Репка. Сказка постапокалиптической эротики

Я знаю, Ваша жизнь ограничивается только работой, за ней как за стеной Вы спрятались от всего: от разочарований, обманов, печалей, от всего и ото всех. И на работе с Вами я… Как это нахально звучит, но разве это не правда? Разве не я постоянно рядом? Почему Вы не замечаете… что я рядом!

Почему Вы решили, что мы не имеем права на счастье? Кто так жестоко с нами поступает, что лишает веры? Лишает мечты! Любимый мой профессор, как же так получается!

Наша жизнь складывается не всегда так как мы хотим, но разве не нужно верить в любовь, дружбу?

Даже наши опыты не будут иметь смысла. Нет в них никакого смысла, если… ведь Вы, дорогой мой профессор, верите больше всех нас, что эксперимент пройдёт удачно. И я верю! Но почему мы отказываемся от другого эксперимента… в котором я и Вы рядом! Не мотайте, пожалуйста, головой (точно знаю, что сейчас так и делаете), не обманывайте-же себя, для каждого из нас важно любить и быть любимым, природа нас такими сделала. А ты и я часть этой природы.

Я сознаюсь – я восхищена Вами, Вы – гений. Ваши знания безграничны. Таких людей нужно оберегать от всего и от всех. Вы просто себе представить не можете, как мне больно видеть вашу печаль, усталость… Если бы я только могла хоть как-то разделить все эти переживания, терзания. Но я – это всего лишь я.

Это письмо вообще величайшее событие в моей жизни! Я не знаю, решусь ли сказать хоть что-то. Мне очень страшно, но ещё для меня очень важно, что бы Вы знали, что любимы. Бесконечно любимы мной, вашей дурой! Просто знайте это.

P.S. И всё-таки я решусь Вам его отдать… Решусь, даже пусть весь мир после этого рухнет. Пусть я сгорю от стыда и унижения… хотя, Вы, я уверена, просто сделаете вид, что ничего не произошло…»

Читая это письмо, Сергей Федорович почти взмок. Варя? Уже пять лет они работают бок о бок, и он даже не смел думать о ней, хотя и замечал её влюбленные взгляды. Варя-Варенька… Нет, она точно не подготовленный агент Антонины, уж это совершенно точно… Типаж и возраст совсем не подходили, да и пять лет не может длиться ни одна вербовочная операция. Значит… значит… она действительно в него влюбилась! Боже, маленькая, милая, умная и образованная дурочка…

Он погладил рукой цветы и смущенно улыбнулся.

А может она и права… Пусть она намного моложе, пусть это все блажь и впереди светит куча проблем, ну а всё же… Вдруг это тот подарок в его жизни, не приняв который он будет жалеть до самого конца?

Больше всего он боялся того, что вслед за пылкой влюбленностью последует жестокое разочарование. Ну а если так, то чем скорее она разочаруется в нем, избавится от иллюзий – тем лучше. Тем быстрее она забудет об этой глупой страсти и найдет себе мужчину, с которым будет счастлива. Если он сейчас откажет ей – она все равно будет мечтать о нём, накручивая себя. А она еще слишком молода, чтобы хоронить свою женственность. А может и вовсе это будет полезно для неё – он будет очень деликатен, очень нежен, очень внимателен к ней.

Посидев в задумчивости, он встал и прошелся к вегетариям. В голове стоял туман. Нет, не может он ждать, что-то мямлить; надо решать этот вопрос. 3 часа 23 минуты 45 секунд.

Сергей Федорович решил, что пойдет к Варе в общежитие часам к семи утра. Без предупреждения, строго. Посмотрит ей в глаза и постарается понять, что же это всё в конечном итоге значит. В конце концов – сюси-пуси и глупые обиды неуместны на столь ответственной работе. Если она хочет попробовать быть с ним – что ж, так тому и быть. Возможно, это даже пойдет на пользу – ничто нет опаснее влюбленной, и при этом отвергнутой женщины. И почему он должен ей в этом отказывать? Из пустого приличия? Из формальных правил?

Хотя в своем письма она и написала, что ей легко было найти себе мужчину – она несколько лукавила. Парни её побаивались. Она казалась одержимой работой, и как говорил Жванецкий, «умна угнетающе». Он тоже кое-что знал о ней. Когда у других девушек на курсе были парни, она была одна.. Еще когда она проходила практику в магистратуре, она безумно влюбилась в одного грубоватого, но не лишенного очарования сокурсника. Но он, пару ночей переспав с ней, её бросил, насмехаясь… Скорее всего, она по неопытности допустила в интимности кучу ошибок, как это нередко бывает с «хорошими» девочками.

От этой лично драмы она и сбежала к нему в лабораторию. Её научным руководителем была старая подруга Сергея Федоровича, и она рассказала многое о своей подопечной.

Сергей Федорович достал из шкафа небольшой коврик, положил на пол и проделал комплекс тибетских упражнений. Он всегда их делал, когда оставался один в лаборатории или дома. Сев в позу лотоса, он начал медленно дышать, настраивая своё сознание на максимальную эффективность.

Два раза в неделю, когда ему приходилось ездить на отчет к Жвании, он посещал там специальный спортивный зал. Так требовали. Невозможно быть эффективным, имея слабое тело. Но перед подчиненными показывать этого тоже было ни к чему.

Голова стала ясной, ум – гораздо тверже. Ушла излишняя эмоциональность, и он понял, что все условности, которые его связывали – лишь пустота. Варя измучилась без ласки, и, забив голову разными глупостями, выбрала его в качестве объекта своей природной потребности любить и быть любимой. Что же, пусть будет так… А если она агент? Ну что же, в этом тоже нет ничего страшного, по большому счету. В конце концов, стоит ли отвергать заботу со стороны родного правительства?

К половину седьмого утра он выдвинулся по направлению к общежитию для персонала. Он знал, что Варя живет в комнате 96 на шестом этаже, и, вручив консьержке свои документы, широким шагом двинулся к лифту. Настойчиво постучал в дверь.

Варя уже проснулась и принимала горячий душ. Она всегда просыпалась ровно в шесть утра, во сколько бы не вернулась домой накануне.

И теперь она была уверена, что постучала её соседка, которая нередко просила у нее одолжить те или иные вещи. Завернувшись в полотенце, с невысушенной головой, без всякого опасения открыла дверь.

На пороге её маленькой комнатки стоял Сергей Фёдорович. Она подалась назад и замерла, не зная, как и поступить. Это казалось сном. Варя испуганно заморгала, пытаясь хоть как-то собрать свои чувства и мысли воедино.

– Доброе утро, позволишь войти?, – Сергей Фёдорович мастерски сохранял спокойствие. Он увидел, как будто впервые, что перед ним в дверях стоит рыжеволосая красавица, на коже которой – капельки воды. Её мокрые волосы каскадом падали на обнажённые плечи, немного прикрывая лишь ключицы. Полотенце, накрученное наспех, плотно окутывало, выдавая все прелести фигуры. Он краем глаза заметил красивые стройные ноги, ранее всегда скрываемые под лабораторной одеждой, и они вызывали невольное восхищение. Ну, кто бы мог подумать, что сейчас Сергей Фёдорович видит ту самую робкую и застенчивую Варю, что казалась ему до этого какой-то нескладной девчонкой-переростком.

– Я войду, – понимая, что пауза затянулась, Сергей Фёдорович просто двинулся вперёд. Варя отошла в сторону, пропуская гостя. Находясь в состоянии немого оцепенения и растерянности, только хлопала ресницами.

– Надеюсь, не смутил тебя своим визитом?

Варя ещё чаще захлопала ресницами, шумно вдохнула. Казалось, ей явно не хватало воздуха. Как пойманная на горячем, она схватилась руками за полотенце и, понимая всю откровенность своего наряда, залилась краской.

– Я да,.. вы.. располагайтесь… минутку.

На подгибающихся ногах Варя пыталась покинуть комнату, споткнулась о стул, и тут же принялась невнятно извиняться: то ли за свой внешний вид, то ли за неловкость. Полотенце начало развязываться, смущая её еще больше. А дрожащие руки не только не могли справиться с попыткой поправить сползающее полотенце, но и наоборот – лишь усугубляли положение.

Сергей Фёдорович нежно улыбнулся, стараясь приободрить Варю. Она была столь беспомощна и забавна в этот момент, что вызывала ассоциацию со слепым котенком, который впервые оказался в двух шагах от матери.

Варина комната, рассчитанная на одного человека, поражала своим минимализмом. Небольшое окно было завешано, скорее всего, самодельной гардиной, пропуская, однако, достаточно света. Вместо кровати в комнате стояла софа, где не было ни подушек, ни игрушек, столь обычных в женских комнатах. Вмонтированная в стену строгая столовая доска из нержавейки была опущена, а два стула стояли радом. Стандартный угловой шкаф, пожалуй, был единственным большим предметом комнаты.

Внимание Сергея Фёдоровича привлекла маленькая искусственная зелёная веточка, что была приколота к гардине. Лишь она придавала комнате оттенок женственности. Варя выбежала в маленький коридорчик, где и переодевалась.

– Извините, я заставила Вас ждать, – в дверях показалась Варя. На ней был широкий свитер персикового цвета, и спортивные брюки. Под этой бесформенной одеждой невозможно было рассмотреть ту красавицу, что ещё пару минут назад предстала его взору. Только вот волосы были ещё не высушены и огромной шпилькой подняты вверх, обнажая шею и делая её ещё длиннее.