Рунет. Новое созвездие в галактике интернет

2.1.2.3. Украина: – зависимость от Рунета

Украинская ситуация имеет несколько отсутствующих в Беларуси и Молдове особенностей. Это отсутствие специфического национального «х-нета», как UA-нет. Вместо этого используется словосочетание «украинский интернет». Об остальных отличиях – далее по тексту.

В осознании взаимоотношений с Рунетом есть темпоральное измерение. Понимание динамически развивающейся ситуации не статично: <473; 2.2.> «Раньше украинский интернет был абсолютным клоном российского. Все, что появлялось в России, теперь есть и у нас. Сейчас в Украине есть многое, что отсутствует в России – RedTrаm. […] Программа львовского разработчика. Технология от нас пришла туда, и там ее активно начали использовать. Уже есть порядка пяти российских RedTrаm, но они не настолько популярны, как наш».

Но российское влияние не закончилось когда-то в прошлом, на уровне копирования или заимствования шаблонов и технологий. По мнению украинских экспертов, для них абсолютно реальной является угроза вхождения российских интернет-компаний на украинский рынок: <473; 2.2.> «Влияние значительно, но если раньше материалы lentа.ru или rbс.ru перепечатывались, то теперь уровень доверия к новостям российских агентств значительно снизился. С другой стороны, россияне входят в наш сегмент. Сайт может выглядеть как украинский, но пропагандировать пророссийскую точку зрения».

Апокалиптические ожидания прихода России в национальный интернет присутствует только у украинских экспертов. Причем это не панические ожидания, а основательно аргументированные опасения: <603; 2.2.> «В 2000 году практически все ресурсы, которые появлялись в нашей стране, были заказаны какими-либо партиями, блоками или направлениями. Ставка делалась на освещение правды о событиях в Украине. И на сегодняшний день самая большая рубрика на Bigmir – это СМИ. Там сотни, если не тысячи ресурсов, но, естественно, в Топ20 находятся те, кто начинал это делать еще в 2000. Новых не появляется. Сейчас пришел рунетовский „РБК“, который со своей многомиллионной аудиторией съедает нашу полумиллионную на раз. Поэтому если Россия решит захватить наше интернет-пространство, это не составит для нее никакого труда». Повторимся, что эмпирические данные для этого исследования собирались в 2007 году.

Что же касается зависимости от российского интернета, она объясняется посредством тех же самых аргументов, что и в Беларуси и Молдове: отставание в освоении технологий («они первые начали») и понятный язык (английского не знаем): <603; 2.2.> «Россияне начали осваивать интернет первыми, и уже сейчас основные рейтинговые сайты являются в подавляющем большинстве коммерческими. Мы же по сравнению с ними запаздываем примерно на год-полтора»; <548; 2.2.> «Влияние есть, но многое из того, что появилось на центральных российских сайтах год-два назад, только сейчас можно увидеть на украинских. Тупое наследование – причем запоздалое».

Удивительно, что оценка заимствования у украинских и белорусских экспертов совпадает. Когда речь идет о «тупом наследования», т. е. в наследовании как таковом проблем нет, оно, возможно, и не вызывает трудностей. Но особое раздражение вызывает именно «тупое» или не критичное повторение.

Хотя есть аргументация в духе принудительной концентрации интеллектуальных сил исключительно в Москве, и уже только поэтому можно говорить о неравных стартовых условиях в освоении интернет-технологий после распада СССР: <409; 2.7.> «Если в Союзе Москва была головой, то Украина выполняла функцию руки. Когда с развалом Союза руку отрубили, нарастить ее было значительно легче, чем для руки отрастить голову. Особого смыслообразующего эффекта на уровне украинских мыслителей пока нет».

При этом нехватка ресурсов, которые могли бы быть использованы для переводов текстов на иностранных языках, «компенсируется» и в Беларуси, и в Украине с помощью заимствования переведенных на русских язык текстов на таких проектах, как ИноСМИ.ru и другие. И это объясняется разницей в потенциале, и прежде всего экономическом: <402; 2.3.> «В ресурсах! Так у нас в Украине нет проекта, который бы занимался перепечаткой западных газет. В результате используются материалы российского проекта inosmi.ru».

<570; 2.2.> «Многие украинские интернет-ресурсы используют русскоязычные сайты в качестве источника международной информации. В этом смысле да, они в какой-то степени задают именно информационный тон, но с имперскостью это не имеет ничего общего. Просто, например, на lenta.ru сидит 10 переводчиков и переводят, а у нас сидит один международный редактор и, конечно, переводит сам и смотрит lenta.ru».

При этом отдельного упоминания заслуживает перечисление всех бед, которые привносит Рунет в украинский интернет: стремление к желтизне, поверхностность и проч., а в остальном украинский интернет, конечно, превосходит Рунет: <287; 2.2.> «К сожалению, мы точно так же заимствуем от россиян стремление к „желтизне“. Опять же, у нас общее с Россией баннерное пространство. И если в баннерных сетях проходит реклама самой красивой груди в мире, ориентированная на российского читателя, идет отклик на материал и украинских, и белорусских пользователей, если материал на русском языке». Но несмотря на подобное влияние, эксперты видят возможности, чтобы утверждать, что <402; 2.2.> «Наши ресурсы интереснее: живее, свободнее, динамичнее… Событийнее!»

Что касается языка (подробнее об этом в следующей главе), то использование русского языка оценивается крайне неоднозначно. И наиболее желательным способом решения языковой проблемы будет использование на сайте нескольких языковых версий: <473; 2.2.> «Наиболее мы зависимы от того, что украинцы, формируя сообщества, ориентируются не на национальную идентичность. В результате, зная русский язык, они уходят в Рунет, развивая их сектор сети. Решить эту проблему можно двумя путями. Во-первых, путем создания сайтов с двумя языками: русским и украинским, а во-вторых, контентно наполнять блоги именно украинской тематикой».

Хотя даже при таком аргументированном понимании российского влияния возникают мнения об отсутствии влияния как такового вообще: <570; 2.2.> «Я бы не сказала, что есть какое-то влияние. Политического влияния нету, смыслового я тоже не ощущаю. Скажем, российский интернет влияет на украинский скорее новостями: новости о России на нашем сайте всегда пользуются большой популярностью. Но не думаю, что это можно назвать влиянием – просто существуют два информационных потока, которые подпитываются друг от друга. В этом ключе, можно сказать, что и мы определенным образом влияем на Россию».

И даже равноправное обратное влияние: <409; 2.2.> «Мне кажется, что прямой зависимости нет, и если есть какая-то взаимосвязь, то она продуктивна. Это скорее технологическая, а не тематическая связь, мировоззренческого влияния я не вижу. Защиты от влияния на зону UA не требуется».

2.1.2.4. Итого по зависимости от Рунета

Итак, можно сделать некоторые обобщения, касающиеся аргументации зависимости от российского интернета. Набор клише для описания ситуации выстраивается по логике, которая очень сильно напоминает логику оправдывающегося ребенка:

мы маленькие – они большие;

они старше и первые начали;

у них денег больше;

если мы хотим, чтобы нас заметили, мы должны играть по предложенным правилам российского рынка.

Но если суммировать все вышеназванное по критериям, которые использовала Дж. Дин: информация, сеть и зрелищность (спектакль), то окажется, что по всем трем пунктам есть определенная зависимость. Информацию о происходящем у себя в стране и международного характера быстрее и проще получить с российской точки зрения, т. е. не только на русском языке, но и с учетом российских национальных интересов. Отметим, что наше исследование проводилось уже после появления в декабре 2005 года российского телеканала «Russia Today» (rt.com).

Инфраструктурные возможности российской части сети и на сегодняшний день существенно превышают возможности белорусского или молдавского сегмента. Это баннерные и контекстные рекламные сети, каталоги и поисковики. Что касается доступа в интернет, то ситуация еще более парадоксальная: «Сеть „Релком“ начала работу летом 1990 года на базе Института атомной энергии им. И. В. Курчатова в Москве, соединив с помощью аналоговых телефонных модемов (для передачи электронной почты по протоколу UUCP)»[121 - «История компании Релком», official website, http://relcom.ru/o-nas/history-of-company/., (б. д.), relcom.ru]. При этом такой доступ носил не столько коммерческий, сколько экспериментальный характер: <459; 3.7.> «Да, звонили, причем телефонным модемом dial-up в Москву. Звонили российскому провайдеру „Релком“ и забирали почту оттуда. Первая белорусская почта так работала, и это действительно 1991 год, ну может, там какой 1993 год. Действительно, так оно и было. Но тогда еще никто не знал что это и зачем это нужно, но вот энтузиасты этим занимались».