Кандидат от партии смерти

– Да пиши уж! – потерял терпение Завадский. – И расписку: «В моей квартире по адресу такому-то изъята масса растительного происхождения…»

– Отлично ты его на «пластилин» раскрутил, – смеялся Максимов, огибая помпезные иномарки, выстроившиеся у торгового центра «Флагман». Непростое занятие – в центре города вырваться на просторы.

– Чепуха ничтожная, – отмахнулся капитан. – Вот если бы я гранатомет нашел… Тогда, под операцию, весь в белом. Начальство зависает, коллеги чернеют от зависти. А теперь – хоть сам кури этот «пластилин», его даже в ОБНОНе не возьмут – где акт изъятия, где понятые?.. Следующий кто? Кукин?

– Так точно, – кивнул Максимов.

– Тоже из «деток»?

– Не совсем. Одинокий гениальный компьютерщик. Родители с немалым весом, но обитают в соседнем Кузбассе. Сыночек делает вид, будто самостоятельно встает на ноги.

Зачем Завадскому понадобился протокол, из которого любой выпускник юридического махом слепит «превышение работником полиции служебного положения», Максимов не спрашивал – догадался. Напуганный юнец при случае снабдит информацией – а в их тусовках знают многое, а главное, язык за зубами держать не научились. Проще говоря, будет стучать, как пионерский барабан.

На повороте от ЦУМа Максимов рванул на желтый – опять человек с палкой! Упитанный старшина жезлом скомандовал прижаться к обочине. По этой стороне магистрали и гаишники другие. Вооружены короткоствольными автоматами – и Максимов не в первый уж раз ощутил досаду: какой мудрец додумался вооружать дорожную службу как на Кавказе, где большинство из них успело побывать? (Но там понятно – злые горы, мирно воюющие горцы…) Не дай бог случится повод – начнет палить…

Пришлось притормозить у обочины.

– Отлично водишь, Максимов, – разозлился Завадский. – Ладно, сиди, не отсвечивай.

Чертыхаясь сквозь зубы, Завадский удалился. Не узнал рыбак рыбака. Пара минут беседы, и старшина потерял интерес, погнался за более доступной жертвой. Но в машину Завадский не спешил, узрел неподалеку что-то интересное, призывно махнул: «За мной» – и двинул к обшитому ярким сайдингом крупнейшему в городе рассаднику сотовых телефонов. Под витриной уже наблюдалась немаленькая толпа – преимущественно из мужчин от семи до семидесяти. Гам, хихиканье. Что за цирк?

А за витриной творилось… Черт знает что. Пятеро парней с сосредоточенными лицами (явно позаимствованные администрацией в ближайшем мужском стрип-баре) медленно раздевали группу аппетитных девушек. Профессионалок набрать не успели: одна пыталась засмущаться, съежилась, но подоспевшая дама с бейджиком быстро объяснила скромнице, что стеснительность – это не то, что сегодня требуется женщине. Нечего вырываться из синхронности. Один из парней, обозрев распахнувшуюся красоту, уже макал кисточку в ведерко. Двум красавицам мужские пары не достались – обходились собственными усилиями. Живописец делал первые наброски…

Максимов пихнул восхищенного капитана в плечо.

– Публичные действия сексуального характера. Весомая статья. Поехали, капитан, засмотрелся. Рекламная акция. К телам все равно не пустят – там свои пастухи.

– Нет, ну какой натюр… – расстроенно бухтел Завадский, тащась за Максимовым в машину. – Развели порнографию средь белого дня. Совсем стыд потеряли!

– Да брось ты, – цитировал Максимов. – Стыд бывает у мужчин. У женщин – только обычаи.

Екатерина ангельским голоском доложила, что найти Светлану Стрельченко не представляется возможным – девочка прочно ушла на дно. В институт не приходит, родители таинственными голосами заявляют, что дома ее нет, и когда будет – неизвестно. Но существует определенная вероятность, что девушка появится в институте завтра – ответственная лабораторная работа по термодинамике. Пропускать нельзя, замучаешься пересдавать. Время занятий – прилагается.

– Хорошо, Катюша, – поразмыслив, сказал Максимов. – Оставляй это дурное дело. Завтра сам съезжу. Дуй в офис, и до конца работы – из агентства ни ногой.

Поплутав по дворам, прилегающим к проспекту, с трудом отыскали нужный дом. Визит к Алексею Кукину, веб-дизайнеру и студенту филиала Уральского юридического института, не затянулся. Отворил прилизанный молодой человек в лосинах – печальное будущее многострадальной российской юриспруденции. При виде форменных штанов и пронзительных глаз, как и водится, испугался, отступил в квартиру.

– Приглашаешь? – ухмыльнулся Завадский.

– Ваши документы! – визгливо потребовал Кукин. Завадский расхохотался, моментально создав неформальную дружескую атмосферу. Проживало очередное чудо в крохотной однокомнатной квартирке на шестом этаже. Из мебели – холодильник, бессмертная плитка на две спирали образца шестидесятых, музыкальный центр, компьютер-принтер-вай-фай. На стенах плакаты с изображением Шварценеггера в набедренной повязке, Ван Дамма в плавках, Дольфа Лундгрена в шортах и неизвестного культуриста в фиговом листке. Скучали покрытые пылью гантели. Хозяин квартиры нервничал и грубил по непонятной причине. «Вы что, молодой человек, в гусарах изволили служить?» – брезгливый кивок на лосины. Молодого человека яростно тошнило от вида полицейского. «Не служил и не собираюсь. Армия – не место для нормального человека». – «А кто сказал тебе, что ты нормальный?» Небольшая, но яростная дискуссия. Фига грозил юридическими познаниями, неясной ориентации «общественными клубами» и знакомыми адвокатами. Завадский, потеряв терпение, популярно разъяснял, что свяжется с военкоматом, которому на все вышеперечисленное радостно наплевать, Кукин, икнув, сбавил тон, и стороны пришли к консенсусу.

– Рыльце у тебя в пушку, и от ментов ты готов бегать, как фашист от «катюши», – сделал ценное наблюдение Завадский. – Молись, голубок, что сегодня мы пришли по другому поводу. Итак, пятнадцатое число, клуб «Розовая черепаха». Отдыхающий по кликухе Фига. Не старайся нас уговорить, что целый сонм бездельников общался с твоим призраком.

Да, признался снисходительно Фига, почтил он сей захудалый скачок своим присутствием. В стельку не напивался, «французского ерша» с «отверткой» не мешал. Пришел с приятелем, но быстро с ним поссорился и остался в тоскливом одиночестве. Прицепился к компании, нашло «затмение» – а что такого, если тоска гложет? К Стрельченко почти не приставал, просто «вел себя галантно». Зато Шабалин повел себя «как последний хам» («Противный», – ухмыльнулся Завадский). А Кукин, будучи человеком до мозга костей интеллигентным, не стал устраивать потасовку в общественном месте.

– Возле клуба подкараулил? – ядовито осведомился Завадский.

– Я прошу вас! – умоляюще воскликнул Фига. – Посмотрите на меня внимательно – я похож на драчуна?

Максимов брезгливо поморщился. Смотреть на фигуранта внимательно было так же неприятно, как на собственное отражение после праздника. Нет, не отличается Фига злопамятностью (хотя на память не жалуется) и на Светку Стрельченко, окатившую его пепси-колой, зла не держит. Почти. По завершении инцидента мирно пристроился к компании со знакомыми ребятами, выпили немного «Абсентера». В какую сторону и когда парочка подалась, не знает и знать не намерен.

– Усвоено, – кивнул Завадский. – Обсудим предложение, дружок? Сейчас мы тебя доставляем в отделение – там как раз скукотища – и в отсутствие адвоката продолжаем беседу…

– Подождите, – вспомнил Фига. – В 10.40 их уже точно не было. Мы как раз за столом сидели – Толя Курёха и говорит: а где Шаба со Стрелкой? Тут Спица подходит и сообщает, что Шаба уволок Стрелку из клуба – ее развезло – дескать, самая кондиция для этого самого… ну, вы понимаете… – Фига представил безобразный секс с женщиной и сделал глотательное движение.

– Адреса, телефоны, – потребовал Завадский. – Всех, кто сможет подтвердить, что не позднее 22.40 Шабалин со Стрельченко покинули заведение. Бери бумагу и пиши – не будем мы запоминать твой лепет…

– Этого мало, – напомнил Максимов. – Давай нам всех, у кого мог зависнуть Шабалин.

– Да у любого! – вспыхнул Фига. – Я же не учусь с ним, откуда мне знать, у кого мог зависнуть ваш пропащий! У Стрелки лучше спросите… Но не мог он зависнуть на три дня, поймите – не бывает такого…

В том-то и беда.

Вооруженные списком «на восемь персон», в половине третьего Завадский с Максимовым покинули запуганного дизайнера. Максимов тут же отзвонился сотрудникам – поставив перед каждым задачу и срок ее реализации.

– Наблюдается обыкновенная мистика, Максимов, – разглагольствовал Завадский, с удобством развалившись на переднем сиденье. – Слушай, а почему у тебя в машине так чисто? Плюнуть некуда. Даже в бардачке порядок! Ты не русский, что ли?.. О чем это я?

– Про мистику, – напомнил Максимов.

– Точно. – Завадский опустил стекло и плюнул за борт. – Оба типа крайне подозрительные. От ментов их трясет почти буквально. И грешков за ними – больше некуда. Пробью обоих – не поленюсь. Может, старые дела всплывут? Но заявляю тебе со всей ответственностью: в деле пропажи Шабалина эти двое – ни одним боком. Невиновны. К сожалению. Уж поверь моей интуиции.

– Моя интуиция не собирается спорить с твоей, – пробормотал Максимов. – Ладно, Коля, программу, кажется, выполнили. Благодарю за содействие. Куда везем твое сиятельное тело? В управление?

– Давай, – разрешил Завадский. – Отчитаться надо – по проделанным бомжам.

Капитан заявился тем же вечером – выпивать обещанный коньяк. Недобрый, взъерошенный. Маринка, изумленно ворча: «И кого только не заносит в этот дом…», ушилась на кухню – резать семгу. Максимов зарылся в хрусталь, а Завадский, осмотрев все углы, потащился в кресло.

– Представляешь, какие дурни, Константин, зла уже не хватает…

Представлять не хотелось вообще ничего, к тому же добротный коньяк уже перекочевал из бара в ладонь, но Завадского несло – накопилось за тяжелый день.

– Бесперспективный, видите ли, улов! Рыбак несчастный!

Очевидно, речь велась о начальнике районного управления – хмуром и тяжеловесном подполковнике Грибове. Предшественник последнего майор Лазаренко – собирательный образ народных сказок и частушек – был обвинен в разведении «оборотней» и скоропостижно отправлен на пенсию. По слухам, обитает нынче в Подмосковье – в собственном домике. Представленный ему на замену ничем выдающимся пока себя не проявил, но заслуженное раздражение в рядах подчиненных уже зрело.

Не болтайся по квартире Маринка, Завадский выразился бы конкретнее и доходчивее.

– Не раскрыты потенциальные базы подготовки терактов! Не выявлены каналы возможной доставки взрывчатки и исполнителей! Где он слов таких набрался, грамотей? – Завадский глубоко вздохнул, как-то смяк и подытожил: – Привычно, как снег в Сибири.

– Поднимай. – Максимов взялся за стопку. – Вы не в Израиле живете, юноша. Громить базы террористов по капризу начальства умеет только МОССАД – и то, понятно, не по месту жительства сотрудников.

– Ладно, ну их в баню, этих замполитов. Будь здоров, Максимов… Шайку твою, извини, не пробил, некогда было, полеты разбирали. Завтра с утра – обязательно. Если новый форс-мажор не всплывет. Проверишь адреса, что нам дали, – тогда и поговорим конструктивно.

– Адреса уже проверяют. – Максимов посмотрел на часы. Доклада от сотрудников не поступало. В половине шестого звонил Лохматов – уверял, что работает в поте лица, не щадя ступней и подмышек, но голосок у него звучал как-то сонно.

– Полагаешь, позвонят? – Завадский прочно обосновался в кресле. Уж этот тип, окажись он по щучьему велению частным сыщиком, ни за что бы не позвонил.

– Обязательно позвонят. – Максимов подумал и добавил: – Хотя кто их знает.