Война внутри

– Спасибо! А меня Саша, или Сашка.

– Приятно познакомиться, Саша.

– А можно я к вам сегодня приду, покажу, как я историю выучил? Можно?

– А родители что твои? – Не хватало Сергею ещё с ним возиться. Хотя она бы точно была довольна. Несмотря на то, что старик ворчит, ему приятно такое внимание при его одиноком существовании.

– Родители сегодня в театре, а потому не ночуют дома. Браслет поставили на тревогу. Так что всё хорошо, не переживайте.

– Да уж, не те сейчас родители, – ворчит старик, хотя и знает, что это не так. Да и объективно он понимает, что, в принципе, мальчику ничего грозить не может. В случае чего браслет засечёт аномальные процессы в организме и подаст сигнал в местное отделение контроля. А инстинкт самосохранения у десятых в его возрасте железный. И это при умной модифицированной квартире – ниже уровня стола ей сложно нанести вред ребёнку.

– Ладно, только приходи к десяти, может, в полдесятого. Спать ещё не будешь?

– Мне нужно четыре часа и семнадцать минут сна для восстановления организма. – Запинается. – Ну это, конечно, при текущем уровне нагрузок.

– Ладно, приходи. Знаешь, где я живу?

– Найду в базе жильцов, – не без самодовольства отрезает мальчик.

– Ишь какой умный! Есть домашний питомец?

– Не-а. – Мальчик грустнеет.

– А надо, выпроси у родителей. Например, кот. Это тебе мой кот-интерпретация. Запомни.

– Хорошо!

Сергей поднимается на свой этаж. Без десяти девять.

– Не те были у нас родители. Хоть кол на голове теши, а ты бы от Жени на сутки не уехала никуда. Сколько я настрадался от этого, а сам такой же, – приветствует старик рамку.

– Терминал, есть сообщения?

– Рассылка от объединения поваров.

– Удалить. Пищеблок, режим подогрева, секция три, через тридцать минут.

Секция три переключается из режима морозилки в пока остановленную духовку. Воодушевление мешает сосредоточиться.

– Терминал, канал А первый.

– Обязательный к просмотру двадцатисекундный ролик.

– Включай.

На экране появляется чистый, ухоженный депутат из партии по защите прав мужчин. Он рассказывает о притеснении врождённых прав единожёнством. О вреде для мужской психики подобных ограничений. Предлагает ввести ряд правок, за которые борется его представительство.

После ролика терминал начинает трансляцию новостей, показывают каких-то демонстрантов, борющихся с очередными притеснениями со стороны лояльных оппозиции профсоюзов.

– Входящий звонок, – раздаётся через пять минут женский голос, слегка контрастирующий с фоном видео. Сергей грубой ладонью пытается привести в порядок старые волосы.

– Принять.

– Папа, привет! – На экране появляются Женя с Элизой и два Сергеевых внука. Младший мальчик – Алёша – стесняется и скучает при общении с дедом. Сергею очень жаль, но ситуацию спасает то, что, когда родственники приезжают на Землю, старик быстро находит общий язык с молчуном. А старшая девочка, девятая, Каталина, души не чает в дедушке.

– Здравствуйте, Сергей Анатольевич. – Элиза приятно улыбается, удерживая сползающего на пол Лёшу с толстыми ногами. «Отличная женщина, куда лучше, чем наш паразит Евгений», – думает старик.

– Здравствуйте! – Приятно щемит сердце и солнечное сплетение. – Сколько же я вас не видел! – К глазам подступают слёзы. Старость сделала из него ворчуна и сентиментального соплежуя. Сергей сдерживает себя и от неловкости переходит в нападение:

– Не могли раньше старику позвонить? Узнать, может, он уже сдох тут, старый сумасшедший?!

Семья с экрана хихикает. Каталина машет рукой и всё лезет в камеру.

– Папа, ну ты же знаешь, у нас двое детей, а на Орионе пай на воздух и воду. Мы и так не особо справляемся. В школе всем сказали купить новый чип, и нам пришлось взять кредит. Вот, на Землю летим. Да ещё и тебе деньгами помогаем. Нет чтобы ты себе нормальную работу нашёл! – При этом заявлении Жени Элиза кладёт ладонь мужу на предплечье, осаживая.

– Да не нужны мне эти твои околопланетные подачки! Оставь их себе, а я тут сам как-нибудь справлюсь. Не справлюсь – так подохну, зато как мне нравится! – злится Сергей.

Евгений бросает взгляд на жену, во взгляде читается: «Всё как я тебе говорил!» Жена указывает глазами на экран, сохраняя на лице улыбку. Женя вздыхает:

– Ладно, пап, давай не будем ссориться. Мы послезавтра летим на Агамемнум, оттуда на сверхлифте спускаемся в Мадрид. Сможем созваниваться. Я там неделю буду работать, в конце заедем к тебе. Может, даже целый день пробудем.

Целый день? Как же это мало – день. Сергей скрывает разочарование. Ну и ладно, ну и хорошо. Как говорит Виталий Владимирович, «день – куда лучше, чем ничего». Элиза наклоняется к экрану.

– Сергей Анатольевич, вы не переживайте. Я думаю, мы приедем. Я Женю тут оставлю, а сама с детьми смогу раньше к вам в гости попасть. Этим сорванцам нужно увидеть дедушку!

Святая женщина.

Каталина:

– И я, и я хочу увидеть!

– И ты увидишь, – успокаивает её мать.

– Женя, береги её, если ты её потеряешь, я сам поднимусь на ваше драное колесо обозрения и буду тебя пороть при твоих яйцеголовых директорах!

Семья снова смеётся.

– Папа, не ругайся при детях! У них гиперразвитая память!

– А то я не знаю, – ворчит старик. Каталина смотрит на мать и радостно, с волнующим её сознание интересом повторяет «яйцеголовые», без труда подмечая самое нужное слово. Смеётся детским громким смехом, в котором не хватает части зубов.

– Ладно, я тебе все документы пришлю, посмотришь, где мы выходим, где будем жить, наш номер терминала, – деловито произносит Женя, листая что-то на личном экране.

– Хорошо, – кивает старик.

– У меня очень важный звонок сейчас, так что пока. До скорого, увидимся, – прощается Женя. Элиза с прямой спиной и улыбкой вновь указывает ему на Сергея. Почти не скрываясь, громким шёпотом Женя повторяет: – Что? У меня сейчас важный звонок.

– Да, давайте, до скорого, – с вызовом прощается Сергей.