Почувствуй разницу

Припоминая слова Михаила Павловича, я решил не ходить в институт даже если уже все хорошо, он, кстати, просил записать еще и какой-то обратный процесс, интересно что именно он имел ввиду?

Осмысливая все это, я неспешно оделся в домашнюю одежду, проверил, что никто мне не звонил и не потерял и отправился на кухню. Тронув рукой по привычки чайник и убедившись, что он холодный, я допил остатки кипяченой воды, освобождая свой язык и губы от сковывающей их засухи. Было такое ощущение, что весь рот покрыт тонкой пленкой из рисовой бумаги и когда на нее попадает вода, она сначала медленно намокает, а лишь потом смывается. Я поставил пустой чайник в раковину и открыл кран, вода из под крана была не лучшим выбором, но выпендриваться с бутилированной у меня не было никакого желания. Водрузив полный чайник на трон и включив его, пришлось отправляться чистить зубы.

Как ни старался я отложить пытку ментолом, ничего не вышло, запах изо рта меня убивал еще сильнее и надо было что-то с этим делать. Я глубоко вдохнул, задержал дыхание и мужественно вошел в ванную и сходу открыл воду. Вчерашний день оставил море воспоминаний и чистка зубов была одним из самых ярких.

Выдавив пасту, первым дело я просто коснулся щеткой зубов. Было странно, я чувствовал щетку, но не так как вчера, а скорее как обычно. Выдохнув, я спокойно почистил зубы и умылся. Вкус мяты меня больше не терроризировал, а скорее лишь напоминал о своем присутствии.

Покончив с умыванием и прочими процедурами, я вернулся на кухню. Привычно глянул в окно, подхватил чайник и налил в кружку кипятка. Предыдущий пакетик был признан негодным и выброшен, а новый по праву занял его место.

Глядя в окно, я придирчиво инспектировал свой организм, я по прежнему ощущал прохладный пол под ногами, лбом чувствовал гладкую поверхность стекла, а на улице стоял привычный утренний шум автомобилей, что спешили по своим делам. Я взял чашку чая и отхлебнул немного, от чего мой язык завопил от обиды, точнее от ожога и обиды.

Странно, чашка и правда была горячей, но я как-то не придал этому значения, неужели вещество перестает понемногу действовать и вот-вот все станет как всегда? Я взял телефон и посмотрел на часы, идти в институт было уже поздно, разве что ко второй паре, но раз мне выпишут официальный документ, то и ко второй паре идти было лень. Тем более, что я не мог гарантировать своего адекватного восприятия на протяжении всего дня.

Вместо института, я решил записать в блокнот то, что успел заметить с утра, относительно моего вчерашнего дня.

Прежде всего это снижение общего фона, меня как-то меньше раздражала действительность, она стала более “плоской” что ли. Если вчера я одновременно слышал, чувствовал и видел, то сейчас я уже мог выбирать что мне нравится больше и выделял только одну гамму ощущений. Но одновременно с тем, я не могу сказать, что все стало как было прежде.

Язык продолжал ныть и я открыл холодильник в поисках чего-нибудь прохладного, чтобы его успокоить. На глаза попала бутылка вчерашнего тархуна и остатки пиццы, что было очень кстати. Я засунул пиццу в микроволновку и сделал большой глоток напитка, ожидая неприятных ощущений “расслоенной жидкости”, но ничего подобного не случилось. То ли тархун за ночь хорошо перемешался, то ли я стал менее придирчиво относится ко всему после того как обжег язык, напиток был просто сладким с приятным запахом. Да, я чувствовал в нем сахарозаменитель, но где-то на самой кромке ощущений, словно кто-то подсказывал мне шепотом: “это не сахар”.

Даже странно, вчера мне показалось, что этот напиток пить невозможно, неужели я так сильно изменился? Или это чувствовалось на фоне колы, в которой был обычный сахар. В этот момент раздался пронзительный писк микроволновки и я достал горячую и временно съедобную пиццу себе на завтрак.

Вкус не сильно изменился, одна по прежнему была чуть солоноватой и ничем не пахла, втора почти пресная, но с запахом грибов и ветчины. Быть может вчера она просто была свежей и от того понравилась мне больше, сейчас это была просто “еда”. Без особых изысков и интересных привкусов – нечто, чем можно было утолить голод и на этом все.

Пока я жевал пиццу держа ее в одной руке, другой я методично записывал собственные показания. Описал разницу в напитках и в том, как я почистил зубы и даже упомянул о сниженной чувствительности к температуре, это я про кружку и обожженный язык. И в тот самый момент, когда я уже привык к шуршанию шарика по листу бумаги, я оглох.

Сначала мне показалось, что мне резко заложило уши, но с чего бы это вдруг? Я отложил ручку и хлопнул в ладоши, со слухом все было вроде нормально, я слышал как ручка покатилась и забарабанила по столу и свой хлопок. Прислушавшись к тишине, я встал и открыл окно, там тоже все было на месте, однако, ощущение заложенных ушей не проходило.

Я заткнул уши пальцами и звук действительно пропал, я даже вновь услышал биение своего сердца и как шуршит палец, когда его шатаешь в ухе. Все было вроде бы нормально и я решил это записать, а после все же позвонить Михаилу.

– Алло, – раздался знакомый голос.

– Здравствуйте, это Ярослав, я участвую в вашем эксперименте, – начал я обычное приветствие с объяснения кто я такой.

– Да, узнал, я ваш номер записал. Что-то случилось?

– Вы знаете, сегодня все не так, как было вчера, но меня испугало, что я внезапно оглох.

– Позвольте, но как, в таком случае, вы меня слышите? – удивился Михаил.

– Слышу прекрасно, но все эти шумы и прочее куда-то делось, вчера я слышал все и сразу, а теперь словно уши заложило.

– Это не уши заложило, Ярослав, это вы так всю свою жизнь слышали, просто отвыкли немного. А как ваше зрение, обоняние, осязание? Есть изменения?

– Зрение? – испугался я, не хватало мне еще и ослепнуть.

– Ну да, вы носите очки? Вам ничего не мешает, пятна какие-нибудь или что-то такое?

– Нет… – протянул я, – мне и раньше ничего такого не мешало и вчера тоже все обошлось, мне стоит опасаться этого?

– Не переживайте, это был единичный случай и, скорее всего, связан с индивидуальной особенностью другого пациента, у него очень слабое зрение и он носит очки, видимо это как-то сказалось на его ощущениях.

– Отлично, тогда я могу подтвердить, что ваше это вещество работает и если хотите привезу вам блокнот.

– А вот это вы молодец, что не испугались и не бросили записи! – похвалил меня Михаил, видимо с ответственностью у других были большие проблемы. – Если хотите можете сегодня к вечеру приехать, судя по всему через пару часов вы полностью переработаете вещество и ваш организм очистится.

– То есть вы его что, испачкали?

– Не совсем так, но данный препарат определенно нарушал нормальную работу вашего организма, а потому воспринимался им как яд, от которого необходимо избавиться. Вот он и избавился, организм у вас молодой, иммунитет хороший, он быстро распознал чужестранца и расправился с ним, так что, вам переживать не о чем.

– Отлично, тогда я собираюсь и выезжаю.

– Позвольте попросить вас записать все, подождите еще час-два, чтобы убедиться и приезжайте, я вас буду ждать.

Я положил трубку и уставился на телефон, в институтских группах накидали больше сотни сообщений, но влезать во все это было лень, хотелось ничего не делать и просто вернуться в норму.

Как меня и просили, я записал все свои наблюдения, стараясь придерживаться официального языка, а затем оделся и отправился в парк. Мне показалось, что на свежем воздухе я приду в себя быстрее, да и чем мне заниматься дома? Я быстро спустился по ступенькам, вошел в парк и прислушался. Вокруг пели птицы, где-то далеко звонко просигналила машина, а прямо мне на встречу ехал велосипедист и скрипел педалями в такт движений.

Все было как обычно, я слышал все звуки, но словно это было как в тот раз с запахами. Стоило мне посмотреть на что-то и я слышал как это звучит, а раньше я слышал все и сразу. Я добрел до той самой скамейки, что по моему предыдущему опыту была сделана из рук вон плохо и присел.

Как это ни странно, но мое отношение к ней ничуть не изменилось, это была не лавочка, а антивандальный памятник техническому дизайну мощи и стабильности. Ее невозможно было сломать или разобрать, помимо жестких скоб я заметил бетонное основание, которое весит по меньшей мере с полтонны. Все было сделано как говорится “на века” но без толики внимания к удобству.

Где-то далеко жужжал двигатель ветродуя, парень ходил по тротуарам и сдувал листву в сторону газона, впрочем, если это и впрямь был лес в прошлом, то старая листва пойдет ему только на пользу. Тележка с напитками располагалась там же, видимо она была прикована к розетке, торчащей из земли на коротком столбике, словно ненавязчивое напоминание о наличии цивилизации.

Я решил не шуметь в этот раз и отправился в обход по большому кругу, в надежде скоротать время. На солнце было заметно теплее и зонтик над продавщицей выглядел весьма гармонично, прикрывая и ее и часть холодильника от палящих лучей.

– Скажите, а мороженое у вас имеется? – поинтересовался я, разглядывая прейскурант.

– Пломбир, шоколадное, в стаканчике, на палочке… – монотонно отозвалась девушка, не отрываясь от телефона.

– Можно пломбир на палочке?

– Или пломбир или на палочке, – пояснили мне, как маленькому ребенку.

– А если я хочу и то и другое?

– Тогда это будет эскимо, его сейчас нет.

– А что есть на палочке?

Продавец тяжело вздохнула, встала со стула и подойдя поближе распахнула одну из дверей холодильника.

– Вот, смотрите сами, все что есть перед вами, – указывая рукой вглубь, показала она.

Я рассматривал разноцветные брикеты и пытался понять как можно выбрать вкус по упаковке? Нет, я не дурак и понимаю, что лимонное скорее будет желтым, а шоколадное коричневым, но как понять какое вкуснее?

– Давайте вот это, – сказал я, вытаскивая какое-то красно-синее мороженое в простеньком пакете из вощеной бумаги.

– Отличный выбор, – совершенно безэмоционально произнесла женщина и взяла деньги.