Ромас. Морские рассказы

Точно. Это был дом номер два – двухэтажный, желтый, с мощными стенами. Он утопал со всех сторон в снегу, только к двум подъездам были проложены узенькие тропинки.

По одной из них я вошел в подъезд, с трудом приоткрыв тяжелую дверь, нашел номер нужной квартиры, она оказалась на первом этаже, и надавил на кнопку звонка. Звонок, конечно же, не работал. Пришлось стучать.

Но только я постучал, буквально через несколько секунд дверь открылась, и на пороге появилась упитанная женщина пожилого возраста, примерно лет далеко за 50, такая же, как и описывал мне ее тесть.

Я представился:

– Я Алексей Макаров. А вы Мария Филипповна?

Она, всплеснув руками, чуть ли не заголосила:

– Да, да, я Филипповна. Ждем мы тебя, ждем, а тебя все нет и нет. Куда ты мог подеваться? Уже сердце все изболелось. Тут уже три часа все на столе стоит. Остыло, поди уже все. Давай, быстро проходи, раздевайся и будем садиться за стол. Все тебя уже заждались. Где же тебя носило? Самолет-то вон, когда уже прилетел….

Она суетилась вокруг меня, помогая перетащить чемодан и раздеться.

Увидев мои занесенные снегом ноги, она достала веник:

– На тебе веник, пойди и снег с себя стряхни, – указав на коридор.

Я вышел в подъезд, смел с себя снег, и вернулся в квартиру.

Филипповна оказалась довольно таки упитанной женщиной, одетой в торжественное платье и кутающейся в душегрейку из чёрно-бурой лисы.

Лицо у нее было такое добродушное, а в голосе было столько теплоты, что я сразу же забыл о перенесенных тяготах сегодняшней дороги.

Филипповна, увидев мои промокшие ноги, сразу же засуетилась и куда-то скрылась. Через минуту она вышла в коридор с ворохом одежды.

– Вот тебе брюки, носки, свитер и тапки. Иди в эту комнату, – она указала на дверь рядом, – Там ты будешь жить, – добавила она, – И переодевайся там. Мокрые вещи развесь по батареям.

Я прошел в указанную комнату, занес туда свой чемодан и стал переодеваться. Моя одежда, и в самом деле, была вся мокрая.

Так что одежда, выданная мне Филипповной, как раз и пригодились.

Переодевшись, я вышел в коридор.

Квартира оказалась из трех комнат, коммунальная. Справа в коридоре были две комнаты. Из одной из них выглянула женская голова и сказала мне приветливо:

– Здрасьте, – молодая, полная женщина вышла оттуда и, протянув руку, сказав, – Я Лена.

За ней вышел невысокий мужичок примерно ее роста, такой же полноватый:

– А я Пётр, – он крепко пожал мне руку.

– А Филипповна где? – я стоял посередине коридора, не зная, что мне делать дальше.

– Так у себя же, – сделала удивленный вид Лена, – Тебя же ждет.

Она указала на комнату, из которой я вышел:

– А там у нас никто не живет, потому что майор, который там жил, куда-то уехал в командировку, сейчас она закрыта. Вот Филипповна тебе там и постелила. Ты теперь там будешь жить.

Пока меня все устраивало, и я согласился с Леной:

– Хорошо.

Слева в коридоре была кухня и какой-то чуланчик. Я подумал, что там находиться туалет, но как потом оказалось, что я очень сильно ошибался, потому что там был просто чуланчик с ведром, куда можно было только пописать ночью.

Туалет для всех остальных нужд был на улице. Так что надо было по всякой нужде бежать именно туда. А он был, опять же, спрятан между сугробов и продувался со всех сторон, чтобы вонь от испражнений не тревожила посетителя и не мешала им думать о смысле жизни советской действительности.

Последней комнатой справа по коридору была комната Филипповны – большая, с высокими потолками.

На двух стенах висели ковры, на третьей еще красовался какой-то гобелен. На полу был выстлан большущий толстый ковер, а посередине комнаты стоял накрытый стол.

В левом углу комнаты стояла огромная широкая кровать, на спинках которой красовались блестящие, никелированные набалдашники. А у противоположной стены стоял диван.

Точно такой же диван был и у нас, когда мы были еще мальчишками, и мама на нем читала нам сказки. Меня это очень удивило. Надо же! И такое сохраняется.

Столько лет прошло, а диван как был, так и остался. Мне даже показалось, что это был тот же самый диван, перекочевавший из моего детства сюда, в комнату Филипповны.

Посреди комнаты стоял стол, на котором чего только не было.

Невозможно было остановить взгляд на чем-нибудь, что там стояло, потому что там была и маринованная рыба, и картошка, и икра, и соленая красная рыба, и какие-то салаты….

И все это было аккуратно накрыто красивыми полотенцами. Наверное, они были ручной работы и на Украине они бы назывались рушниками.

Видно, что хозяева, все-таки не выдержав, что гостя долго нет, сели за стол и по паре стопочек все-таки пропустили.

Мне тут же освободили место за столом и поставили передо мной огромную тарелку.

Не успев даже вымыть руки, я уже оказался за столом со стопкой в руках.

Филипповна наполнила мою тарелку картошкой с мясом.

Тут же стояли нарезанный сервелат, красная рыба, красная икра, консервированные овощи соленые помидоры и огурцы. Все это было разложено на столе, а что не помещалось, стояло на подоконнике.

Филипповна широким жестом показала мне, Лене и Петру, чтобы мы сели за стол. Мы чинно расселись. На одном краю Филипповна, на другом Лена с Петей и, спиной к окну, сел я.

Филипповна кивнула головой Петру:

– Петя. Ну, что, давай достань вон ту, холодненькую, которая там, за окошком стоит.

От такого предложения Пётр был не вправе отказаться.

Он приоткрыл окно и достал оттуда бутылку, стоящую между рамами, которая оказалась очень даже холодненькой.

Налили по стопке, и тут же выпили.

Филипповна все беспокоилась обо мне. Она постоянно накладывала в мою тарелку, то картошки, то маринованной рыбы, то сервелат, то красную икру. Со словами: