Рунет. Новое созвездие в галактике интернет

Джеймс Слевин в своей книге «Интернет и общество» говорит: «Когда мы рассматриваем, каким образом интернет делает возможным новые способы использования и артикулирована информации – в том смысле, что способствует реорганизации общественных отношений – тогда мы изучаем, как интернет участвует в передаче культурных ценностей. Следовательно, это теория передачи культурных ценностей, которые должны обеспечить нам основу для понимания воздействия интернета»[65 - James Slevin, The internet and society (Malden, MA: Polity, 2000), 55.].

Значительное количество работ посвящено рассмотрению проблемы легитимности использования уже распространенных методов проведения полевых исследований в киберпространстве. Посвящены тому, как проводить исследования в интернете[66 - Doing Internet research: critical issues and methods for examining the Net (Thousand Oaks, Calif: Sage Publications, 1999).] по аналогии с традиционной этнографией[67 - Е. Ярская-Смирнова и П. Романов, «„Делать знакомое неизвестным“: этнографический метод в социологии», Социологический журнал 1—2 (1998 г.): 145—161.] и формирующейся виртуальной этнографией[68 - Christine Hine, Virtual ethnography (London; Thousand Oaks, Calif: SAGE, 2000).], а также каким образом можно изучать сетевые сообщества и как можно исследовать влияние культурного освоение интернета на все остальные офлайн-практики[69 - Bakardjieva, Internet society.].

При этом важно отметить, что проблема разделения на качественные и количественные методы проведения исследований применительно к киберпространству решается относительно просто. Дело в том, что необходимые для аналитической работы количественные данные при определенных технических возможностях могут собираться автоматически, исследователю необходимо определиться с используемым инструментарием[70 - Mann, Internet communication and qualitative research.]. Тогда как качественные методы требуют обоснования и пояснений[71 - В. Воронков, «От объяснения к пониманию: в развитие дискуссии», Телескоп 5 (2004 г.), http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content120063896443531file.pdf.]. Таким образом можно выстроить теорию на основании эмпирических данных полученных в ходе онлайн-исследования[72 - Udo Kelle, «Theory Building in Qualitative Research and Computer Programs for the Management of Textual Data», Sociological Research Online 2, вып. 2 (30 июнь 1997 г.), http://www.socresonline.org.uk/2/2/1.html.].

1.2. Статистический взгляд на интернет в Беларуси: 1994 – 2006

Эта работа не является попыткой рассказать историю, как все было на самом деле или выстроить хронологическую последовательность, своего рода интернет-календаря. Составление максимально широкой и полной классификации зачастую оказывается тем самым критерием подлинности существования в онтологическом смысле. Когда стремление все учесть и линейно (!) выстроить «объективную» последовательность событий, которые и станут историей. Собственно, это есть вполне возможный и допустимый путь. Но в результате мы предсказуемо получим рост числа пользователей от нуля до пяти миллионов человек (на сегодняшний день) в Беларуси.

Так история российского интернета и была оформлена в виде «Летописи русского интернета: 1990—1999гг.»[73 - Е. Горный, «Летопись русского Интернета: 1990—1999», 2000 г., http://www.netslova.ru/gorny/rulet/index.html.]. На сегодняшний день доступны хронологии или сетевые летописи, сделанные по аналогии с летописью российского интернета: молдавская краткая летопись находится на server.md[74 - http://nethistory.server.md/NetHistory.ldova», б. д., «NetHistory.Mo], а белорусская – в комиксах – на os.by[75 - Сергей Осипов, «История байнета в картинках», 2002 г., http://www.os.by/history/.], хотя подобные истории далеки от академической строгости. Впрочем, они и не претендовали на это.

Стремление написать позитивную историю нового общества (после появления интернета) уводит нас от реальных практик использования данной технологии. На сегодняшний день уже все реже можно услышать исключительно восторженные отклики о влиянии интернета на социум и о его потенциале для социально-культурных преобразований. «Киберфобия и киберэнтузиазм, похоже, уступили свое место киберскептицизму – убеждению, что интернет в конце концов имеет минимальное влияние на демократизацию общества»[76 - Corrales Javier Lessons form Latin America // Leslie David Simon, Democracy and the Internet: allies or adversaries?, Wilson forum (Washington, D.C.: Baltimore Md: Woodrow Wilson Center Press; Distributed by The Johns Hopkins University Press, 2002), 31.].

Для обозначения подобного явления Е. Морозов предлагает термин «киберреализм»[77 - Evgeny Morozov, The net delusion: the dark side of internet freedom, 1st ed (New York: Public Affairs, 2011), 318.]. А еще в конце 90-х годов ХХ века А. Шапиро[78 - Andrew L. Shapiro, The control revolution: how the Internet is putting individuals in charge and changing the world we know, 1st ed (New York: PublicAffairs, 1999).] и Д. Шенк[79 - David Shenk, The end of patience: cautionary notes on the information revolution (Bloomington: Indiana University Press, 1999), 142—44.] сформулировали восемь принципов сурового «технореализма».

После знакомства с несколькими разновидностями скептического восприятия технических особенностей интернет-технологий просто невозможно остаться интернет-оптимистом. Поэтому в этой работе мы пойдем другим путем. Не претендуя на объективность представленной истории, попытаемся составить ряд событий, фактов влияния или взаимовлияния, которые можно редуцировать к одному ключевому вопросу – вопросу власти. Это не история интернета как технологии, скорее это о доступе к технологии и, как следствие, доступа к источникам влияния, т. е. власти. Это своего рода попытка аналитического повествования одной из возможных историй интернета в странах Восточно-Европейского Пограничья. В своих рассуждения мы будем опираться на данные, полученные в ходе исследования и будем ограничены ими.

Здесь же мы попытаемся сконструировать одну из возможных версий понимания истории становления или освоения интернет—технологии на примере белорусского интернета.

История белорусского интернета, несмотря на молодой возраст, уже в достаточной степени мифологизирована. Впрочем, нарративы тех, кто непосредственно связан с ее созданием, насыщены штампами и клише, которые традиционно могли бы встречаться в различных вербальных версиях историй. Соприкосновение с историей предполагает некоторую степень включенности в контекст. Собственно, для тех, кто живет и зарабатывает в интернете, история интернета – это как часть личной биографии. Это как собственная и очень личная и приватная история, которая не может быть рассказана всем. Скорее тут предполагается и ожидается некоторая степень сопричастности и включенности в процесс.

Еще необходимо обозначить какие-то рамки того, что понимается под интернетом. Если исходить из того, что интернет – это не только наиболее распространенный на сегодня гипертекстовый протокол http и www как стандарт его отображения, то окажется, что интернет – это и такой протокол как гуфер, это и электронная почта, это и телеконференции, и, конечно, еще фидонет.

Первые белорусские сайты появились не в Беларуси. Это были различные интернет-проекты, которые были созданы за пределами Беларуси, но так или иначе относились к белорусской тематике. Эти белорусские сайты были англоязычными, но они были сделаны белорусами и про Беларусь. Это были студенты, которые учились в американских, европейских университетах и просто делали в свободное время сайты про Беларусь.

Затем, когда развитие и удешевление технологий перевело компьютеры из числа дорогостоящей вычислительной техники в разряд бытовой электроники, то неизбежно снизился и уровень требований, предъявляемых к пользователям (как своего рода интеллектуальный ценз). И как следствие этого произошел существенный прирост пользователей. Кстати, о белорусских пользователях. Значимым отличием нынешних пользователей начала XXI века от пользователей первой половины 90-х годов ХХ века было то, что пользователи одновременно были и создателями, и авторами, и владельцами каких-то интернет-проектов.

Когда интернет перестал быть лабораторной игрушкой для интеллектуалов и появись те, кто начал пытаться зарабатывать в сети, то неизбежно и неотвратимо тут появились невидимые рыночные механизмы и стимулы для деятельности. Пользователи начинают трансформироваться в аудиторию, которой можно что-то продать – от карточек для доступа в интернет до нескольких гектаров лунной поверхности. Но подробнее об экономической составляющей речь будет идти ниже.

Что касается доступа в интернет, то ситуация еще более парадоксальна. Первым провайдером, который предоставлял доступ на территории бывшего Советского Союза, был Релком (Москва, Россия). Наличие адреса электронной почты, прежде всего на визитной карточке, какое-то время было показателем успешности владельца этой самой карточки. Такими показателями в разное время были факс, адрес электронной почты, адрес официального веб-сайта и номер мобильного телефона. При этом доступ в интернет, конечно, по технологии dial-up, носил не столько коммерческий, сколько экспериментальный характер, хотя и требовал достаточных финансовых затрат (оплата телефонной связи до Москвы, плюс стоимость доступа в интернет).

Из приведенных данных следует, что в вопросе развития интернета Беларусь оказалась в непростом (практически классическом) положении «между»: с одной стороны, доступ в интернет был возможен только при взаимодействии с восточным соседом, с другой стороны, первые собственные сайты были сделаны на западе. Можно говорить о том, что появление и развитие интернета после распада СССР в Беларуси, в некотором смысле предполагало (или предлагало) два возможных пути развития:

1. Национально-ориентированный западный проект, предполагающий достаточно высокую степень участия пользователей в создании и наполнении уже существующих ресурсов.

2. Русскоязычный восточный проект, который не предъявлял повышенных интеллектуальных требований к пользователям и не предполагал их активного соучастия в создании ресурсов. Скорее наоборот, предполагал потребление уже созданных ресурсов.

По состоянию на сегодняшний день можно констатировать, что второй проект оказался более жизнеспособным. Впрочем, он оказался более востребованным и в общественно-политическом контексте в целом, а на не только в интернете. Но это не означает, что ситуация не может измениться.

Дискуссии о том, сколько можно насчитать пользователей интернета в Беларуси, давно вышли за рамки социологического любопытства и стали политическим аргументом, что особенно остро ощущается в ситуации, когда интернет становится одним из немногих источников альтернативной информации о происходящем в Беларуси.

К 2000 году интернет-пользователи составляли всего лишь 0,5% населения Беларуси[80 - www как политическая публичная сфера // М. В. Соколова и В. Н. Фурс, ред., Постсоветская публичность: Беларусь, Украина (Вильнюс: ЕГУ, 2008), 102.]. Согласно результатам национальных опросов общественного мнения, проведенных НИСЭПИ в конце 2002 года, 15% взрослого (т.е. старше 18 лет) населения Беларуси являлись пользователями интернета (вне зависимости от частоты использования). Согласно последней переписи населения (1999 года), в Беларуси проживает 7.6 миллиона граждан старше 18 лет. Это значит, что к концу 2002 года количество пользователей интернета в Беларуси составило около 1.140.000 (+– 3%)! Из них регулярных пользователей (ежедневно и несколько раз в неделю) – 410.000. Если исходить из предположения, что среди белорусских тинейджеров (в возрасте 15—17 лет) количество пользователей интернетом также составляет примерно 15%, общее количество пользователей составит 1.213.000» (Национальный опрос. Методом face-to-face interview опрошено 1.500 респондентов старше 18 лет, предельная ошибка репрезентативности не превышала 0.03. Декабрь 2002г.)[81 - «Интернет как фактор демократизации в Беларуси», 22 март 2003 г., http://www.tutby.com/publications/analysis/3876/.].

Эту оптимистическую традицию продолжили исследования НИСЭПИ. Так, согласно данным, полученным в ходе двух исследований в марте и сентябре 2003 года, наблюдается положительная динамика прироста пользователей: в марте пользователей уже было 17,1%, в сентябре – 17.3% (Национальные опросы. Методом face-to-face interview опрошено 1.500 респондентов старше 18 лет, предельная ошибка репрезентативности не превышала 0.03. март и сентябрь 2003г. Пользователи Интернета в Беларуси: проблемы и перспективы)[82 - «Пользователи Интернета в Беларуси: проблемы и перспективы», 6 январь 2004 г., http://www.tutby.com/publications/analysis/3906/.].

С 2004 по 2005 существенно возрос процент населения в возрасте 12—49 лет, имеющий доступ в интернет. Если в 2004 году возможность выхода в интернет была у 48% респондентов, то через год таковых стало 61%. Подчеркнем, что это не национальная выборка, а выборка репрезентативная городскому населению. При этом возрастные рамки более широкие, чем у исследований НИСЭПИ.

В 2006 году уже 32,7% респондентов ответили утвердительно на вопрос о пользовании интернетом (в октябре-ноябре 2006г. Центр системных бизнес-технологий SATIO подвел итоги осеннего омнибуса – маркетингового исследования, проводимого одновременно для нескольких заказчиков. В исследовании, которое проводилось методом личного интервью по месту жительства респондента, приняли участие 1 500 респондентов от 18 лет и старше во всех регионах Беларуси в городской и сельской местности. Выборка репрезентативна сельскому и городскому населению Республики Беларусь в возрасте от 18 лет и старше. Ошибка выборки составила +/– 1,8%.)[83 - «SATIO: Интернетом в Беларуси пользуется 32% взрослого населения», 22 декабрь 2006 г., http://www.tutby.com/publications/analysis/3907/.]. Оказалось, что среди городского населения интернетом пользуется 38,1% опрошенных, среди сельского – 15,8%. Наиболее активными пользователями являются минчане (62,3%) и жители Минской (37%), Гродненской (32,6%) и Гомельской (30,8%) областей (данные от общего количества респондентов, проживающих в соответствующих областях). В 2013 году по данным Gemius Belarus / Datastream число уникальных белорусских пользователей вплотную приблизилось к числу пять миллионов. Здесь надо еще раз отметить, что наше полевое исследование проводилось в 2007 году.

Трудно оценить динамику ежегодного прироста пользователей из-за того, что речь идет не о лонгитюдном панельном исследовании, а о целом ряде автономных и не связанных между собой исследовательских проектов, каждый из которых строился по собственной выборке. Однако полученные данные позволяют сделать несколько выводов относительно динамики и характеристики белорусских пользователей интернета.

Во-первых, это устойчивая динамика роста числа пользователей. При этом рост достигается не только за счет подрастающего поколения, но и за счет включения в сеть пользователей среднего возраста.

Во-вторых, достаточно очевидное следствие, что подавляющее большинство пользователей сосредоточено в Минске и других крупных городах.

В-третьих, к приобщению к числу пользователей мешают языковые барьеры и границы в виртуальном пространстве.

1.3. Борьба за право номинаций: Белнет vs Байнет

Обсуждение риторических вопросов «А есть ли белорусский интернет? И если есть, то как правильно называть: Белнет или Байнет?» – периодически встряхивает сообщество белорусских пользователей интернета. Несколько примеров. Тема «Байнет. Феномен. (дискурс)», вызвала к жизни серьезные споры по данной проблеме на форуме onliner.by. От радикальных критических замечаний, что белорусский Интернет – это болото, в котором только и есть, что «полудохлые сайты с ворованным контентом, доф**ща обозревателей, никто не занимается сайтами серьезно, калечные сервисы и платежные системы, могучая кучка деятелей, г***ющих друг друга на только им интересных форумах, зависть и обезьянничество, отсутствие собственных идей и воображения»[84 - r00t, «Хар-ки байнета», 2 февраль 2006 г., http://forum.onliner.by/viewtopic.php?p=2834486#p2834486.]. До оптимистических «Байнет – вполне осязаемая, четко обособленная от других нетов вещь»[85 - Храбрый Викинг, «отвечу на последний вопрос.», 3 февраль 2006 г., http://forum.onliner.by/viewtopic.php?p=2834486#p2836748.].

Также были неожиданные предложения блокировать на форуме тех, кто использует малопонятные слова типа феномен и дискурс для обсуждения данной проблемы, т. е. попытки изучения сообщества пресекаются. Именно эта темы вызвала продолжение обсуждения на других тематических ресурсах. Из которых некоторые уже безвозвратно утеряны или удалены, например, «А что Байнет для Вас?» на форуме promo.webcom.by.

При этом стоит отметить также завышенные ожидания от интернета, что он полностью снимает представления о границах объединяя всех со всеми. Однако с последовательной стратегии отрицания существования национальных х-нетов, можно обнаружить интересную тенденцию, что «любой сайт, серьезно копающий по какой-то области знаний, а не по области на карте, выпадает из всяких „*нетов“»[86 - dikka, «Чем дальше в лес тем толще запары.», 6 февраль 2006 г., http://forum.onliner.by/viewtopic.php?p=2852275#p2852275.]. Иными словами, для успешного проекта, перерасти национальные (локальные) границы просто необходимо. Наиболее успешные интернет-проекты труднее всего вписать в локальные рамки. Национального интернета как замкнутого и самодостаточного «пространства» не существует. Но национальный интернет как локальный способ освоения технологии имеет место быть. Принадлежность к национальному интернету – одна из стадий в развитии интернет-проекта. Выход на глобальный уровень как своего рода порог, показатель зрелости.

Изменить белорусскую национальную доменную зону —.by уже не представляется возможным. Хотя справедливости ради надо отметить, что за время работы над этим текстом появилась новая белорусская доменная зона. бел (кириллический домен).

Наша задача – выяснить, что общего у Беларуси и загадочного сокращения. by? Как уже отмечалось, национальная доменная зона. by была зарегистрирована 10 мая 1994 года. Но почему белорусским национальным доменом является. by? Сокращение. be отсылает нас к национальному домену Бельгии,.bg – Болгарии. Как можно увязать Беларусь (Belarus) и. by? <363; 3.8.> «Исторически BY это возникло из-за, по моему, безграмотного написания Белоруссия или как там белараша. Что там еще и оттуда появился этот „бай“. Какого-то 90-го года, совок. Записал так, так оно и пошло. Можно было забить более приличное».

Это ошибка, которую уже невозможно исправить. Перевести прилагательное «белорусский» на английский язык можно как byelorussian. Однако это возможно только в том случае, если отправной точкой в этом лингвистическом путешествии будет не Belarus, а несуществующая Byelorussia – английская версия существительного Белоруссия. Но Белоруссия – это понятие из того же семантического ряда, что и Малороссия, Молдавия, Туркмения, Киргизия и т. д. При этом украинский национальный домен. ua, а не. ma – производное от Малороссии. Парадокс, однако для определения наименования белорусской национальной доменной зоны было использовано не белорусское аутентичное название собственного государства на национальном языке. Получается, что в каждом доменном имени. by есть неизбежное напоминание о Белоруссии. Иными словами, тут уместно отослать к спору за право наименования Беларусь и Белоруссия в офлайне: <459; 3.8.> «Считаю извращением и уродством само слово „Байнет“. […] Ну потому, что это уродство какое-то лингвистическое. Причем здесь „бай“? […] Почему это должно называться „Байнет“? Причем тут „бай“? При чем тут домен, вообще не понимаю. Чего прицепились к домену? Мне это не нравится. Опять же прослеживается влияние постсоветского комплекса, раз в России есть Рунет, значит, у нас должен быть Байнет. Ну бред вообще!»

Если доменное имя. by [би-вай], то какие могут быть наименования для белорусского интернета? Так сложилось, что основная полемика с переменным успехом идет между наименованием Байнет и Белнет. Есть ярковыраженные адепты каждого из наименований. Компания «Ред Графикс» представила свою версию «Истории Байнета в картинках»[87 - Осипов, «История байнета в картинках».], признавая, что первоначально был термин Белнет.

В свою очередь, информационный проект, рассказывающий о происходящем в белорусском интернете, bybanner.com подходит к этому вопросу не менее принципиально и использует только понятие Белнет. Также можно найти разной интенсивности обсуждения этой лингвистической тонкости. Например, в сообществах Живого журнала[88 - bizzarebee, «Байнет vs Белнет», 24 июль 2005 г., http://pishu-pravilno.livejournal.com/1478295.html.], а также аналитические статьи на тематических белорусских сайтах, например, IT-Belarus.net[89 - Анастасия Дудина, «Трудности перевода и самоидентификации. Расставить все точки перед „by“ пока не удается», 3 ноябрь 2005 г., http://it-belarus.net/publications/view/56/.].

Одним из аргументов в пользу термина Байнет является аналогия с российским интернетом – именуемым «Рунетом». Где. ru – национальная российская доменная зона, которая почему-то читается не в английской транскрипции [ар ю], а как видишь, так и произносишь – ру. Но странно даже не это, а то, что. ru – это отсылка к Russia, что произносится как «раша», но российский интернет при этом остается «Рунетом», вместо «ар-ю-нета» или «ранета». Об особенностях заимствования и копировании российских культурных образцов речь будет идти ниже.

Иногда пользователи подводят даже филологические основания для определения наиболее адекватной терминологии: «Ответ зависит от языка. В русском языке орфография строится по морфологическому принципу, в белорусском по фонетическому. Потому и „Рунет“ а не „Ранет“. „Ру“ – морфема, имеющая смысл „русский“. В общем, не только „ру“, но и „рус“, но это уже детали. В русском языке обсуждаемое слово надо писать „белнет“»[90 - triogen, «Ответ зависит от языка», 25 июль 2005 г., http://pishu-pravilno.livejournal.com/1478295.html?thread=20573079#t20573079.]. Иногда в эти споры включаются и иностранные эксперты, которые успели побывать в Беларуси до этого. По мнению Мартина Паульсена «белорусский интернет является более национальным, чем другие национальные сегменты интернета […], и понимание Байнета означает установление возможности для понимания Рунета»[91 - Martin Paulsen, «ByNet – Just Another National Internet?» (The Russian Internet in a Global Context, Passau, Altstadthotel: University of Bergen, 2011), 16.].

Также в этой связи можно вспомнить многолетние споры белорусских веб-разработчиков и администраторов Яндекса по поводу добавления белорусских сайтов в раздел по территориальному признаку: сайты Беларуси или сайты Белоруссии. Сейчас – сайты Беларуси. Не будет лишним поблагодарить за это Яндекс еще раз.

Дискуссия о наименовании белорусского интернета не затухает, как и дискуссия о принципиальной возможности его существования (об этом ниже по тексту). Однако для дальнейшей работы нам необходимы рабочие понятия и наименования. Для обозначения белорусского интернета в данном тексте будет использоваться понятие Белнет. В пользу Белнета есть как минимум три аргумента:

1. Более корректная производная от названия страны – Belarus, но не Byelorussia;

2. Термин Белнет появился раньше, чем термин Байнет;

3. Белнет позволит избежать слепой кальки по аналогии с Рунетом.

Таким образом, для обозначения белорусского интернета в данной книге будет использоваться термин Белнет.

1.4. Выводы первой главы

Русскоязычное пространство намного шире, чем сайты, ориентированные на российских пользователей, и включает в себя множество ресурсов, никак не связанных с российскими пользователями. Доминирование русского языка в национальных интернет-пространствах не является признаком принадлежности и тем более лояльности к России, но указывает на включенность в созвездие Рунета. Под влиянием внешних факторов национальные сегменты интернета ощущают и признают свое зависимое положение и некое отставание. В зависимости от амбиций экспертов сроки отставания варьируются достаточно сильно. Здесь принципиальным оказывается вопрос о возможности или невозможности преодоления этого отставания и, как следствие, зависимого положения.

Можно говорить о стремлении осознавать себя неотъемлемой частью большого культурного пространства. Как и в годы СССР говорить на одном языке на одной шестой части суши, только теперь в виртуальном пространстве. В таком случае Рунет оказывается тем пространством «русского мира», которое отрицает исчезновение СССР и оживляет его в виртуальном пространстве.

Национального интернета как замкнутого и самодостаточного пространства не существует. Но национальный интернет как локальный способ освоения технологии имеет место быть. Принадлежность к национальному интернету – одна из стадий в развитии интернет-проекта. Выход на глобальный уровень как своего рода порог, показатель зрелости не только отдельного проекта, но всей национальной информационной системы в целом.