Почувствуй разницу

Как-то само получилось, что за всем этим шквалом ощущений я позабыл о деньгах, а ведь мне остались должны еще очень приличную сумму, что меня очень обрадовало. И пока я помнил об этом, я решил записать в блокнот все, что только что успел почувствовать и услышать на улице, не забывая про запах выхлопных газов, яркие краски солнечного дня и, конечно же, всей гаммы звуков, что окружали меня.

Для описания всего, что я услышал и унюхал, мне даже не потребовалось напрягаться, я отчетливо помнил каждый звук и запах и мог легко описать его со всех сторон. При этом я заметил, что начал описывать некоторые явления с необычной грани восприятия. Так, сигнал автомобиля казался мне пронзительным и ярким, словно вспышка фонаря на маяке, а шум велосипеда больше напоминал прохладные капли дождя, которые тарабанят по железному настилу.

Запах выхлопных газов был каким-то фиолетовым, чуждым и странным. Я не мог сказать, что он был противен или напротив нравился мне, скорее всего он был именно чужим. А вот звук грузовика, который сдавал задом, был колючим, как иголка от значка, которая не беспокоит ровно до тех пор, пока ты не решишь поправить рубашку. Он буквально прокалывал уши, заявляя о себе и тут же исчезал, делая вид, что уже все нормально, а затем опять и опять.

Все это я тщательно записывал и конспектировал, надеясь лишь, что мои записи не сочтут за мысли психически больного и меня не положат в больничку. Впрочем, если бы мне пришлось жить со всем этим всю жизнь, я наверное свихнулся бы, уж не знаю кому может пригодится это вещество, но лично я с трудом представлял себе человека, желающего такого. Впрочем, есть же спортсмены, которые тренируются до потери пульса лишь бы иметь возможность пробежать на десятые доли секунды быстрей или поднять на несколько килограмм больше.

Побывав на улице и убедившись, что там не так уж страшно, а дома постоянно долбит этот чертов перфоратор, я посмотрел на часы и решил, что до пяти они точно будут ремонтировать, а значит можно прогуляться. Недалеко, чтобы в случае чего можно было быстро ретироваться обратно в уютную берлогу, но сидеть дома было равносильно добровольной пытке.

Проверив заряд телефона и наличность в кармане, я надел новые носки, кроссовки и вышел на улицу. Обувь подарила мне ни с чем несравнимое ощущение комфорта, никогда не думал, что изобретение обуви так много дало человечеству. Чувствовать под ногами всегда одну и туже мягкую поверхность, а не разнообразие покрытий было божественно. Наступать не опасаясь холода, пыли, камней и песка, не чувствовать мелких перепадов высот и шершавой поверхности асфальта это восхитительно.

Страшно было даже представить что было бы, выйди я на улицу босиком и как только мне могло это в детстве нравиться? Ведь я помню, как носился по улицам без обуви жаркими летними днями, как ощущал газонную траву под ногами, как касался раскаленного асфальта и он был таким горячим, что стоять на нем долго не получалось.

Я даже вспомнил ощущения, когда наступаешь босыми ногами а грязную илистую лужу, точно не припоминая где именно это было в городе или на берегу какого-то озера или водохранилища. Теперь я понимал, что под ногами была скользкая глина, но в то время для меня это была просто мокрая земля, которая прилипала к ногам, просачивалась между пальцев и забавно скользила под пяткой.

Выйдя во двор, я посмотрел по сторонам, прямо передо мной высилось здание “всего понемногу”, тут были офисы мелких компаний, чьи вывески загромождали вход, словно пчелы облепившие узкий лаз в улий. Тут же были мелкие магазины со всевозможными товарами и даже пара кофейн. Кофе у обоих был так себе, можно сказать “на любителя”, ближайшая кофейня всегда жадничала, от чего напиток получался со слабеньким вкусом, но низменно горячим. Однажды я так сильно обжег язык их кофе, что два дня не чувствовал вкуса совсем. Вторая тоже жадничала, но по другому, их бумажные стаканчики внутри были ощутимо меньше чем снаружи, от чего самый большой стакан с кофе оказывался средненьким по размеру, но со вкусом было получше.

Кофе пить мне было страшно, все же близился вечер и как отреагирует мой организм на кофеин я не знал, а сегодня мне надо было поскорее уснуть. Алкоголь тем более я боялся употреблять, если завтра утром ничего не изменится, то похмелье будет тем еще испытанием.

Справа от меня находился проспект, самый настоящий с кучей полос движения, такой же кучей автомобилей и автобусов, а следовательно делать там было нечего. Как шумят автомобили я прекрасно слышал от сюда, а уж как и чем они пахнут тем более. Странно, я раньше как-то мало уделял внимания запахам и вкусам, для меня они все делились на приятно и неприятно. Быть может именно поэтому сейчас они врывались в мой мозг на коне с гордо поднятыми знаменами и по очереди захватывали мое внимание?

Слева был небольшой парк, он остался тут с незапамятных времен, рассказывают, что когда Москва только строилась, на месте этого парка была чья-то усадьба. Потом, после революции, усадьбу сожгли, а парк решили оставить. Каким чудом до сих пор никто не удосужился продать этот клочок земли под точечную застройку оставалось тайной за семью печатями.

Тем не менее, парком все активно пользовались, тут гуляли мамаши с колясками, искренне надеясь, что деревья вокруг выделяют кислород и чистый воздух полезен для ребенка, а проспект в сотне метров отсюда никак не влияет на химический состав. Тут же бродили пожилые парочки, для которых прогулка по парку значительно лучше и приятней телевизора с его бесконечными рекламными блоками, а увеселительные заведения им и вовсе давно неинтересны.

Для себя, я отметил тишину, большое количество деревьев хоть немного, но перекрывало городской шум и он меньше терзал мои, внезапно возомнившие себя центром вселенной, ушные перепонки. Птицы продолжали петь, в траве беспрерывно шебуршали насекомые бегущие по своим важным делам, а где-то на пруду плескалась рыба, а быть может это барахтались утки. Но все это было приятным на слух, эти звуки не резали меня на части, не требовали моментальной реакции и действий, они словно мягкий ковер стелились под ногами не мешая при этом ходить.

Я спустился по небольшой лесенке, держась рукой за старые металлические перила, чувствуя под пальцами несколько слоев краски, местами облупившейся и покрашенной прямо поверх старых проплешин. Перила явно были сделаны из какой-то гнутой трубы, но настойчиво прикидывались старой, кованной, чугунной оградой.

Я неспешно шагал по узким асфальтированным дорожкам, мимо лавочек, которые явно разрабатывал дизайнер, но не человек. Брус квадратного сечения перекинутый между ножек из толстого металла не были рассчитаны на мягкое место обычного человека. Ради интереса я присел на одну из них и подтвердил свои опасения, скамейка была твердой, это был не диван и даже не мой кухонный стул, бревна были совершенно плоскими и являлись скорее просто ограничителем падения.

Единственным плюсом, который я нашел в этой скамейке, это ее долговечность. Бревна были прикреплены сложной стальной скобой, которую ни открутить ни сломать было невозможно. А сам брус был такой толщины, что даже если его как-то оторвать от основания, практической пользы это не принесет. Использовать его в качестве дубинки не получится, все на что он мог хоть как-то сгодится, так это быть шпалой. Видимо дизайнера попросили соорудить что-то на чем можно было бы сидеть и при этом не опасаться, что вандалы смогут как-то это испортить.

Воздух в парке по прежнему пах выхлопными газами и цветами, но зато, исчез привкус цемента и горелого металла, что говорило о моей удаленности от ремонта моих соседей. А еще пахло сладкой ватой, я понимал, что на самом деле это был запах горячего сахара, но все называют его запахом сладкой ваты. Я покрутил головой и действительно, в сотни метров от меня, на соседней дорожке стояла тележка со сладкой ватой и какими-то напитками.

Вату мне сейчас совершенно не хотелось, да и пицца на вечер была уже заказана, а вот напитки меня заинтересовали. Интересно, каким образом отреагирует мой организм на этот химический коктейль, неужели я наконец-таки смогу распознать из чего делают лимонад?

Я встал со скамейки, одновременно ощущая, как легкий ветер погнал мне на встречу прошлогоднюю листву по асфальту и та зажурчала перекатываясь по камешкам. Где-то позади меня скрипело колесо у коляски и своей монотонностью оно меня раздражало, но не могу же я ходить же по парку с масленкой, как супермен-смазыватель, который помогает бедным колесам свободно крутиться. Мимо меня проехал велосипед и я четко услышал, как водитель переключил передачу, от чего цепь звонко щелкнула перескакивая с одной шестерни на другую. У него дребезжало заднее крыло, периодически цепляясь за резину, от чего начинало жужжать, когда терлось по протектору.

Дойдя до того места, где продавали напитки, я осознал, что самый кратчайший путь был по прямой через газон с деревьями. В принципе он никак не был огорожен и когда-то давно, возможно, представлял собой кусок леса, а ходить по лесу не возбранялось. Обходной путь был долог, надо было дойти до места перекрестия дороги на которой сейчас находился я и соседней, а мне было лень.

Я смело шагнул в сторону от асфальта и тут же понял выражение “шумный как лось”. Пока я шел наперерез, под ногами беспрестанно хрустели мелкие ветки и сминаемые старые листочки. Я, наверное, раздавил по меньшей мере с десяток жучков паучков и всяких улиток, по крайней мере так я воспринимал услышанное. Стараясь выбирать место куда ступать как можно тщательней, я постоянно производил кучу шума. Быть может именно так воспринимают городского жителя в тайге, когда он впервые идет с местным лесником или егерем по лесу.

Миновав зеленую полосу, я чувствовал себя пристыженным, мне казалось, что весь парк сейчас смотрит на меня и молчаливо ждет, когда же я прекращу этот погром средь бела дня и наконец-таки перестану шуметь. Но всем было все равно.

Продавщица, пряталась в тени зонтика, что колыхался на ветру и хлопал свисающими краями по туго натянутой части. Она сидела на простеньком пластиковом стуле, периодически пересаживаясь, от чего ножки скрипя по асфальту старались найти устойчивое положение, словно атланты удерживая ее вес на своих плечах. От тележки шел жар, видимо она раскалилась на солнце, а быть может это было просто следствием работы холодильника.

– Простите, у вас есть лимонад? – поинтересовался я, дабы как-то привлечь к себе внимание.

– Все, что есть стоит на прилавке, выбирайте, – пробубнила она, не отрываясь от телефона и даже не подняв на меня глаза.

– Мне бы холодный, если можно.

Продавец подняла на меня глаза и принимая неизбежность вставать, глубоко вздохнула. От нее пахло странными духами, видимо это должен был быть запах роз, но он был столь интенсивным, что никаких уважающие себя розы так пахнут не будут. На проволоке сбоку висело несколько шаров сладкой ваты разных цветов и я убедился, что именно этот запах я почувствовал издали.

Женщина распахнула один люк холодильника и меня обдало холодом, словно она открыла проход в какой-то ледник или тайную пещеру. Света там внутри не было, а потому я слабо видел что именно она там рассматривает.

– Есть Тархун, Ситро и вода холодная – отчетливо проговорила она в люк, а затем вопросительно посмотрела на меня, ожидая моего решения.

– Тархун давайте. А колы нет? – удивился я, все еще надеясь разложить ее вкус по полочкам.

– Кола только комнатной температуры, – показывая на бутылочку на прилавке прокомментировала она.

Я взял бутылку в руку, дабы измерить температуру и гладкая стеклянная поверхность плотно легла в мою ладонь, она была прохладной, но не холодной, впрочем на вкусе это не должно было сказаться.

– Давайте Тархун и колу, – решил наконец я и протянул деньги.

Вторая бутылка была явно холодней первой, но она не промораживала руку, как это бывает, если, например, вынуть лед из холодильника. Я поблагодарил продавца, после чего она все так же села на свой пластиковый трон, и побрел искать другую скамейку.

В отличии от той дорожке, по которой я начал свою прогулку, эта располагалась прямо по солнцу, от чего ни слева ни справа невозможно было найти тень, а асфальт был горяч. Не смотря на то, что солнце было позади меня, я чувствовал тепло исходящее снизу, словно шел по раскаленному песку пустыни, не хватало только миража где-то впереди. Идти снова напролом, я не решился, а потому дошел до перекрестка и свернул налево, по улочке, что вела к той самой лестнице, по которой я пришел в парк.

Где-то далеко впереди зашумел перфоратор, который теперь не расстреливал мои уши, а лишь напоминал о себе и предупреждал, что территория моей квартиры все еще находится под атакой. Дойдя до ближайшей скамейки в тени, я присел на нее и сразу же услышал странный шорох, он доносился откуда-то справа из середины парка. Звук был такой, словно стальной шар или даже несколько, катился по гладкой металлической поверхности.

Но он был прерывистым, кто-то бросал шар, тот прокатывался примерно с метр или два и его подхватывали, затем бросали вновь. Я всмотрелся вдаль, но ничего подобного не увидел, а затем из-за угла выехал парень на роликовых коньках. Каждый раз, когда его ролики касались по асфальту, они начинали шуметь, а в редкие моменты, когда он ехал на двух ногах, они шумели в унисон. Странно, что я не смог распознать такой простой звук сразу, подумал я.

Поскольку кола была теплее, я решил начать именно с нее, пока она окончательно не нагрелась и не превратилась в горячую. С самого детства я помнил этот вкус, когда мы выезжали куда-то отдыхать и банка колы лежала на солнце, она становилась другого вкуса. Ее можно было пить, она не взрывалась в руках, вопреки расхожему мнению, но у нее был совершенно иной вкус.

Я упер край крышки в металлическую скобу и резким ударом открыл бутылку, как делал это ни раз, но звук меня удивил. Раньше я не обращал внимания, но оказывается, до того как открыться, крышка скрипит скользя металлом по металлу. Ладонь сразу отреагировала на резкую нагрузку и попросила больше так не делать, а бутылка радостно запузырилась, выдавая углекислый газ в атмосферу с запахом колы.

Поднеся бутылку поближе, я принюхался, напиток пах точно также, как и прежде, никаких сюрпризов не случилось, за исключением того, что я попутно чувствовал прохладное стекло бутылки и запах каких-то цветов вперемешку со слабым запахом выхлопных газов. Морально подготовившись ко всему, я сделал первый глоток, напиток был кисло-сладким и щипал язык. Казалось бы все как обычно, ничего особенного, но в этот момент я вспомнил как впервые попробовал колу. Точно такие же ощущение были у меня в тот момент.

Возможно виной было мое состояние и тогда и сейчас я не знал чего мне стоит ожидать, какая она будет на вкус, чем это для меня закончится и что будет после. Из чего сделан напиток, я так и не понял, он был слишком сладкий и слишком газированным, чтобы я мог хоть что-то разобрать. Да и я был не самым лучшим тестером, для меня все эти “отдает красным деревом” или “с привкусом базилика” не больше чем тарабарщина. Каждый раз, когда я слушаю заявление дегустаторов, мне кажется, что они просто выпендриваются друг перед другом, щеголяя познаниями редких вкусов и запахов.

Дальнейшее испитие напитка не привело ни к чему новому, а потому я просто допил эту маленькую бутылочку и выбросил ее в урну. Бутылка громко звякнула ударяясь о стенки, а затем с шуршанием упала на дно, подминая под собой какой-то мусор.

Я задумался, чего мне сейчас больше хочется, вернуться домой или побродить еще немного? С одной стороны, в парке как-то спокойней, а мои новые ощущения не бьют тревогу и не терзают мою нервную систему призывом спрятаться и укрыться от “всего этого ужаса”, вроде перфораторов, пыльных полов и жирных поверхностей. С другой стороны, тут я дальше от туалета, постели и прочих даров цивилизации, если мне внезапно станет плохо, я буду выглядеть по меньшей мере странно.

Пока я размышлял над этим, у меня начал вибрировать телефон, номер был мне незнаком и потому я с опаской отнесся к звонку. Мне почему-то показалось, что это звонили из института и я мысленно приготовился объяснять, что у меня есть освобождение и я принесу его буквально в понедельник.

– Алло? – спросил я, как только поднял трубку.

– Это курьер, буду у вас минут через пятнадцать, – ответили мне.

– Курьер? Зачем?

– Вы пиццу заказывали? – удивился незнакомый голос.

– А, пицца, да, конечно везите, я сейчас буду дома, – быстро сообщил я и положил трубку, запоздало понимая, что он что-то начал говорить.