Ануш

Это была школьная тетрадь. На первой странице значилось имя, фамилия и класс – 8 «А», где он учился. Мальчик стал ее листать. Это была тетрадь по биологии, где, помимо всякого рода конспектов и домашних заданий, было большое количество рисунков деревьев и животных, нарисованных цветными карандашами. На некоторых страницах, особенно сзади тетради, были нарисованы ручкой забавные картинки. Некоторые рисовал он сам, другие рисовали его друзья. И тут кое-что начало постепенно всплывать из глубин памяти.

Неожиданно из тетради выпало фото. Андрей посмотрел на него. Он сразу узнал людей, изображенных на снимке. Там была его семья. Это было первого сентября пару лет назад, на школьной линейке. Мама – в строгом костюме, как и подобает учительнице, отец – в белой рубашке и серых брюках, он – в белой рубашке и красном пионерском галстуке, и маленькая сестренка, которая только что пошла в первый класс. На фото все улыбались и выглядели счастливыми. Он не помнил, как это фото оказалось у него в тетради.

Комок подступил ему к горлу, а на глаза навернулись слезы.

Полог палатки открылся и вовнутрь вошел Файзали. Девочка быстро забрала тетрадку и сунула ее под одеяло Андрея, делая вид, что поправляет его.

Файзали, заметив, что Андрей очнулся, но чем-то расстроен, строго посмотрел на Мадину.

– Что случилось? – спросил он.

– Где я? Где мама? Я хочу домой, – сквозь слезы проговорил Андрей.

Лицо у Файзали сразу переменилось, и на нем отобразилась растерянность, он наклонился к Андрею и сказал:

– Ты пока еще слабый, вот подлечишься и тогда сразу домой. Скоро мама и папа придут. А сейчас спи.

Через некоторое время Андрею сделалось лучше. Головокружение и тошнота немного отступили. Тогда он вновь спросил Файзали о том, где он находится, и почему не приходят его родители? Файзали посмотрел на мальчика. Он понимал, что оттягивать разговор нельзя. Мужчина вздохнул и сказал:

– Извини, парень… – начал он, – Когда тебя нашли, ты был едва жив. Я не смог бросить тебя, ты бы умер. Пришлось взять с собой. Наш кишлак весь разбомбили, и мы вынуждены были уйти… Далеко…

– Куда? – от испуга на глаза Андрея накатились слезы.

Файзали помолчал и ответил:

– Ты не беспокойся, как только будет возможность я помогу вернуться тебе домой, но пока нельзя… Все очень сложно… – Файзали пытался подобрать нужные слова, но у него не получалось.

– Дядя Файзали, где мы? – не унимался Андрей.

Файзали помолчал и коротко ответил:

– В Афганистане.

Андрей несколько секунд молча смотрел на него. Он пытался осознать услышанное. Потом вновь подступили слезы.

– А моя мама, мой папа?.. – уже задыхаясь слезами, спросил Андрей.

Файзали опустил голову:

– Я не знаю где они. Они остались на той стороне, в Таджикистане. У меня тут живет двоюродный брат, и пока все не утихомирится на родине, мы были вынуждены уйти сюда. Ты – мужчина, ты уже взрослый и пойми только правильно. Я не мог поступить иначе и оставить тебя умирать, – помолчав, продолжил он, – ушел почти весь наш кишлак, а по дороге мы встретили еще много людей, которые бегут от войны и смерти. Ты меня понимаешь?

Андрей захлебывался слезами. Файзали обнял его и сказал:

– Ты должен быть сильным парень, если хочешь вернуться домой… Мы все этого хотим. Я люблю свою землю и с тяжелым сердцем покинул свой дом. Но пока мы тут, мы должны быть сильными. И ты – мужчина, ты должен быть сильным. Ты меня понимаешь? – пытаясь успокоить плачущего мальчика, произнес Файзали.

Андрей всхлипывал еще несколько секунд, а потом вдруг перестал. Он поднял полные слез глаза, вытер их рукавом и более окрепшим голосом произнес:

– Я буду сильным, дядя Файзали. И я все понимаю…

Файзали подошел к нему еще крепче прижал его к себе:

– Я знал, что ты настоящий мужчина. А теперь ты должен понять кое-что еще. Ту ба забони тоджики гап зада метавони?[1 - Ты говоришь по-таджикски? (тадж.)]

– Кам-кам метавонам[2 - Немного (тадж.)]… – ответил Андрей.

– Хорошо, пока не выздоровеешь, я буду заниматься с тобой языком. Запомни, ни в коем случае не говори тут по-русски, иначе можешь найти огромные неприятности. Постарайся пока ни с кем не разговаривать, а если с тобой заговорят, лучше молчи. Среди местных афганцев многие воевали еще с советскими войсками и некоторые не очень-то жалуют русских, а еще тут полно боевиков с той стороны границы, из Таджикистана.

Андрей понимающе кивнул.

– И еще…, – тут Файзали помолчал, – Мало ли как обернется, но пока ты был без сознания, я немного подстраховался и как бы сказать, сделал из тебя мусульманина…

У Андрея расширились глаза. Файзали почесал затылок и тихо произнес.

– Я сделал тебе обрезание…

Мальчик побледнел еще больше, и он автоматически посмотрел на себя под одеялом. Он увидел чистую повязку у себя на бедрах.

– Не переживай, – усмехнулся Файзали, – все нормально. Я же врач, – улыбнулся Файзали, – просто если кто увидит твой… Ну ты понял, без обрезания, то поймет, что ты «кафир»[3 - Неверный.] и тебе не сносить головы. Ничего страшного, привыкнешь, да и для здоровья полезно… Когда переходили границу и всем местным я сказал, что ты мой племянник. Мой настоящий племянник пропал без вести. Он был приблизительно одного с тобой возраста, но у меня остались его документы и свидетельство о рождении. Так тебя удалось провезти. Так что если кто спросит, вдруг, мало ли что, то знай, что ответить.

– И что это значит? – спросил Андрей.

– У тебя теперь другое имя. Моего племянника звали Анушервон, или просто Ануш… Теперь ты – это он. А сейчас спи.

Андрей повернулся на бок и закрыл глаза. Он был растерян и подавлен. Слишком много свалилось на него сразу. Он пытался осмыслить все услышанное, но предательский комок вновь подступал ему к горлу. Андрей сдержался.

Постепенно он стал вспоминать, что было перед этим.

Часть первая Беженец

До начала…

Душанбе.Зима 1992—1993 года.

В классе почти никого не было. За холодными партами сидело всего лишь несколько учеников, одетых в куртки и шапки. В школе не было ни света, ни отопления. Сидевшие были из числа ребят, кто жил по-близости. Тех, кто жил хотя бы в соседних от школы районах родители просто не пустили. А те, кто жил рядом пришли лишь для того что бы услышать объявление и по возможности передать другим. Некоторых родители ждали уже во дворе школы, за некоторыми должны были зайти соседи или родственники, чтобы проводить детей до дому. Складывающаяся ситуация в городе требовала особых мер.

Учительница грустно обвела взглядом сидящих перед ней нескольких учеников восьмого класса и заговорила:

– Ребята, в связи с тем, что обстановка в городе плохая, было принято решение о временном прекращении занятий в школе.

Дети стали радостно переглядываться и шушукаться. Несмотря на то, что вокруг был беспорядок, а по ночам практически постоянно гремели выстрелы, дети оставались детьми, и для них известие о неожиданных каникулах всегда было радостным.

– Но это не значит, что школа закрывается, – поспешила продолжить учительница, – просто это временная мера… Скажите это родителям и оповестите тех, кто не смог прийти, если они живут рядом или вы знаете их телефоны.

Телефоны в городе с перебоями, но работали, что было удивительно. Ведь тот хаос братоубийственного противостояния, в который погрузилась бывшая советская республика, поистине поражал воображение. Казалось, сбылось библейское пророчество об апокалипсисе, и брат поднял руку на брата. Власть переходила из рук в руки, и было сложно понять, кто действительно всем управляет. Перестрелки, грабежи и насилие просто захлестнули некогда цветущий город – жемчужину Средней Азии и столицу теперь уже независимого Таджикистана.

Тяжело было понять причины всего происходящего. Много позже историки, политологи, политики и просто мыслящие люди начнут давать оценку всему тому, что происходило в тот период в маленьком горном раю. Они начнут говорить о кризисе общественной жизни; неспособности тогдашней постсоветской правящей элиты гибко реагировать и принимать необходимые меры в соответствии с резко изменившейся обстановкой; об изжившей себя советской социально-политической системе; о начале передела власти между территориальными кланами севера и юга, гор и равнин; пробуждении самосознания у народа, желавшего вернуться к историческим корням, отнятым у него за время пребывания в составе СССР и исламском ренессансе и так далее. Потом причин будет названо масса, но потом…

А сейчас ситуация выглядела как растаскивание наследства только что умершего богатого родственника. И самым печальным в данном положении было то, что кто-то очень умело использовал глубоко и давно дремавшие в народе внутренние противоречия, разногласия и взаимные обиды, искусно нажимая на самые болевые точки для разжигания пожара ненависти. И у этого «кого-то» здорово получалось.