Линия крови

Бум!

Внутри орали, матерились, но дверь не открывали. Нож с пятнадцатисантиметровым лезвием был веским аргументом.

Через минуту Ника выехала со стоянки.

«Do what thou wilt shall be the whole of the Law».

Она сделала то, что следовало сделать.

Вспотевшая и возбужденная, грязная, но как бы очистившаяся, теперь она улыбалась дикой улыбкой и ехала прочь от того места, где ее прошлое вернулось в настоящее, чтобы она смогла его изменить. В Ангарске она не могла ничего изменить. Ее насиловали и били. Сегодня била она.

По телу проходили судороги – словно от тока или оргазма – и прогорклый мужской запах на ее коже, отвратительный, тошнотворный, был сейчас по-своему приятен. Так пахнет член насильника, который она могла бы отрезать одним движением, если бы захотела. Это вам за Ангарск. За боль на грязном бетонном полу. За демонов, с которыми я живу.

Боль ушла. Демоны получили свое.

Хорошо, когда нет боли. Боль помогает чувствовать себя по-настоящему живой и как бы сближает с реальностью, с твоим собственным телом, – но человеку свойственно стремление избавиться от боли. Никто не любит боль, но она нужна, чтобы знать, что такое отсутствие боли. Боль нужна, чтобы помнить, когда хочешь забыть.

Ника подъехала к дому.

«Крузер» с номером 666 стоял на прежнем месте, а рядом стоял черный седан «БМВ», тоже с тремя шестерками на номерном знаке. С деньгами у них все в порядке, такие машины и номера даром не дают.

К этому времени стемнело. Улица не освещалась, и окна домов по обе ее стороны желтели как редкие зубы в черной пасти чудовища. Погожим летним днем здесь мило и уютно, на улочке у излучины реки, с травкой и деревцами, с цветочками в палисадниках, но сейчас, в конце октября, холодным мокрым вечером, в преддверии ночи, без солнца и зелени, в чужом доме, – не уютно, а… тревожно? В доме пар изо рта. Пахнет нежилым. Пыльно. Не истопить ли печку? Может, и баньку? Почему бы и нет, пусть и без бонуса в виде местных мужичков. Мужички уже были, хватит на сегодня. Ей не требуются мужчины, чтобы закончить начатое.

Бум-бум-бум!

Стук в дверь.

Мгновенным движением выхватив нож из сумочки, она притихла и стала вслушиваться в тишину, с напряжением в мускулах и нервах. Она слушала с этой стороны, а кто-то слушал с другой.

Бум-бум-бум!

Снова постучали.

– Есть кто-нибудь живой? – раздался голос за дверью. – Соседи.

Сунув нож за ремень джинсов сзади, Ника открыла дверь.

За дверью стоял Николай Логинов. В черном пальто нараспашку, с зачесанными назад темными волосами, с вежливой прохладной полуулыбкой на губах. Не нужно было обладать каким-то особенным воображением, чтобы представить, как он убивает Олю.

Рядом с ним стояла темноволосая красивая женщина, та самая, тоже в черном пальто.

– Здравствуйте, – сказал Николай. – Мы соседи, через дом от вас. У вас не найдется бинта? Подруга сильно порезалась, а у нас даже аптечек в машинах нет.

– У меня есть, – сказала Ника.

Она взяла из сумочки бинт и гемостатический гель. Протянула женщине.

– Намажьте и забинтуйте, – сказала она.

Перехватив удивленный взгляд женщины в черном, она прибавила:

– У меня медленно сворачивается кровь, это моя аптечка, – сказала она.

Она не могла сказать им правду. Та, которая наносит себе порезы, пытаясь избавиться от боли иного рода, не может быть признана нормальной по среднестатистическим меркам.

Возможно, гостья почувствовала фальшь в ее легенде, увидела что-то своими темными цыганскими глазами в глубине ее глаз, под слоем лжи, на дне, – но Ника тут же отбросила эту мысль, на всякий случай. Какая разница?

– Полина, – представилась женщина. – Вы недавно тут? Здесь долго никто не жил.

– Вероника. Я вчера сняла этот дом, хочу пожить за городом. Тружусь на удаленке.

– Хотите к нам в гости? – спросила Полина. – Нужно налаживать соседские связи. У нас есть виски и много чего еще.

Логинов бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал.

– С удовольствием, – сказала Ника. – Она улыбнулась Логинову, но он не ответил на улыбку. – Спасибо за приглашение.

– Тогда идемте, – сказала Полина.

Они вышли на улицу. Улучив момент, Ника вынула нож из-за пояса и положила в сумочку.

Сзади послышался шум автомобиля.

Еще не обернувшись, Ника поняла, что это за машина. «Газель» Жеки и его немытого вонючего товарища.

Затормозив с противным скрипом в трех метрах от них, «Газель» слепила их желтым светом фар и гремела на всю округу через дыры в выхлопной системе. Потом водитель заглушил двигатель.

Из машины вышли старые знакомые Ники и еще двое новеньких. Жека подвесил сломанную руку на какой-то тряпке, перекинутой через шею, а нос его приятеля распух и под глазами расплылись синяки. В руках приятель держал монтировку. Новенькие были из тех же слоев общества, оба с ножами.

– Сучка, мы тебя нашли, – прошипел Жека. – Думала, просто так свалишь? Ты кто такая на хрен, а?

– А ты кто такой? – сказала спокойно Полина. – Похож на избитого мудака. Кто тебя так?

– Я, – сказала Ника.

Логинов и Полина смотрели на нее, а она смотрела на Жеку сотоварищи, которые двинулись к ним как четверка вооруженных зомби из фильма ужасов.

Логинов усмехнулся:

– Вас избила девушка, а вам все мало?

С этими словами он пошел навстречу четверке из «Газели».

Ника пошла следом.

Через два шага Логинов вынул из-под пальто пистолет и выстрелил в Жеку.

Попал в грудь.