Человеческая оболочка

– Зайдите.

Айзек открыл дверь. Перед его взором предстал маленький кабинет с высокой стойкой перед входом, на которой лежали голокниги. Людей тут не было, и парень поначалу испугался, но вскоре голос раздался вновь, вот только теперь из двери, что находилась совсем рядом с ним. Табличка на двери гласила «Градоначальник», а под должностью было затертое поле, на котором можно было различить с десяток зачеркнутых и переписанных имен.

– Здравствуйте, – Айзек слегка приклонил голову оказавшись в просторном помещении, в котором полукругом стояли небольшие столы.

Множество шкафов, картонных папок… Стопки металлических голокнижек, сложенные одна на другую так, словно их предназначение было именно в этом. Ровно стыкуясь, они занимали все полки. За самым крайним слева столом сидел старик. Седая борода, седая голова, черный свитер. Самый обычный на вид старик. Он курил самокрутку прямо в кабинете, оставляя в воздухе вензеля дыма. Белый неестественный свет, что был заряжен в плафоны на потолке, отдавал чем-то холодным, но глядя на этого мужика, Айзеку на подсознательном уровне становилось теплее. Словно было в нем что-то знакомое.

Хоть Айзек и переживал, что тут его вновь развернут обратно, но не попробовать не мог. Тем более он знал, что говорить, а чего говорить не стоит.

– Ну-с… С чем пожаловал, паренек? – не отвлекаясь от расчетов на желтом листе бумаги, что была большой редкостью во внешнем мире, сказал старик.

Айзек сел за стол напротив старика. Усталость, что копилась в нем всю дорогу, начала вытекать наружу и голова стала тяжелеть.

– Меня зовут Айзек, ну или Исаак, если вам удобно. Я наткнулся на место, где появляются люди, рожденные живыми. Ребенок и два родителя. Живых я не видел, только замерзшие трупы, но точно уверен, что все они свежие и их очень много.

– Вот как… – старик затушил одну папиросу и тут же поджег другую, словно зная, что разговор будет долгим и трудным.

– Да. Вот я и подумал… может, ВЫ можете помочь? Люди никогда не бывают лишними…

– Где это? Откуда они такие идут, что аж замерзают? – мужчина не стал откладывать документы, лишь поднял бровь, чтобы посмотреть на своего гостя.

– Пан Оптикум. За их горной грядой. Через северный перевал, потом направо, – Айзек рисовал в воздухе руками ту четверть круга, которую описывал внутри горной гряды. Сейчас он жестами провожал себя и старика в нужное место.

– Когда-то давно наши предки ходили на Пан Оптикум в надежде его захватить. Те времена прошли, и, честно говоря, я не хочу, чтобы они начинались вновь… – старик затянулся папиросой так сильно, что уголек на конце начал трещать.

– Но ведь живые люди…

– Пойми правильно, мальчик, город нуждается не в людях. Эх… как бы это все понятно-то сделать… Город нуждается в материалах, в средствах, в топливе и многом другом. Людей тут стало меньше, потому что перспектива родительства подразумевает огромные траты. Многим это не по силам. Молодые бегут отсюда. Техника ломается. Редкие люди платят за то, чтобы им сделали дитя, – старик потушил самокрутку в керамической тарелке и, отодвинув в сторону бумагу, встал. – Ты ведь не отдыхал с дороги? Пойдем перекусим. Может, хоть так я пойму, почему для тебя это так важно. Не хочу сегодня тут засиживаться. Надоело мне, старому, каждый день одно и то же делать.

Мужчина открыл шкаф и лениво достал оттуда свою куртку. Она была темно-зеленого цвета, тканевая, и по ней было видно, что она промокнет, стоит ей коснуться воды. Айзек смотрел усталым взглядом, понимая, что сейчас снова придется вставать на ноги, которые начали гудеть после долгого пути.

– Ох, прости. Подумав, что ты местный, я так и не представился. Меня зовут Александр. Те, кто постарше, зовут меня Саша. Но, думаю, тебе и Александра хватит. Ты выглядишь приличным молодым человеком, надеюсь, я не ошибся с компанией для ужина. Не ошибся ведь?

– Надеюсь, нет, – Айзек с трудом поднялся на ноги, и, поправив рюкзак, вышел вслед за Александром. Тот потушил везде свет и на ощупь выбрался из здания на улицу.

Мужчина был старше всех, с кем Айзек успел познакомиться за свою недолгую жизнь. Старик хромал на правую ногу и шел до безобразия медленно, но юноша, войдя в его положение, продолжал плестись вслед за ним. Айзек, хоть и не хотел, но думал о том, что сейчас ему надо было бы искать ночлег, а не метаться с вопросом, который и без того ждал двадцать с лишним лет.

– Вот! Тут готовят не то чтобы вкусно, зато порции большие, – мужчина, совсем не оборачиваясь к Айзеку, открыл деревянную дверь со стеклянными вставками и зашел в заведение. Над входом красовалась вывеска «Как дома».

Столы, на которых кверху лапами было уложено по четыре стула, стояли пустыми то ли потому, что вечер, то ли потому, что место не пользовалось успехом. Деревянный затертый пол, брусья потолка под односкатной крышей, звуки легкой приглушенной музыки… И все это в коричневом цвете дерева, что хоть было старым, но пропитка не позволяла ему сереть. За длинной стойкой выдачи еды появилась такая же седая и скрюченная фигура, что и привела юношу в это место.

– Сашка, а кто это с тобой? – спросил мужчина, накидывая на себя поварской фартук.

– Путешественник забрел. Не бросать же его на улице. Верно, Сема? – Александр отодвинул стул и сел за старенький столик, что находился у большого окна. Чистые стекла пропускали весь свет, что разбегался по прозрачным стенам лабиринта под названием Восток. Старик сел так, чтобы видеть все, что происходит снаружи, завороженно глядя в окно.

– У нас как раз много сегодня осталось! – радостно начал копошиться в кухне Семен.

– Исаак, это место… это заведение… оно хоть и не самое вкусное, но оно олицетворяет наш, теперь уже, небольшой город. Попробуй понять. Семен ждет меня каждый день, иногда до самой ночи. Оставляет для меня еду. Если еды не остается, то он готовит ее для меня. Я же, в свою очередь, каждый день иду к нему, чтобы купить у него то, что он не смог продать за день. Я плачу ему как за нормальное блюдо, хотя зачастую это остывшие объедки. Мы всегда сидим тут по вечерам и ужинаем вместе. Ты чувствуешь к чему я?

– Вы держитесь друг за друга?

– Ну и это тоже… Жизнь тут имеет свой порядок. Она устоялась, приобрела цикл. Спокойствие и стабильность, как ни крути, очень важны для людей. Вот, например, ты. Ты же не всю жизнь идешь этим путем? Когда-то, будучи ребенком, ты жил спокойно. Не знал ни бед, ни ужасов мира. Тебе нравилось это.

Айзек задумался, вспоминая все годы, когда каждый день он делал одно и то же под чутким руководством Юрия, который в любом случае не дал бы юноше пропасть.

– Ну… Если подумать, то да. Наверное…

– Вот! Пусть и неуверенно, но ты это признал.

– Готово, Саш. Двигайтесь, – Семен в одной руке ловко принес три тарелки, и, сняв свой фартук, присел рядом с Айзеком.

Он тоже был седой, но бороды у него не было. Гладкое старое лицо. Пара темных пятен красовались на его щеках. Обратив внимание на то, как годы забирают жизнь у людей, Айзек вдруг почувствовал невыносимую досаду.

Семен придвинул к парню тарелку и налил полный стакан горячего отвара.

– Простите, но у меня нет денег.

– Это объедки, парень. Не обольщайся, – с доброй улыбкой произнес хозяин заведения.

На тарелке и вправду было не пойми что. Тут тебе мясо одного животного, а рядом уже другого. Соусы разных цветов. Макароны, жареный батат и толченый батат лежали тремя разными горками. На краю тарелки уселась большая красная ягода.

Айзек от всей души поблагодарил стариков и принялся уплетать все, что лежало перед ним. И лишь доев, парень понял, что если бы Александр не рассказал ему про это место… Про то, как оно существует и держится за каждого человека… Про то, как добрые старики заботятся друг о друге… То еда вряд ли показалась бы такой вкусной.

Эта магия человеческих отношений была непонятна юноше до этого момента. Быть может поэтому вся еда рядом с Ханной была такой вкусной? Еда Берси тоже была вкусной. И старик готовил хорошо. И лишь еда в чистом поле при долгих переходах и спешке была просто едой, нужной, чтобы дать энергию мозгу и мышцам.

Сейчас парень утолял голод души.

– Ну так что, Исаак. Расскажи хоть, как так получилось-то? – спросил Александр, и Семен с интересом тоже отвлекся от еды.

– Как? Да не знаю… Просто людей из Пан Оптикума выгоняют на улицу. Вместе с их новорожденными детьми, – начал с самого начала Айзек, понимая, что хоть так он отплатит старику Семену за еду. Хоть интересной историей… – Я был там, около пятнадцати дней назад. Чуть меньше сотни мертвых семей. Они выходили из железной стены и шли вперед. Пока не умирали… от холода. А я стоял и смотрел на эти трупы… И думал…

– Так о чем же? – не дожидаясь когда Айзек соберется с мыслями, спросил Семен.

– Несправедливо это… Ну то, что они вот так глупо умирают. Они хотели давать жизнь, а у них ее отобрали… С процентами. Просто… если бы этих людей можно было отправить, ну хоть в тот же Повал. Медленно умирающие старики были бы разбавлены молодыми людьми, девушками, мелкими ребятишками. Я живу рядом с этим поселением и вижу, что с каждым годом людей все меньше и меньше.

– Так ты не о мертвых все же думаешь? – переспросил градоначальник.

– Не знаю. Это помогло бы всем. По крайней мере, я на это надеюсь…

– Я-то уж думал, что ты дурачок, что впервые увидел трупы и испугался! Знаешь, Исаак, то, что ты заботишься о близких тебе людях – это здорово…

– Но ведь есть «но»?

– Но благими намерениями дорожка в Ад выстлана.

– Ад? – переспросил Айзек, услышав новое слово.

– Место, куда по поверьям очень древней религии попадают грешники, – вклинился в разговор Семен.