Одинокий кипарис

– О, надо же! – воскликнула Вера Васильевна. – А что смотрели? Там в основном хорошие фильмы показывают, так что, думаю, вам понравилось. Мы с Юрой там много раз были. В последний раз смотрели, кажется, «Большие маневры» пару лет назад. Помнишь, Юра?

– Да, кажется, смотрели, – неуверенно произнес Юрий Георгиевич.

– Так, ну что же мы стоим, пойдемте же скорее. Я уже, честно говоря, основательно тут замерзла на этом холоде. Что за зима стоит, такие морозы, на улицу не выйдешь!

По пути к кинотеатру Вера Васильевна не умолкала ни на секунду. За каких-нибудь пять минут она успела рассказать о своей университетской молодости, о любви к русской литературе, о неудачных попытках научиться рисовать, о путешествии на Кубу по партийной путевке и даже о проблемах с почками у Юрия Георгиевича.

В буфете «Иллюзиона» не было ни души. Виктор ощущал волнение и неловкость, ему хотелось как можно скорее покинуть это место. «Наверное, запустили пленку, теперь все досматривают „Дорогу“. Черт, и зачем мы ушли раньше времени!»

Вера Васильевна выбрала столик под фотографией Жана Габена, подозвала официанта и заказала четыре стопки армянского коньяка.

Родители Ольги сняли шапки и верхнюю одежду, и теперь Виктор смог подробно разглядеть их лица. Вера Васильевна совсем не была похожа на свою дочь. Длинный и острый нос, черные с проседью волосы, высокий морщинистый лоб, выпуклые скулы – все в ее внешности было каким-то угловатым, резким, бескомпромиссным.

Юрий Георгиевич выглядел совершенно обыкновенно. В его внешности не было абсолютно ничего примечательного, запоминающегося. Он принадлежал к такому типу людей, которые легко растворяются в толпе и чьи черты лица очень быстро стираются из памяти.

Из нескончаемого монолога Веры Васильевны Виктор узнал, что ее супруг уже давно трудится в министерстве легкой промышленности и занимает там весьма высокую должность, а сама она работает в Союзе писателей СССР и готовит к переизданию произведения классиков русской литературы. Затем она принялась рассказывать о детских годах своей дочери. Как оказалось, Ольга в детстве вела себя как мальчишка и любила лазать по деревьям, в школе часто ввязывалась в драки и спорила с учителями, за что ее однажды чуть было не исключили.

– У Оли такой характер непростой, надо сказать, – усмехнулась она. – Очень сильный и непростой. Ну вы, наверное, уже и сами поняли.

– Да, конечно, сильный характер, – кивнул Виктор.

Ольга молча разглядывала фотографии кинозвезд, стараясь не смотреть на свою мать. Правой рукой она нервно теребила краешек белой скатерти.

Официант принес коньяк. Вера Васильевна подняла тост за знакомство и одним махом осушила стопку, даже не поморщившись. Юрий Георгиевич тоже мгновенно выпил свою порцию, Ольга лишь пригубила из своей стопки и поставила ее на стол. Виктор терпеть не мог коньяк, поэтому лишь символически прикоснулся губами к крепкому темному напитку.

– Ну что ж, Виктор, расскажите о себе немного, – сказала Вера Васильевна. – А то Оля о вас пока ничего нам не рассказывала.

Виктор немного растерялся. Он совершенно не ожидал, что мать его возлюбленной вдруг решит прервать свой пестрый монолог и предоставит слово кому-то другому.

– Да вот, преподаю в МГУ, на истфаке, – начал Виктор. – Пишу диссертацию, изучаю историю Франции.

– О, это замечательно, замечательно! – воскликнула Вера Васильевна. – Франция – это просто прекрасно. Я была в Париже лет десять назад, и это совершенно незабываемые впечатления!

Ольга продолжала молча теребить пальцами краешек скатерти. Юрий Георгиевич смотрел на свою говорливую супругу и время от времени поддакивал, когда она обращалась к нему за подтверждением своих слов.

Вера Васильевна глубоко погрузилась в парижские воспоминания, когда дверь кинозала открылась, и оттуда начали выходить зрители. Затянувшийся сеанс «Дороги» подошел к концу: несчастная Джельсомина умерла, а черствый мужлан Дзампано внезапно ощутил в себе какое-то теплое щемящее чувство и расплакался посреди ночного пляжа.

В буфете стало шумно, со всех сторон послышались голоса и звон посуды. Вера Васильевна с недовольством оглядела толпу посетителей, которые своим гвалтом мешали ей продолжать рассказ о Париже.

– Шумновато тут стало, – внезапно вступил в разговор Юрий Георгиевич. – Может, пойдем уже?

– Да, наверное, пора, – тут же поддержала отца Ольга. – Посидели, выпили, пора и расходиться.

– Ох, да, и правда, пора уже, – всплеснула руками Вера Васильевна. – Нам с Юрой еще же надо кое-кого навестить. Да и вообще, полным-полно дел, ничего не успеваю в последнее время.

Ольга первой вскочила из-за стола, с трудом сдерживая свое стремление как можно скорее закончить эту нелепую встречу. Виктор помог Вере Васильевне надеть шубу, и все направились к выходу.

– Ну что же, очень приятно было познакомиться, – сказала Вера Васильевна, протягивая руку Виктору. – Надеюсь на новые встречи!

– Мне тоже очень приятно, Вера Васильевна, – улыбнулся Виктор.

Почти всю дорогу до метро Ольга молчала. Виктор не решался заговорить с ней, понимая, что она очень раздражена. Он чувствовал себя крайне неловко, ему казалось, что он в чем-то виноват перед Ольгой, что он что-то сделал не так. Впрочем, такое чувство нередко возникало у него и на предыдущих свиданиях с ней.

– Знаешь, а я ведь убегала из дома, когда училась в девятом классе, – вдруг сказала она, когда они уже почти подошли к вестибюлю «Таганской». – Мне надоели бесконечные нотации и нравоучительные монологи матери.

– Да, – кивнул Виктор. – Твоя мама весьма разговорчива. И как же… Как это случилось?

– Просто не пришла как-то из школы, отправилась к подруге, оттуда позвонила домой. Мать уговаривала меня прийти, угрожала, ругалась, но я решила не отступать. Очень тогда захотелось показать ей, что у меня есть свое мнение, свои права.

Ольга замолчала. Виктор не стал задавать вопросов. Она шла очень медленно, стараясь не запачкать свои начищенные до блеска сапожки в грязном городском снегу. Подмерзшие хризантемы жалобно подрагивали в ее правой руке. Через несколько секунд Ольга продолжила:

– В общем, решила дать ей такой урок на будущее. Какое-то время это работало, но потом все пошло по-старому. Не понимаю, как отец с ней так долго прожил, как он все это выдерживал столько лет… Хотя что это я, зачем я тебе все это рассказываю, тебе вряд ли это интересно.

– Почему же, очень интересно, – сказал Виктор. – Я тебя понимаю, моя мама тоже всю жизнь хочет меня контролировать во всем, и это раздражает.

– Да, тем более, что у моей мамы с психикой не все в порядке. Моя мама – это клинический случай, ей бы врачу показаться.

Когда они подошли ко входу в метро, уже начинало темнеть, хотя была всего лишь половина четвертого. Короткий зимний день неумолимо клонился к вечеру, а очередное свидание столь же неумолимо подходило к концу.

– Оль, – нерешительно произнес Виктор. – Может… В общем, поехали ко мне, а? Ненадолго.

– К тебе домой? – удивленно переспросила Ольга. – Что, теперь хочешь меня со своими родителями познакомить? Не многовато ли на один день знакомств?

– Да нет, их дома нет. Никого пока нет… Поедем, а?

Ольга посмотрела на Виктора долгим, хитрым, пронзающим насквозь взглядом. Выдержать этот взгляд было весьма непросто, Виктор отвел глаза и в очередной раз почувствовал неловкость и стыд. «Вот дурак! – мысленно обругал он себя. – И кто тебя за язык тянул? Нашел время тоже. Ясно же, что она не в настроении сейчас…»

Он уже открыл рот, чтобы извиниться за свое неуместное приглашение, но тут Ольга улыбнулась и сказала:

– Хорошо, поехали. А это недалеко?

Виктор включил свет в прихожей и помог Ольге снять шубу. Они прошли в большую гостиную, заставленную старой дореволюционной мебелью. Ольга подошла к массивному книжному шкафу и бегло осмотрела корешки книг за стеклом: собрания сочинений Шекспира и Виктора Гюго, трехтомник Ремарка, потрепанные сборники стихотворений Пушкина и Лермонтова конца XIX века.

– Прекрасная библиотека, – сказала она. – У вас очень читающая семья, судя по всему.

– О да, у нас все любят читать, – кивнул Виктор. – Мама раньше работала в библиотеке и преподавала литературу в школе, от нее у нас всех любовь к книгам пошла. Отец тоже всегда любил читать.

Ольга достала из шкафа увесистый том «Утраченных иллюзий» Бальзака и рассеянно пролистала его.

– А отец кем работает? – спросила она. – Если не секрет?

– Да нет, какой там секрет. Инженером работает, проектирует жилые дома…

– О, тут у вас вся «всемирка», я смотрю! – воскликнула Ольга.

Виктор довольно хмыкнул. Полная серия «Библиотеки всемирной литературы» была главной жемчужиной его домашней библиотеки. Почти десять лет подряд его родители выписывали эти толстые тома в глянцевых суперобложках, которые теперь занимали целых пять полок старинного шкафа.

– Вообще у вас тут очень уютно, – сказала Ольга, перебирая пальцами корешки книг, – атмосфера хорошая.