Рубеж

– Ну, ты же знаешь – я не в себе был уверен, а совсем в другом человеке.

– Пока все в порядке, – сказал Виллем. – Только потери… Больше, чем мы ожидали.

– Кровь – это неразменная монета, которой платят за свободу, – отозвался Дарик. – Наверное, нам пора.

Маги Орлиного Гнезда вступили в бой. Сторонний наблюдатель ничего бы не понял, подумал бы просто, что – вот, стоят пожилые люди, некоторые стары настолько, что опираются на высокие резные посохи, и смотрят на разворачивающееся сражение. Но именно в этот момент Желания восставших волшебников столкнулись с Желаниями тех, кто оборонял Замок. Некоторое время Ночной Страже удавалось держаться. А потом в дело вступил мастер Дарик, и сопротивление осажденных стало слабеть. Очередной удар тарана, подкрепленный Желанием Вождя повстанцев, расколол, наконец, ворота. Несколько минут спустя рухнула одна из привратных башен, хороня под обломками воинов обеих армий. Когда осела туча пыли, в стене открылся неровный пролом.

– Это часть дела сделана, – спокойно сказал Дарик. – Идем внутрь?

Гремела Песня, а в руке Вождя сиял Меч, и повстанцы умирали с именем мастера Дарика на устах. Мятежники ворвались во двор Ночного Замка, рассыпались по протянувшимся вдоль стен галереям, насмерть рубились в узких коридорах, выкуривали защитников из башен. Куда бы ни посмотрел мастер – землю покрывали трупы. Одни – в простых коричневых крестьянских кафтанах, другие – в черных доспехах.

В воздухе свистнула стрела, метя в неприкрытое кольчугой горло Дарика. Видно, кто-то из уцелевших черных лучников решил попытаться переломить исход битвы, убив предводителя восстания. Он не знал, что сила, которая вела мастера, стояла выше любой случайности. Вождь уловил движение стрелы едва ли не раньше, чем она сорвалась с тетивы, Пожелал – и оперенная смерть ушла в сторону, бессильно клюнула наконечником камень, а лучник схватился за горло и упал замертво.

Вперед, вперед, уже бегом – по коридорам Замка, туда, где на резном каменном троне сидит Тиран, захвативший власть силой, загнавший в рабство собственный народ, задушивший его налогами, додумавшийся продавать должников людоедским племенам, заживо сжегший депутацию жрецов, пришедших молить его о снисхождении… Справа из двери выскакивает рыцарь, бьет наотмашь мечом – клинок ломается у рукояти, человек хватается за сердце и сползает по стене, сдирая спиной древний гобелен, путаясь в нем… Сегодня никто не может противостоять Дарику.

– Значит, ты тоже убивал, – глухо проговорила жена.

– Давай не будем об этом, – так же глухо ответил он. – А то мы так договоримся до того, что убивал не только я. Но и кое-кто еще.

– Хорошо, – послушно соглашается она. – Больше не буду.

А вот и личные покои Тирана.

Дверь была открыта, но вход преграждали четверо в глухих черных балахонах с капюшонами, надвинутыми на глаза – элита Ночной Стражи, маги-ренегаты, отступники, покинувшие Орлиное Гнездо ради службы Тирану. Было время, Дарик ел с ними за одним столом, вел высокоученые беседы, радовался их успехам и огорчался неудачам. Да, когда-то он даже знал их имена, а теперь они – всего лишь безликий враг.

– Сдавайся, мастер, – глухо проговорил тот, что справа. – Сдавайся, и тебе сохранят жизнь. Стоит Лорду Тирану вступить в бой, и ваш глупый мятеж…

Дарик не стал слушать дальше, он повел рукой, слева направо. Это не было каким-то особенным магическим жестом, исполненным некой мощи. Просто мастеру так было удобнее.

А Ночная Стража исчезла, словно ее и не было. Никаких огненных шаров, бьющих по глазам вспышек, оседающих на землю обугленных балахонов – только вот стояли перед дверью люди, а теперь не стоят.

Мастер ворвался в тронный зал.

Как он и ожидал, Тиран сидел на каменном троне, невысокий, лысый, одетый в такие же вороненые доспехи, как и его воины. Вождь мятежников никогда не видел трона своими глазами, и теперь, когда вытесанное из цельного камня сиденье предстало его взору, он даже подумал: «Боже! Он ведь, наверное, жесткий и холодный. Зачем так-то?»

– Погоди, – быстро проговорил Тиран, – я Желаю…

На бегу Дарик метнул в него Меч – и Пожелал.

Клинок, усиленный волей мага, пробил доспехи и вошел в сердце, толчком выметнулась багровая кровь, убитый повалился на пол.

Есть победы, которые не радуют сердце.

«Извини, брат, – подумал мастер, останавливаясь. – Будь проклят этот мир, где жажда власти разводит братьев по разные стороны баррикады. Я-то знал правильный ответ, ведь все так просто – а ты мне не верил, ты искал что-то сложное и запутанное, узел, который тебе хотелось разрубить. И вот запутался сам, предоставив мне разбираться с этим узлом. Ты-то лучше всех знал: ушел я лишь потому, что боялся – ты Пожелаешь, а я не смогу не выполнить. И стану таким же, как ты».

Твое правление, брат, было подобно тому самому каменному трону. Жесткое и холодное. Бездушное. Ни единого мига любви. Гнетущая тяжесть. Затхлое удушье. Врут все, что власть портит человека. Это наивное оправдание – мол, не я это, это все она, мерзкая, стылая, безликая надчеловеческая мощь, она раздавила меня… Но нет, все не так: там, где нет людей – нет власти, и поэтому власть никогда не даст человеку ничего, кроме того, что уже есть в нем. Ей остается лишь усилить это. Лишь так она искушает.

На подгибающихся ногах, ежесекундно спотыкаясь, точно слепой. Мастер двинулся к трону. Он хотел забрать Меч.

– Стойте, мастер, – раздался сзади срывающийся голос Виллема.

Дарик остановился. Спросил, не поворачиваясь:

– Виллем, дорогой мой, но хоть Меч-то мне взять можно.

– Меч – можно, – голос магистра Кантертайна был напряжен до предела, как натянутая струна, которую тронь только – и она лопнет, больно хлестнув оборвавшимся концом по пальцам. – Но не подходите к трону, мастер, прошу вас.

– Да я и не собирался, – лишь в этот миг мастер понял, как он устал. Все-таки он уже стар.

Дарик вытащил Меч из тела брата, вытер его, с лязгом вдвинул в ножны – и только тогда обернулся. Магистр Виллем стоял в паре шагов, неумело сжимая в руках обнаженный клинок, и даже отнюдь не наметанный взгляд Вождя подсказывал: оружие выковано наспех, но настоящим мастером своего дела.

– Значит, у вас тоже есть Меч.

Виллем кивнул.

– И Песню новую успели сочинить?

– Сочинить – не успели. Проще было дописать старую. Всего пара куплетов…

– Хотел бы я услышать… А, впрочем, не нужно. Да не собираюсь я на трон садиться, дорогой мой магистр, успокойтесь. Хотите поговорить? Пойдемте к окну, воздух здесь какой-то… окровавленный.

– Смертью пахнет, – сказал магистр, возвращая свой клинок в ножны. – Боюсь, этот запах меня теперь будет долго преследовать. Первый раз видел войну. Какая гадость…

– И что, – спросила жена, – неужели он действительно готов был драться с тобой?

– Вообще-то, они правильно дописали свою Песню. Просто добавили слова о том, что вслед за Вождем пришел еще один Герой, который уговорил Вождя пойти куда-нибудь, – мастер усмехнулся, – подальше. Например, домой. На грядках копаться, как Цинциннат.

– Как кто?

– Про него я тебе потом расскажу. Ну, или в Интернете посмотри.

Замок был в руках восставших, последние защитники либо бросали оружие, либо забивались в норы. Победители срывали флаги Тирана и вывешивали вместо них свои. В узкое стрельчатое окно виднелась горящая башня, завесившая всю северную сторону замка черным дымным полотнищем. Снизу доносилась наспех сложенная песня, красочно расписывавшая штурм. Про Дарика тоже не забыли, приписав ему пару каких-то совсем уж несусветных подвигов.

– Да я и так уйду, Виллем. Честное слово. Только не торопите меня, пожалуйста.

– Как? – недоверчиво спросил магистр. – Вы же говорили…

– У меня есть жена, и она, видите ли, меня любит. Вы, Виллем, любезный мой, тогда ушли рано, не дождались, пока она проснется – вот и не познакомились.

Мастер Дарик надолго замолчал, глядя в окно.

Молчал и Виллем, рассматривая, как тушат пожар в башне.

– Вы все, там, у себя, в Орлином Гнезде, так и не поняли до сих пор одного, – наконец, заговорил Дарик. – В мире существует закон. Назовем его, к примеру, закон сохранения желаний. Вы знаете, что маг – это тот, кто умеет Желать по-настоящему. По-настоящему – это чтобы получалось. Помечтал – и вот она, твоя мечта, у тебя в руках, реальная, осязаемая, хочешь – ешь, хочешь – пей, хочешь – голову откручивай… Ну, это уже что кто пожелает. Только вам неведомо, что Пожелавший в уплату за это должен выполнить Желание другого человека. Впрочем, теперь этого, кроме меня, наверное, никто не знает – а то все было бы еще сложнее, чем сейчас. Вы, великие маги из Орлиного Гнезда, просто не представляете, сколько вы задолжали. Есть только одно ограничение: такое Желание должно быть высказано магу в лицо.

– Это… очень интересно, мастер, – напряженно проговорил магистр Кантертайн, – особенно если это – правда, но какое отношение…

– Не торопитесь, милый Виллем. Доказать свою правоту я могу в любой момент. Давайте позовем сюда любого из наших храбрых воинов и попросим его вслух, вам в лицо что-нибудь пожелать. Я вам гарантирую – вы не захотите, а сделаете то, о чем вас попросят.