Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

– Но как же? – он так и разинул рот. – Это как то… Не по геройски.

Он с издёвкой ухмыльнулся. И издёвка эта была над собой. В ушах звучал клич: "Любим наш герой!" из уст людей, которых совсем недавно считал своими друзьями.

– Настоящие герои друг с дружкой не бьются, – отмахнулась Пелагея. – Они ворогов лупят.

Вдалеке показался Любим, он увидел Ярополка, расплылся в недоброй улыбке и направился к ним.

– Мой тебе совет, – закончила менестрель, – не бейся с Несмеяной. Разберись с упадком сил…

Но Ярополк её уже не слушал. Он со всех ног убегал, делая вид, что ему срочно потребовалось быть в другом месте.

– Эй, Пелагея, ты чего? – Любимка, хмурясь, глядел на неё.

– Здрав будь, Любим. Что не так? – она встретила его большими глазищами и широкой улыбкой.

– Чего тебе потребовалось от этого нытика? Ёшь-матрёшь! Нашла с кем гутарить.

– Да? – девица приподняла бровь, прямо один в один как Варвара. – Не так давно я говорила на этом самом дворе с другим нытиком. Помнится, он не верил в свои силы и считал, что все пропало. И где он теперь?..

Он сразу же ощетинился.

– Не ровняй нас. Я сам всего достиг, а он всю жизнь на готовеньком…

– Ой все, – Пелагея звонко рассмеялась. – Не интересно мне с тобой спорить, Любимка. Пойду я, напишу песнь о печальном богатыре…

– Эй, как это недосуг? Я же герой! Хочешь расскажу, как я печать добыл?…

Но она уже упорхнула, оставив недовольного отрока во дворе школы богатырей.

Сказ 3 – Головоломка Харитона

Голова Харитона. Палаты ума. Головоломка.

Харитон висел посреди тёмного шевелящегося ничто. У него не было тела, не было формы. Лишь сила его разума позволяла ему ощущать себя цельным "я" и не разлететься в разные стороны.

Перед ним, сияя и переливаясь, медленно вращалась Головоломка. Нельзя было описать её размер, нельзя передать словами цвет и форму. Она состояла из огромного количества элементов, которые были соединены друг с другом неисчислимым множеством связей. Некоторые из связей зависли свободно, подрагивая и извиваясь.

– Новые элементы! – громко подумал Харитон. – Письмо Управителя Сумерек.

Перед ним возник пергамент с буквами. Он закружился и превратился в элемент Головоломки, как ёж, ощетинившийся множеством колючек-связей.

– Управитель попытался убить Любима по заказу хозяина Шустра. Попытка была отличная, но Кунгур не позволил ей свершиться. Теперь он пишет мне письмо, где говорит, что опасается излишнего усиления тех сил, что стоят за Шустром. В качестве жеста доброй воли он обещает помогать Любиму на состязаниях и рассказывает мне о том, что Фрол попал под влияние чёрного камня, Слезы Ночи, как её назвал управитель.

Он отпустил элемент, и тот поплыл к головоломке. Щёлк-щёлк-щёлк… Связи стали быстро меняться, подлаживаясь то так, то эдак.

– Но дело в том, что я уже знал о Фроле, – задумчиво продолжал Харитон. – Хотя информация о том, что камень действует с помощью пролитой на него крови, была новой.

Щёлк! Элемент встал на самое рациональное и удобное место. В голове Харитона сами собой всплыли мысли. Это как озарение, луч, упавший свыше.

– Не может быть! – прошептали губы-сардельки. Он отпрянул от Головоломки, утрачивая сосредоточенность. К счастью разум давно уже привык держать себя в рамках. Поэтому он не распался на части, а пробкой вылетел вверх, в палаты ума.

– Уф… – длинный тощий человек в чёрном растянулся в мягком кресле. Чёрная кудрявая борода была длиннее тела. Глаза скрывали две тёмные поблёскивающие стекляшки.

– Как такое может быть?! Головоломка ни разу ещё не выдавала столь абсурдного решения.

Он тряхнул головой, к нему тут же подскочили несколько блюдец. На каждом яркое и чёткое изображение. На одном из них золотоволосый отрок, как всегда что-то кричит, порывисто машет руками и с кем-то спорит.

На втором его дочь Варвара, по обыкновению, собрана и спокойна. И как всегда читает. Вокруг куча бумаг, перья и чернильницы. Варвара умница, всегда при деле.

Харитон помрачнел. И обратил взор к третьему блюдцу. Там изображение не двигалось. Маленький паренёк лет двенадцати. Лицо совсем детское, но взгляд – хитрый и злобный. Оно и понятно, внутри сокрыт демон из семёрки Смертных Грехов. Desidia – демон отсутствия движения, Скрипень, как прозвали его дружки за характерное поскрипывания пространства, когда он его разрывает.

– Итак! – сказал Харитон. – Головоломка указала на то, что для победы нам требуется…

Изображение Варвары мигнуло и пропало. Вместо него появился лес. Один из писарей патрулирует северо-западные земли княжества.

– …отдать Любима полуночникам! – закончил он и нахмурился. – Это первый раз, когда мне потребовалось перепроверить выводы Головоломки. Слишком уж они… абсурдны.

Он придвинул блюдце с лесом. Где-то там застыл писарь в пёстром наряде. Зрачки его расширились и начали пульсировать.

– Топоток! Поручаю тебе новое задание. Ищи все, что может рассказать нам о Скрипене. Все, что его хоть как-то касается. Его или Прутика…

***

Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Следующие несколько дней прошли в волнениях. Осень окончательно вошла в свои права, сыпала мелким колючим дождиком, перемежая его с горстями колючего то ли града, то ли снега. Листва совсем облетела, дороги расквасились, поэтому ждать посольств из других княжеств быстро не приходилось.

Тягателей больше всего волновал вопрос – кто едет на состязания. Они постоянно обсуждали это между собой и то и дело задирали друг друга.

По ночам стало подмораживать, но лёд на реках ещё не встал. Несколько раз по утрам тягатели заставали мир белым и чистым. Но снег почти сразу таял.

Тропы, по которым они бегали, сделались осклизлыми и непролазными, но Стоян безжалостно заставлял их ежедневно совершать положенный забег. Наум опять страдал больше других. Золотые врата не помогали в беге по грязи. Он постоянно скользил и падал в лужи. После таких упражнений толстоватый тягатель прибегал комком грязи, чем несказанно радовал Остапа.

Через две седмицы после получения новости о состязаниях прилетел голубь с известием из Запорожской Сечи.

– Батко пишет! – радостно сообщил Остап. Он заглянул внутрь и закричал. – Да! Я знал!

Он отбросил письмо и начал отплясывать какой-то безумный танец.

– Меня избрали на состязания от тягателей Малороссии!

– Кто бы сомневался, – буркнул Ярополк, но стараясь говорить тихо, чтобы его не услышали. В последнее время научился этому, потому что над его словами теперь смеялся не один Любим.

– А кто второй? – дрожащим голосом спросил Наум. Неклюд сунулся вперёд, что-то невнятно промычав.

– А, точно… – проговорил Остап, все ещё широко улыбаясь. – Есть же второй. Наверно, Неклюдище…

Он вырвал из рук Наума письмо и заглянул в него. Лоб его пошёл морщинами, лицо вытянулось.