Черная синица

Так и вышла в подъезд.

Сердце колотилось в груди, жар разливался по телу, от низа живота вверх, и не было ни боли, ни страха. Было возбуждение. Удовлетворение. Освобождение.

Демоны утихли.

…

– Госпожа Корнева?

К ней подошел высокий стройный мужчина в непременном строгом костюме. Он хорошо говорил по-русски и улыбался ей приветливо.

– Да, – сказала она.

Он протянул ей руку:

– Хасан. Я помощник господина Йылмаза.

– Очень приятно.

– Господин Йылмаз ждет вас. Идите со мной.

Они поднялись на лифте на десятый этаж. Здесь было тихо, светло, прохладно. На дверях из матового стекла – таблички с должностями и именами, по-турецки и по-английски.

Директор по развитию.

Директор по персоналу.

Коммерческий директор.

Dmitry Glushchenko

Chief Financial Officer[6 - Дмитрий Глущенко. Финансовый директор.]

У меня к вам много вопросов, Дмитрий Глущенко, готовьтесь. Родина-мать зовет.

Дверь в приемную была открыта. Миловидная девушка встала из-за стола, улыбаясь им:

– Доброе утро! Как добрались?

Они тут все говорят по-русски? Обязательное требование к персоналу?

– Доброе утро. Хорошо, спасибо.

– Меня зовут Мерьем.

– Вероника.

– Господин Йылмаз ждет. Пожалуйста.

Мерьем постучала в дверь кабинета.

– Evet![7 - Да (тур.)] – послышалось из-за двери.

Она приоткрыла дверь:

– Sayin Yilmaz, Sayin Korneva size geldi.[8 - Господин Йылмаз, к Вам госпожа Корнева (тур.)]

Из кабинета вышел Мехмет Йылмаз – с широкой белозубой улыбкой, высокий, седеющий, гладкий, позитивный – и двинулся навстречу Нике, протягивая ей большую руку:

– Доброе утро, Вероника. Добро пожаловать в Стамбул.

Конечно же он говорит по-русски. Как иначе?

Мехмету пятьдесят пять, в свое время он сделал карьеру в одной из местных строительных компаний, от монтажника до президента, а затем, семь лет назад, перешел в «Истанбул Иншаат», к Бурову и Горшкову. В материалах Димы на него ничего нет, кроме сведений об авиаперелетах российскими авиакомпаниями за последний год. Стамбул – Москва, Москва – Стамбул. Один раз – Москва – Барселона. Под Барселоной живет Горшков. Возможно, Мехмет летал к нему, но в самом по себе этом факте нет ничего криминального. Летал к акционеру. Что тут такого? Больше на него ничего нет. Он гражданин Турции и в российских базах не значится. Нужно копать дальше.

Прошли в кабинет.

– Вероника, садитесь, пожалуйста. – Мехмет указал на кресло у длинного приставного стола для совещаний. – Хотите чай или кофе? Воду?

Она не стала отказываться:

– Кофе со сливками, если можно.

Села в кресло.

Сказав Мерьем несколько слов по-турецки, Мехмет сел по другую сторону стола. После обмена любезностями он навалился локтями на стол и пристально посмотрел Нике в глаза:

– Вероника, нам нечего прятать, я рад, что вы тут. Посмотрите всё и скажете, как дела. Вы понимаете, что времена непростые? Подрядчики дорожают, материалы дорожают, оборудование старое, все время ремонты.

– При этом цены на недвижимость в Стамбуле выросли за год на тридцать процентов.

– Вероника, вы знаете, какая у нас инфляция? – Мехмет откинулся на спинку кресла. – Пятнадцать – семнадцать процентов. Курс скачет. Бетон и металл выросли на пятьдесят процентов за год. Как держать прибыль? Из Москвы лучше видно? В бюджете одно, а цены другие.

Всматриваясь в Мехмета, вслушиваясь в его речь с акцентом, Ника считывала степень его уверенности в себе. Настоящей, не показной. Прекрасно держится, профессионал со стажем, но видно, что нервничает. Опять-таки, само по себе это ни о чем не говорит. Кто бы не нервничал в такой ситуации?

Мерьем принесла чай и кофе.

– Всё вам дадим, – сказал Мехмет. – Документы, информацию – что надо. Дмитрий, наш финансовый директор, будет в вашем… как это сказать по-русски?..

– … распоряжении.

– Да, в распоряжении.

Он набрал номер на мобильном:

– Дмитрий, зайди, пожалуйста.

– Надолго к нам? – спросил он у Ники.