Не в своём уме. Сборник рассказов

А вот сосед не такой, он личность решительная. Невоплощённые мечты – это не для него. Единственная преграда на пути к его цели – отсутствие денег. Поэтому начал он коллекцию с раритетной, но недорогой модели ВАЗ-2106. Продавец настолько не хотел расставаться со своей ласточкой, что перед продажей вытащил из машины всё, без чего она может передвигаться. А так как автомобиль способен перемещаться без документов, то их он тоже попросил оставить себе на память.

Соседу при рождении раздали широкую душу, поэтому он с лёгкостью согласился на такие условия. Вот так он стал обладателем первого экземпляра в коллекции.

Шестёрка была потрясающей машиной! Она потрясла соседние дворы своим диким рыком, поскольку не обладала глушителем. Она легко уходила в дрифт, потому что её покрышки были гладкими как стекло. На ходу её салон наполнялся пылью и выхлопными газами, к тому же, в зависимости от погоды, он мог наполняться дождем, снегом, туманом и стаей воробьёв.

Чтобы не портить коллекционную вещь, сосед выезжал на ней только на рыбалку. Через месяц после покупки шестёрка отказалась передвигаться самостоятельно. И это было правильное решение, такие экспонаты должны стоять в музее. Причём, как мне кажется, эта машина должна стоять в музее пыток.

Сосед грустил недолго. Он купил десятку, но уже с документами и даже с запасным колесом. Состояние машины было идеальное. Продавцы не врут в таких вещах.

– Там только масло поменять и свечи, – сказал сосед и затолкал машину во двор.

Целый месяц он менял это злосчастное масло, но машина ехать не хотела. Во дворе у соседа каждый вечер стали собираться желающие дать совет, концерт Стаса Михайлова не собирает столько народу, сколько идеально неподвижная десятка. В конце концов коллективный разум победил, и машина поехала. Не знаю, что они там сделали, но мне кажется, что им всем вместе пришлось продать души дьяволу за одно желание.

Сосед от счастья стал очень добрым. Он останавливался около меня со словами:

– Садись, подвезу!

И если я садился, он куда-то подвозил меня, даже если мне туда и не было надо.

Целый год эта десятка служила верой и правдой, расходуя одинаковое количество бензина, масла и нервов на 100 километров. А потом сосед исчерпал запас нервов, стало не на чем ездить. И в его дворе встал на вечное хранение второй памятник культуры и техники.

Тут наступил переломный момент, потому что сосед пошёл в банк и купил в кредит Приору. Он сказал, что больше не хочет страдать. Хрен знает, где в этих событиях логика, я просто пересказываю.

Приора ездила, не будем о ней плохо. Она умела уезжать и возвращаться. Пусть не сама, но предыдущие машины часто не позволяли и такого. И я уже стал думать, что этот автомобиль не для коллекции, а просто средство передвижения. Но сосед не собирался сдаваться, он искал возможности.

Кредит расстраивал его, поэтому для добавления позитива в жизнь он решил пореже обслуживать машину. Чем реже мы что-то меняем, тем больше у нас остаётся денег. Это же именно так работает? К тому же детали с завода более долговечные, чем купленные отдельно. Их нельзя менять!

– Это все знают! – убеждал меня сосед, хотя я даже не пытался возражать. – И масло раньше тридцати тысяч вообще менять нельзя! Оно только работать начинает к такому пробегу!

– Да хоть совсем не меняй! – отбивался я от ежедневных лекций об устройстве автомобиля. Мне было всё равно, я был плохим человеком. Я ничего не хотел знать о двигателях внутреннего сгорания, коробке передач и размерах багажника. Но сосед упорно выслеживал меня и просвещал.

Через полгода я настолько стал разбираться в устройстве машин, что тоже решил купить автомобиль. Хотя сейчас мне кажется, что я просто хотел уехать на нём от соседа. В любом случае, лучше собирать свою коллекцию, чем через забор любоваться на чужую.

Окружающие, узнав о моём желании, тут же наперебой стали предлагать помощь. И вот тут я узнал, что половина моих знакомых в душе автомобильные коллекционеры. Такие же несостоявшиеся, как и я.

– Двадцатилетний Мерседес, – шептал мне кто-то в одно ухо, – это прекрасно. Трёхлучевая звезда будет освещать твою дорогу!

– Тридцатилетний Опель, – раздавался шёпот с другой стороны, – это тоже в своём роде прекрасно. Молнии тоже хорошо светят на дорогу. А берут дешевле.

– Десятилетняя десятка, – неслось из-за забора со стороны соседа, – недорого. Там только масло поменять и свечи!

Мне не хотелось начинать коллекцию со всего этого. Старые Мерседесы не внушают мне доверия. Все их советуют, но себе покупать не торопятся. На мне хотят потренироваться. Тридцатилетний Опель я тоже не хотел, я был моложе этой машины. С детства меня учили слушаться старших, ещё меня и Опель поучать будет! Нет-нет-нет! Про соседа даже говорить не буду, он скинул своему автомобилю десяток лет, как будто не машину мне предлагал, а знакомил с пожилой дамой с комплексами.

Два месяца я искал машину, отбиваясь от коллекционеров старинных автомобилей. Они ходили за мной по пятам и показывали объявления о продаже автомобилей, на которых мог бы ездить ещё мой дед, если бы они не были слишком стары для него. Зомби-апокалипсис в кино выглядит именно так – куча народу ходит за тобой, пытаясь вовлечь тебя в сетевой маркетинг. Ну очень похоже!

Я прятался как мог. Но иногда кто-то всё же догонял меня и кусал в чувствительное место. Приходилось отстреливаться.

– БМВ за двести тыщ – фигня! – говорил я тогда, периодически заменяя слова «БМВ» и «фигня» на что-нибудь иное, более подходящее к ситуации. После таких слов предлагающий хватался за сердце, и тут я делал контрольный выстрел – Да и за триста, честно говоря, тоже!

Простить такие оскорбления мне никто не смог. Потом уже, через два месяца, пришлось ходить в гости с тортиками и извиняться. За тортик люди и не такое прощали!

А я купил себе машину, которой было всего четыре года. И приобрёл стойкую нелюбовь к российскому автоколлекционированию. Впрочем, оно тоже меня недолюбливает в лице соседа. Он всё надеется, что я поставлю свой автомобиль на вечное хранение во дворе. Я уже устал расстраивать его все эти годы.

Зато сам я счастлив. До полного вселенского счастья мне немного не хватает денег. На них я бы купил БМВ за двести тыщ и подарил его тому, кто мечтает о такой машине. А потом бы наслаждался происходящим.

Блин. Вот я злобный…

Побочные действия

Докладчик второй час бубнил и бубнил, постоянно подглядывая в свой листочек. Депутат Болотин силился не задремать от этой монотонной речи, но время от времени всё же проваливался в сон.

– Для этого следует предпринять ряд конструктивных мер, – говорил в такие моменты докладчик, – главной из которых является… поддержка демократического строя… верные шаги, предпринятые правительством… мудрое решение нашей партии в лице её мудрого… плюс электрификация всей страны!

На фразе про электрификацию Болотин потёр глаза и повернулся к соседу:

– Какая ещё электрификация? На дворе двадцать первый век! Что происходит?

Сосед неодобрительно посмотрел на Болотина, приложил палец к губам и зашептал вокруг пальца:

– Дайте дослушать! Самое интересное сейчас будет!

Болотин пожал плечами и стал вслушиваться в самое интересное.

– Какие же выводы можно сделать из всего сказанного мною? – спросил всех докладчик и вопрошающим взглядом обвёл зал, будто надеясь, что кто-нибудь подскажет. Все молчали и грустно сопели. Не грустил лишь один безымянный депутат, с самого начала предусмотрительно забившийся в дальний ряд на места для поцелуев. Там он давно включил планшет, купил в игре Хаммер и давил на нём проституток.

– Очевидно, – нарушил наконец всеобщее сопение докладчик, – что нужно принять ряд конструктивных мер, главной из которых является…

На этом моменте Болотин опять отключился. В чувство его привёл толчок в плечо. Болотин открыл глаза и собрался было аплодировать, но докладчик всё ещё говорил.

– Серёжа, не храпи так громко! – послышался шёпот сзади, и в плечо ещё раз ткнулся чей-то кулак. Болотин повернулся назад и увидел сидящего за собой депутата Карасёва.

– Ой, Андрей Андреич, устал немного, замотался совсем с этой работой, – тоже шёпотом стал оправдываться Болотин. Но тут он вспомнил о феноменальной способности Карасёва засыпать на всех совещаниях и спросил – А ты как умудряешься не спать?

– А у меня, Серёжа, опыт. Я знаю, когда можно спать, а когда нельзя! И тебе советую научиться, если собираешься идти на следующий срок.

Болотин виновато опустил глаза и стал отворачиваться к докладчику, но Карасёв поймал его за рукав и протянул маленькую белую таблетку.

– На, выпей, чтобы не засыпать. А то из-за твоего храпа доклада не слышно!

– А что это за лекарство? – поинтересовался Болотин, забирая таблетку.

– Новое и очень хорошее, – пояснил Карасёв, – специально для премьер-министра разрабатывалось. Он же у нас, сам знаешь, любит вздремнуть.

– И что, теперь больше не любит?

– Болотин, Карасёв, – раздалось в этот момент с трибуны, – хватит болтать, а то рассажу сейчас!

Болотин развернулся, принял максимально напряжённую позу, показывающую всё желание быть хорошим мальчиком и учиться на одни пятёрки. Но докладчик уже не смотрел на него. Болотин, на всякий случай не меняя позы, протянул руку к бутылке с водой, положил таблетку в рот и запил её.