Катрина: Земля падших

К тому времени, когда они спустились к ферме, уже начали срываться первые капли дождя. За холмами прокатился хриплый гром.

Путницы пересекли проселочную дорогу и покосившуюся каменную изгородь. Вблизи каменный дом оказался меньше, чем ожидала Джульетт. Она удивилась, как в нём помещалось два этажа. Впрочем, это было свойственно для построек северных графств.

Катрина сделала жест, чтобы Джульетт молчала. И они прокрались к окну, чтобы сначала разведать обстановку в доме. Заглянув в небольшое окошко из-за плеча наёмницы, Джульетт увидела теплую домашнюю сцену, казавшуюся картиной из другой реальности. В свете огня из камина небольшая семья, мать, отец и дочь, накрывали ужин на стол. Беззаботно переговариваясь о будничных пустяках, они заваривали чай, расставляли стулья, нарезали хлеб.

Так оно и было… это совсем другая жизнь, подумала Джульетт. Она не верила, что эти люди впустят их. Тем временем крепнущий дождь всё сильнее барабанил по плечам и волосам. Но Джульетт не осознавала, насколько велики способности Катрины.

Как наёмница и говорила, она нашла способ уговорить хозяев.

Катрина делала это сотни раз. Хитростью, настойчивостью или притворством попадала в чужие дома. Вторгалась в чужие судьбы. Говорила почти одни и те же слова, что работали безотказно. И пережидала у чужого очага непогоду, погони или губительный свет дня. Иногда щедро оплачивая стеснения хозяев. Иногда вероломно забирая у них последнее.

И сейчас всё повторилось.

После притворно робкого стука Катрины в дверь, им с Джульетт отворили. Путницы увидели на пороге дома сельскую семью, взволнованную событием, нарушившим привычный уклад жизни. Катрина окинула оценивающим взглядом переполошенные лица отца, матери и их дочери – ровесницы Джульетт. Увидев на всех выражение испуга. Ожидание проблем. Нежелание брать на себя чужое бремя.

Люди – одни из самых пугливых созданий. Особенно в глазах лордоков, оставляющих человека лишь на второй ступени пищевой цепочки. Катрина вовсе не собиралась подпитывать страхи этих селян. Она заговорила с выражением прямо противоположным тому, что ожидала эта семья.

Катрина артистично сообщила, что они держат путь в имение лендлорда Кенсвика – личности придуманной налету, чья фамилия сочеталась со здешними названиями и топонимами. Также Катрина сказала, что экипаж их сломался где-то в миле отсюда. И им с Джульетт пришлось возвращаться пешком, чтобы переждать грозу, пока её люди чинят шасси экипажа. По пути сюда им якобы встретился любезный джентльмен, кто-то из местных. Согласно рассказу Катрины, он уверил, что их с радостью примут гостеприимные жители этой деревни. Напоследок наёмница протянула руку и представилась:

– Я мисс Кэтрин Уолкотт, а это моя сестра Джилл. Мы торопимся и не станем у вас ночевать, но от еды и укрытия на время грозы не откажемся.

Когда отец семейства неосознанно протянул руку в ответ, Катрина крепко сжала его кисть, а указательный палец лег на запястье хозяина дома. Туда, где в тонкой вене запястья пульсировала кровь. Наёмница заглянула в глаза этому простому человеку. Сапфировые радужки ее глаз блеснули в вечерней синеве желтым отсветом. Она доверительно и раздельно произнесла, не отпуская руку хозяина дома:

– Я вижу, что вы люди добрые, и не откажете нам в гостеприимстве. Я права?

Отныне воля хозяина дома была во власти Катрины. Если не целиком, не в вопросах, касающихся привязанностей и жизненно важных вещей, то уж точно доверчивостью и податливостью. Таково было одно из превосходств, какое имели потомки Падшего Принца над смертными.

Хозяин дома на мгновение будто заснул с открытыми глазами. Лицо его потеряло всякое выражение, а взгляд провалился в пустоту. Потом он заморгал и послушно подтвердил:

– Да, конечно, даже не сомневайтесь.

– Но ведь мы их даже не знаем! – возмутилась его жена из-за плеча, опасливо оглядывая Катрину и Джульетт.

И чем лучше она разглядывала Катрину, тем больше пугалась. Молодую женщину в необычной одежде, в расшитом кожаном плаще, корсете и брюках для верховой езды. С кожаной горжеткой на шее. В высоких сапогах, отчего-то украшенных непонятными металлическими узорами. Жена хозяина дома и помыслить не могла, что это посеребренные латные голенища, призванные защищать от существ, которых простые селяне не могли и вообразить.

Её наивная дочь, напротив, рассматривала Джульетт. И видела в ней себя. Ей вдруг стало страшно при мысли, что она осталась бы одна без крова над головой в ненастную ночь. В ее тихой и безопасной жизни подобные трудности казались ей смертельно опасным испытанием.

– Мам, ну что ты, давай их впустим! – упрашивала дочь.

Отец тем временем уже открыл дверь шире, впуская Катрину и Джульетт.

Жители этого дома и не подозревали, что впустили в свою жизнь большую беду.

За окном бушевала гроза. Гром отдавался в старых каменных стенах. В камине потрескивали дрова. В доме зазвучали оживленные разговоры.

Семья Биккелов и их нежданные гости устроились за столом в небольшой комнате, совмещавшей гостиную и кухню. В окружении каменных стен и глубоких теней. Биккелы поделились простым деревенским ужином с Джульетт Фэннинг. Печеными овощами с кровяной колбасой. На столе дымились чашки чая и свежеиспеченный домашний хлеб.

Катрина Вэллкат отказалась от пищи, сославшись на свое здоровье. Миссис Биккел это убедило, ведь кожа красивой, но бледной незнакомки Катрины, казалась деревенским жителям болезненно белой. Впрочем, у жены хозяина дома имелось ещё много вопросов, поток которых пытался унять мистер Биккел.

В благодарность за приют наёмница сообщила, что хочет отплатить этой доброй семье. Деньги у Катрины закончились давно, поэтому она сняла с ремня одноручную балканскую саблю килидж в инкрустированных ножнах. Как и гарда с рукоятью, ножны переливались сиянием золота и драгоценных камней. Вся семья с изумлением застыла на своих местах, рассматривая эту дорогую вещь. Катрина хлопнула ладонью по сверкающим ножнам, прижатым к краю стола, чтобы сколоть один из сапфиров. Под сильной рукой наёмницы темно-синий камешек послушно выкатился на середину стола.

– Это сапфир. Драгоценный камень примерно на восемь – десять карат, – сообщила Катрина, подвигая камень к мистеру и миссис Биккел. – Его можно продать ювелиру в городе и выручить большую сумму денег. Пусть он будет моим даром за ваши хлопоты.

Последние слова прозвучали величаво и гордо, будто из уст Афины[11 - В древнегреческой мифологии – богиня военной стратегии и мудрости, одна из 12 наиболее почитаемых олимпийцев.], посылающей смертным свое благословение.

– А что такое карат? – насторожилась миссис Биккел.

С терпением к недостаточной образованности селян Катрина пояснила простыми по ее мнению словами:

– Единая мера массы и ценности всевозможных украшений, принятая три года назад на Метрической конвенции в Париже.[12 - Карат как единицу массы ввели в 1907 году. Впрочем, в Британии на тот момент действовала своя метрическая система, утвержденная парламентом согласно акту от 1897 года.]

– Как это щедро с вашей стороны! – восхитился мистер Биккел. – Наверное, это даже слишком щедро…

Но миссис Биккел его прервала:

– Вы очень добры, мисс Уолкотт! Верно говорит пастор. Добрые дела вознаграждаются, – она бережно взяла сапфир и принялась его разглядывать. – Ты гляди, будто прямиком из короны самого Георга V[13 - Король Великобритании, Георг Фредерик Эрнст Альберт, двоюродный брат российского императора Николая II по материнской линии.].

Джульетт в разговорах не участвовала. Она звучно скребла вилкой о тарелку. Торопливо набирая овощи и поджаристые куски колбасы. А потом обмакивала хлеб в тарелку и вдумчиво жевала, голодно смакуя вкус теплой еды. Она не ела больше суток. По пути сюда ей удалось лишь попить из небольшого ручья, но с тех пор минуло уже несколько часов.

Она сидела с краю стола, напротив Люси, дочери Биккелов. Девушки дружелюбно переглядывались. Обе стеснялись начать разговор, хотя обеим хотелось нарушить молчание. В размеренной жизни Люси происходило слишком мало событий, и потому она была рада возможности пообщаться с незнакомой сверстницей. А Джульетт знала, что этот момент домашнего уюта вот-вот пройдет. И ей снова придется возвращаться в свою изорванную в клочья судьбу. По собственной воле брошенную на алтарь высшей цели.

Подступающие слезы надломили ей горло. Джульетт на минуту положила вилку на тарелку. На плечи ей давила тяжесть непомерного бремени. Она вспомнила, что когда-то все эти простые вещи были и у неё. Еда. Дом. Безопасность. И родные. Такие обычные вещи, что она их не ценила. И не сберегла.

Краем глаза наёмница заметила перемену в Джульетт. Катрина остановила на девушке долгий взгляд, предупреждающий, что они находятся не в лучшем месте для того, чтобы давать волю эмоциям. Мистер и миссис Биккел в это время снова начали о чём-то спорить.

Джульетт заметила немигающий блестящий взгляд Катрины. И всё поняла без слов. Потянув носом, Джульетт собралась и перестала думать о плохом. Быстро доела и вцепилась обеими руками в горячую чашку чая.

Миссис Биккел вспомнила, что у них есть печенье к чаю и попросила свою дочь Люси принести. Из вежливости Джульетт сначала отказалась, но когда Люси принесла жестяную банку с ароматным сладким печеньем, она не смогла устоять. Кто знает, когда в следующий раз ей удастся поесть.

Поблагодарив Люси, Джульетт взяла пару кусочков из банки. На большее количество она просто не осмелилась. Но даже напившись горячего чая со сладким, она не согрелась. Её длинные смоченные дождем волосы до конца ещё не высохли. Ей было холодно не столько от тянувших из всех щелей сквозняков, сколько от недостатка сил и усталости.

А гроза продолжалась. Ветер бросал россыпь капель на стекло. Отсветы от молний разливались по подоконнику и полу. Старые стены не переставали гудеть от грома.

– Ну надо же, как заненастилось! – после громкого удара грома поежилась миссис Биккел.

Мистер Биккел сказал, что пойдет проверить, не протекает ли снова крыша на втором этаже и вышел из-за стола. А миссис Биккел принялась убирать со стола. К удивлению Джульетт, Катрина вызвалась ей помочь.

Пророчице из Лаймхаус это показалось очень странным, ведь Джульетт понимала, что Катрина Вэллкат принадлежит к аристократическому сербскому роду и, скорее всего, привыкла, что простые люди ей лишь прислуживают. Ещё важнее была разница совсем иного рода. Катрина не была человеком. И, судя по многим наблюдениям Джульетт, относилась к большинству людей свысока, будучи лордоком.

Джульетт ещё не догадывалась, что вскоре всё прояснится самым ужасающим образом.

Вместе с миссис Биккел Катрина отошла в ту часть комнаты, где была устроена кухня. Свет от камина там таял, превращаясь в полумрак. И лишь вспышки молнии от окна прогоняли тьму.

Юные девушки остались за столом одни. Тут-то Люси и решилась заговорить с Джульетт. Застенчиво улыбнувшись, она начала рассказ о каких-то местных развлечениях, чтобы увлечь гостью. Но Джульетт не слушала ее. Она проследила глазами за Катриной и миссис Биккел. И теперь уставилась во все глаза на сцену, разворачивающуюся за спиной Люси.

Сербская наёмница Катрина Вэллкат взяла миссис Биккел за руку так же, как мистера Биккела в самом начале. Затем тихо сказала что-то хозяйке дома на ухо. И та послушно расстегнула высокий воротник своего платья. Обнажая шею.

Катрина обхватила голову миссис Биккел и опустила свое лицо к ее шее. То, что в этот момент произошло, скрыла густая копна черных волос Катрины, свесившихся на плечо миссис Биккел. Но Джульетт всё поняла. С горечью и болью, осознавая, что Катрина оказалась совсем не той, на кого она так надеялась.