Русские не сдаются!

– Сейчас организуем!

Марина встала и ушла к костру. И вместо нее через полминуты объявились Барский с Зеленецким. Они напоили меня теплой водой из фляги и отвели «в кустики» по отточенному сценарию. Похоже, что мы становимся единой командой, хе-хе… Затем накормили заправленной тушенкой перловой кашей и снова бережно уложили возле костра на свернутом куске брезента, остро пахнущем бензином.

Убаюканный сытной едой и относительным покоем, я погрузился в нормальный сон, мысленно пожелав себе спокойной ночи. А то вырубаться от потери сознания в последние дни приходилось гораздо чаще, чем просто спать.

Проснулся в серых рассветных сумерках от рева заводимых двигателей броневиков и зычных команд капитана Свистунова. И непонятно, что звучало громче – капитан явно перекрикивал маломощные движки. Разведчики быстро, но без суеты, собирались в поход. Видимо, ночь прошла спокойно. На войне и это – немалое счастье. И что еще более ценно – тело болело во многих местах. Значит, живой…

И боль была… домашняя. Как от отлежанной на комковатом матрасе задницы. И верно – спал я практически на голой земле, вот бока и отлежал. Попытался встать… Получилось! Покачиваясь на отвыкших от нагрузки ногах, добрел до ближайшего деревца и, опираясь одной рукой на ствол, пописал, с удовлетворением отметив про себя, что если буду выздоравливать таким темпом, то скоро смогу скакать, подобно молодому козлику.

Вот с завязками штанов опять приключилась беда – отсутствие нормальной ширинки на молнии способно испортить жизнь гораздо сильнее вражеских пуль. Развязать-то я их развязал, а вот завязать одной рукой… За этим увлекательным занятием меня и застукали друзья. Четкими, отработанными за пару прошедших дней движениями Макс и Мишка привели мою униформу в практически уставной порядок и сопроводили к костру для завтрака. Где уже сидели Альбиков, Гайдар и Вондерер с Барковым. Два уголовника разместились поодаль, охраняемые одним конвойным.

Разведчики мехкорпуса, видимо, успели поесть раньше, так как спокойно сновали вокруг, не обращая на нас внимания. Однако едва я успел поднести ко рту первую ложку традиционной перловки, как ко мне подошел Степан Стерх, неся в руках длинный сверток.

– Здорово, Игорек! – весело скаля зубы, приветствовал сержант. – Я давеча твой винтарь прибрал, а раз уж такая оказия случилась, что дорожки пересеклись… то вот, держи!

И Степан достал из промасленной мешковины «АВС-36». Ё-моё! А я уже и думать про нее забыл! Хорошо мне эта винтовочка помогла, когда я немецкий «шверпункт» на переезде громил. Это же практически ручной пулемет.

Я бережно принял из рук Стерха полюбившееся оружие, краем глаза заметив, что Гайдар смотрит на меня с грустной улыбкой на губах.

– Спасибо, Степа!

– Да чего там, Игорек, – махнул рукой сержант. – Ты не сомневайся, винтарь в полном порядке, наш оружейник его проверил. Вот магазины запасные держи… Эти два я на огородике подобрал, где ты два минометных расчета прикончил. Эти два на тебе были, а эти три нам ребята из мотострелкового полка подарили… за пять банок тушняка… Ха! И патронов командир велел тебе две сотни отсыпать. А то вдруг опять… вас кто-то обидеть захочет, а ты с одним пистолетиком…

– А вот чтобы их никто не обидел, как ты выразился, поступаешь в распоряжение товарища Альбикова, – раздался из-за спины голос капитана Свистунова. – Догонишь нас потом в Ровно. Понял, сержант? Сопроводишь товарищей до Житомира, а то у них почти всю охрану выбили, и пулей назад!

– Есть, тарщ командир! – снова расплываясь в немотивированной улыбке, бодро ответил Стерх.

– Товарищ сержант госбезопасности, отойдем? – обратился Свистунов к Альбикову.

– Конечно, товарищ капитан! – кивнул Хуршед, отставляя в сторону котелок и поднимаясь с места.

Командиры отошли на двадцать шагов и принялись что-то обсуждать. Однако совещание не заняло много времени, видимо, самые главные вопросы они решили еще вчера. Через минуту Свистунов и Альбиков вернулись к костру. Впрочем, капитан тут же ушел к своим бойцам, бросив на прощание:

– А еще я вам санитарку оставлю, а то у вас трое раненых…

– Спасибо, капитан! – крикнул Хуршед в широкую спину разведчика. Тот только рукой махнул.

Двигатели броневиков взревели на высокой ноте, и через минуту, обдав нас на прощание синим бензиновым выхлопом, пять шестиколесных боевых машин покинули лесок. Стерх проводил товарищей грустно-растерянным взглядом, видимо, не привык действовать автономно, без своего подразделения. Но уже через несколько секунд Степа улыбался во всю ширину рта – его веселый нрав одержал очередную победу.

– Когда отправляемся, тарщ сержант госбезопасности? – Степан не удержался от глупого вопроса. Ему уже хотелось что-то делать, куда-то бежать, лететь, скакать, стрелять…

Я ожидал, что Альбиков ответит ему традиционно: «Как только – так сразу!», но Хуршед, зачем-то покосившись на немца, сказал:

– Чуть позже, товарищ сержант. У нас тут еще несколько дел есть. – И добавил, заметив, что Стерх приплясывает от нетерпения: – Идите, проверьте вверенную матчасть!

Степа, осознав, что его вежливо посылают, улыбнулся еще шире, кивнул и упылил в кусты. И через минуту оттуда донеслось немелодичное звяканье – видимо, началась та самая «проверка матчасти». А мы, уже никем и нечем не отвлекаемые, неторопливо продолжили завтрак. Что-то в этом есть странное – Альбиков явно никуда не спешит. И что сие означает? Ждет подкрепления? Так тут быстрее нового нападения немецких диверсантов можно дождаться! Или танки снова фронт прорвут…

Ладно, захотят меня просветить – хорошо, а нет… так и обойдусь. От многих знаний – многие печали. Не успел я доесть перловку, как из кустов вынырнула Марина. При дневном свете еще более прекрасная, чем ночью в свете костра. Ни грамма косметики, волосы забраны в простой хвостик, одежда не гламурная – простая гимнастерка, перетянутая в талии брезентовым ремнем, синяя шерстяная юбка, а поди ж ты! Свет восходящего солнца играл в ее глазах. Влюбляешься, товарищ Глейман? Куда ты, старый пес, лезешь?

Марина подошла ко мне, бесцеремонно освободила от верхней одежды (ну, хотя бы штаны оставила), усадила на траву, присела рядом и начала медицинский осмотр. Простучав кончиками пальцев спину, суставы, нервные узлы, девушка задумчиво посмотрела на меня и, буркнув «Одевайся!», встала и подошла к Альбикову:

– Товарищ сержант госбезопасности! Вверенные моему вниманию раненые бойцы к транспортировке готовы! Когда отправляемся?

– Время погрузки я доведу до вас особо, товарищ санитаринструктор, – нарочито официальным тоном сказал Хуршед, незаметно мне подмигивая. – А Игоря я, с вашего позволения, заберу на минутку.

Марина, оглянувшись на меня, растерянно кивнула.

– Игорек! Давай-ка отойдем! – скомандовал Альбиков.

Ага, сейчас мне приоткроют завесу тайны… Мы отошли на десяток шагов.

– Тут такие дела, Игорек: засаду эту специально на нас готовили! – громким шепотом выпалил мне в ухо Хуршед.

– Уверен, что не наобум? На первого, кто здесь проедет? – удивился я.

– Наобум такие дела не делают! – убедительно сказал Альбиков. – Обстреляй нас простые солдаты – я бы поверил. Но это, судя по организации нападения, были настоящие матерые диверсанты.

– Пленных хотели отбить или?..

– Да, «или»! Конечно, «или»! Навязали мне этот… спецархив… – Хуршед тяжело вздохнул: – Словно других забот мало! Хотели пленных освободить – не стали бы сразу на поражение стрелять. И гранатометчика мы нашли, которого ты завалил. Связка «колотушек» в окно автобуса – и живых бы внутри не осталось! Такими методами своих не отбивают!

– А если фон Вондерер владеет настолько важной информацией, что его лучше прикончить, чем отбивать? – Я не упорствовал, просто хотел «пробить» ситуацию до конца. – Вы его до самого донышка раскололи?

– Нет, к сожалению! – мотнул головой Альбиков. – И времени не было, и квалификация дознавателя не та. Надо ведь знать, о чем спрашивать. Поняли только, что птица он важная – не самое последнее лицо в военной разведке. В Москве его до самой жопы расколют!

– Угу, если довезем, – кивнул я. – Ладно, сержант, я понял, что дело наше плохо – немцы ведь наверняка никуда отсюда не ушли. Скорее всего, парочка наблюдателей пасет нас прямо сейчас. А учитывая, что численный и огневой перевес до сих пор на их стороне… Может быть, ты зря ребят Свистунова отпустил? Все-таки полдесятка пушечных броневиков – убедительный довод!

– Так что поделать! – грустно вздохнул сержант. – Их срочно в Ровно вызвали. Сказали, что гитлеровцы на прорыв пошли. И капитан со своим людьми там нужнее.

– Настолько все серьезно?

– Ну а ты как думаешь? – невесело усмехнулся Альбиков. – Неужели я бы прикрытие отпустил, не будь прямого приказа командования? Хорошо еще, что капитан нам один броневик оставил.

– Тоже неплохо, – сказал я. – Однако проблема в том, что нам просто не дадут уехать с места стоянки. У немцев ведь крыльев нет – и перепорхнуть куда-то для организации новой засады они не смогут. Поэтому повторно нападут тут, рядышком. Как только увидят, что грузовики пошли одни, с небольшим прикрытием. Погоди-ка, ты сказал – прямой приказ… вызвали… Так у тебя связь есть?

– Конечно! – удивился моей тупости Хуршед. – В броневике радиостанция. И у капитана тоже своя связь. Они ведь разведчики!

Да, мало я еще местные реалии знаю… Все еще кинематографическими штампами своего времени мыслю, один из которых – полное отсутствие радийной связи у наших войск.

– Так если у тебя связь есть – вызвал бы кого-нибудь на подмогу! И мы бы спокойно до Житомира доехали.

– Так вызвал уже! Часа через три-четыре рота внутренних войск НКВД будет здесь. Часть с нами останется, а остальные прочесывание местности устроят. Но тут, видишь ли, есть одна закавыка… – замялся сержант. – Тебе с друзьями придется до Житомира без нас добираться.

– Опаньки! – поразился я. – А вы чего?

– А нам тут надо… кое-что сделать, – пожал плечами Хуршед.

– Вы этот спецархив не в Житомир везете? – внезапно догадался я. – А в какое-то тайное место, куда посторонних допускать нельзя?