александр понял, что она старше, чем ему сначала почудилось. Возраст был заметен по выраженной носогубной складке и запавшим щекам, в её уверенном взгляде сквозил богатый жизненный опыт.

После того как они обменялись приветствиями и представились, психологиня предупредила, что кандидату следует быть откровенным, насколько это возможно, поскольку от этого зависит не только то, примут ли его в число испытуемых, но и подбор оптимальных условий для эксперимента, если его кандидатура будет одобрена. Конкурс, кстати, восемь с половиной человек на место. Стейси надела очки, которые ещё больше увеличили её глаза, и, заглядывая в монитор, принялась задавать уточняющие вопросы:

– А почему вы в пункте «семейное положение» ничего не выбрали? Забыли?

– Нет. Просто любое из предложенных определений в отношении меня было бы неверным. Я расстался с женой, но ещё не развёлся. По-моему, это не подходит ни под «женат», ни под «холост».

– Надеетесь сохранить семью?

– Надеюсь, что этого ни в коем случае не произойдёт.

– Я поняла. Но всё-таки отмечу «женат» – формально это пока так, – Стейси щелкнула мышкой.

Он пожал плечами.

– Вот это да! – обрадовалась она, читая дальше. – Мы, оказывается, коллеги.

– Не совсем… Психиатр психологу не коллега. У вас же педагогическое образование?

Она прикрыла глаза в знак согласия.

– А чтобы работать психиатром, нужно медицинское, – заявил он безапелляционно.

– Какой вы… – она улыбнулась без обиды и записала что-то в блокноте, лежащем перед ней. – Но ведь наши специальности во многом похожи; мы помогаем людям справиться с их ментальными проблемами…

– Но совершенно разными методами. Пока вы человеку зубы заговариваете, зачастую лишь усугубляя его состояние, я выписываю пилюли, которые ему реально помогают.

Психологиня не стала отвечать на этот укол. Помолчала, откровенно изучающе разглядывая Невструева поверх очков.

– А почему вы не стали подтверждать свой врачебный статус?

– Потому что я больше не хочу быть доктором.

– Интересно. А кем же вы хотите быть?

– Писателем, – ответил Александр и почему-то смутился.

– Так это же прекрасно! – Стейси снова пометила что-то в блокноте. – Нам как раз нужны люди с творческими амбициями… А почему вы поставили галочку на «безработный»? По-моему, писатель – вполне официальный род занятости.

– Видите ли, я слишком мало зарабатываю на этом поприще, чтобы считать его полноценной работой. Пока это всего лишь хобби. Мне приходится добывать хлеб насущный иными способами.

– Что-то нелегальное? Почему не написали в анкете? Торговля оружием, наркотиками, людьми? Не бойтесь, я никому не скажу.

– Напротив. Я работал охранником… пока меня не уволили как раз сегодня.

– Почему?

– Потому, что я три дня просидел в тюрьме, – признался Александр. Она выглядела неглупой и профессиональной, он поверил ей и решил, что скрывать что-либо смысла не имеет.