Война внутри

Но Уриил уже «прыгает» – каждая его частица, не разрушаясь в текущем месте пространства, гомеоморфно собирается в новом.

Тишина, сирень, одинокие лавочки. Недалеко автоматический полив насыщает парк влагой. Уриил спокойно делает пару шагов по красивой брусчатке. Вновь «прыгает», ориентируясь на предоставленный мыслеобраз.

Рубка управления. Усатый мужчина почти успевает повернуться – фантастически улучшенная реакция. За эти полмгновения Уриил излучает и тут же поглощает мощную волну пси-энергии, что приводит к коллапсу ментальных связей у людей. Аналитики начинают растекаться красной кисельной жижей, замешанной на контактных шнурах. А второе «я» Уриила уже продето в усатого человека, не позволяя хрупкой биологической оболочке последовать за подчинёнными. Послушное то, что осталось от генерал-майора, быстро раздаёт какие-то непонятные, но такие полезные Уриилу команды. Пора! Вырывает из человека второе «я», покидая разрушающуюся плоть. «Прыгает».

Жёлтая пустыня, ночь делает её чёрной. Уриил делает пару шагов и «прыгает».

Некогда зелёное поле, бушующее вокруг защитной сферы пламя, рядом с Уриилом хлопает в ладоши ребёнок – ненормальное поведение для двенадцати лет.

– Хвостик! Хвостик! – кричит мальчик.

Видимо, кто-то успел захватить ментальный след, оставшийся от «прыжков». Уриил мгновенно убивает своё второе «я» вместе с преследователями – офицерами телепатического корпуса людей и их машинами. Вторые зрачки пропадают.

– Новое место, – говорит Уриил мальчику.

– Лови!

Уриил раскручивает полученный мыслеобраз. Щит Мариэля уже давно шипит, надрываясь, чтобы аккумулировать бушующую вокруг энергию.

Вдруг мальчик замирает, не по-детски морщится, на прекрасном лице появляется отвращение.

– Умирающие, – произносит он.

Мариэль выплёвывает всю накопленную энергию в новых участников сражения. Белый луч бьёт в сторону умирающих. Поля людей сглаживают большую часть атаки, но луч всё же прорывается сквозь них и с рокотом врезается в машины человечества.

Умирающие – большеголовые фигуры трёхметровых младенцев, зашитые в керамический баолит. Шипя и обгорая, девять из них неуклюже проваливаются в защитную сферу Мариэля. Смесь военных синтетических материалов, биомассы и пси-технологий, беременная телом умирающего старика. Ближайший гигантский младенец поднимает копьё.

На дне глаз Уриила рождается ещё одна пара зрачков – новое второе «я» успело восстановиться. Оно открывает проход для всех, и группа «прыгает». На этот раз уже в полном составе.

Бурление и шум волн. Море чёрной тушью плещется под ногами. Разуэль – высоченный блондин с руками ниже колен – шипит, ступая по воде. Неосторожные волны испаряются с алого доспеха. Мальчик, имя ему Кариаэль, вновь рад. Довольный, он бежит впереди. Ветреное море – не самая спокойная дорога, но путники легко двигаются по тёмной глади.

А люди в данный момент считают! Их машины, модифицированные сознаниями и миллиардами нейронных связей, ищут исчезнувшую группку. Конечно, Кариаэль тут, со всем своим везением. Сейчас наблюдающие за этим участочком местности специалисты проливают кофе на пульты, застёгивают обувь, пропуская важную информацию. Засыпают, заболевают и не выходят на работу. Или, с невозможным шансом, происходят ошибки в алгоритмах вычислительных программ. Но рано или поздно эта зона слепоты будет найдена вновь, и отряду придётся принять очередной бой.

***

Сергей отсоединяет шнуры. Новая розовая спина красуется мощными буграми молодых мышц – побочный эффект постоянной работы в ДМО. Сергей с такой спиной кажется себе странным. Ещё – он не уверен, но, возможно, в ней есть несколько модификаторов вкуса для повышения привлекательности продукции. Вот это действительно настораживает. Чешет спину, шумно чешет живот. Надо идти домой, время ещё есть, но он не так часто общается с семьёй, ожидание волнует его. Словно позируя перед невидимым наблюдателем, спрыгивает с кровати, медленно распрямляется. Одевается. Выходит в коридор. Шипит, герметизируясь перед дезинфекцией, комната. В коридоре вновь появляется Виталий Владимирович.

– Добрый вечер, Виталий Владимирович, – здоровается Сергей.

– Добрый, и вам добрый. Ну что, сколько? – привычно спрашивает Владимирович, то ли сравнивая, то ли ему и правда интересно.

– Пятьсот тридцать и пять.

– О, ну и хорошо, хорошо! – Скрывается вполоборота за углом. Старый сумасшедший! Как и они все тут. Сергей ворчит себе под нос. Время научило его спешить не торопясь. Скидывает тапки в утилизатор, а халат в кабинку. Забирает почасовой расчёт на КПП.

– Подождите, вот ещё порция бесплатного крема от ДМО, мы заботимся о своих сотрудниках. – Сегодня новый чиновник протягивает упаковку. Сергей таки забирает подарок.

– Да, конечно.

Обратно на автобусе. Поужинать можно будет и вчерашним. Кроме того, у него ещё осталась пара яблок.

На улице вечер в розовых бетонных лесах. У входа в парадное – соседский малыш, года четыре или пять, из десятых, судя по насупленному виду.

– Здравствуйте, – кивает крупной головой мальчик.

– Здравствуй.

Малыш странно рассматривает старика, словно на что-то не решаясь.

– Это ничего, что я первый поздоровался? Нас учат, что взрослый должен первым выказать своё расположение и поприветствовать младшего.

Десятые. В рекламе говорят, что их жизненное восприятие в три раза интенсивней, чем у остальных поколений. Это компенсируется малым сроком жизни – лет пятьдесят. Но за это время человек субъективно проживает в три раза более длинное существование. А при нынешнем состоянии, когда все знают, что будет «потом», это ничуть не страшно. «Как же, наверно, они торопятся», – думает Сергей. Бедняги. Этот малыш небось уже учит в школе алгебру с геометрией. Потерянное поколение.

– Ничего, конечно. А чему вас ещё учат? – не удержавшись, интересуется старик.

– Учат, что мы люди. И можем позволить себе иногда быть плохими. Но в большинстве дней должны быть хорошими. У нас даже бывают развивающие «плохие» дни. Не переживайте, взрослые всё знают, они понимают и прощают. Я вот вазу разбил. А Хохлов из третьего «Б» – головой витрину в аптечном отделении! – Хихикает.

– Ну да, святые нам сейчас вообще ни к чему.

– Спасибо, я запомню. Это же была ваша жизненная мудрость – интерпретация правды? Да? Я ещё плохо их распознаю.

Сергей жалеет, что сказал не подумав. Хотя пусть запоминает. Что с него, старика, взять?

– Да я и сам их не распознаю, не переживай. Просто ворчание старика.

– А мы сегодня историю учили. Про новых Адама и Еву. Ну, про семью Михайловски. А ещё до этого Библию читали. – Мальчик грустнеет. – И теперь я не знаю, плакать мне или нет. Вы можете мне посоветовать?

– Я такое советовать не умею. Но, если хочешь, можешь мне рассказать.

– Ну, там, в Библии, Бог поспорил с дьяволом. Что мужчина не потеряет своей веры. Он наслал на мужчину кучу мучений, но тот всё равно не потерял веру. И Бог выиграл. Это так низко! А потом учитель улыбался и говорил, что Бог хороший, просто нам не дают с ним договориться. Это меня очень расстроило.

– Библию тоже люди писали. Так что это мнения людей по поводу того, что люди же и придумали.

– А это уже мудрость-интерпретация? Да? Можно, я её запомню?

Сергей недовольно жуёт слюну. Тупоголовые учителя!

– Да, конечно.

– А мне плакать или нет?

Сергей замечает у мальчика небольшой рубец на брови. Несовершенный десятый! Внешний изъян, быть того не может.

– Это мой тебе следующий урок.

– Да?! – Мальчик сияет. – Хорошо! А вас как зовут? Ой, – тупится в землю.

– Зови меня дед Серёжа.