Репка. Сказка постапокалиптической эротики

Лора смотрела на Сергея Федоровича и воспоминания проведённых дней, их абсолютного доверия и восторженности друг другом в самом начале их отношений предстали перед ней. Ему тоже казалось тогда, что их отношения полны искренней раскованности.

Еще недавно она точно была уверена в нём. Сейчас просто такой момент, когда она отодвинута на второй план. И её это злит, очень злит!

Лора вышла прочь из комнаты, не было сил смотреть, как человек, еще недавно провоцирующий бурю приятных эмоций, желаний (а скорее ожиданий и слепых надежд), уставился в бумаги, и не видит ничего перед собой.

«Сережа, кто ты?» – звучал эхом вопрос в её утомленном сознании. Кто это сидит перед ней, забравшись в оболочку некогда любимого ею тела?

– Наберись терпения и жди, он рядом – просто это проект. Женщина должна быть мудрой! – сказала себе Лора, глядя на своё отражение, и вдруг ощутила, что врёт самой себе. Она врёт себе и от этого ей захотелось крикнуть и разбить зеркало.

Вчера вечером заходил их общий коллега по лаборатории. Он с торжественным видом принёс непонятного вида овощ.

– Лора, это наше будущее, это надежда на жизнь! – Сергей Федорович восхищенно глядел на принесенное «нечто» куда более вожделенно, чем на её обнаженное тело, даже во самые лучшие их времена. – Придумаешь чего-нибудь кулинарное из него?.

Вот только выглядела эта «надежда», как-то странно: темно-сиреневая, продолговатой формы. Она покрутила его в руках и у неё возникли самые непристойные ассоциации. Сцепив челюсти, она чуть не расплакалась… чувствуя себя полной дурой.

Лора разрезала овощ, сняла кожицу. На вкус немного сладковатый, но сухой. Это всё видимо из-за условий выращивания. Странный всё-таки вкус, на картофель похож. Вот, наверное, если запечь будет даже ничего.

Люди ко всему привыкнут, наверное.

Лора готовила, а её мысли блуждали в пространстве. То от ярких беззаботных дней наполненных всеохватывающей любовью, то к тем дням, когда их разделяла эта бетонная стена его занятости и взаимного непонимания.

Часы отсчитывали минуты. Лора знала, что сегодня так же как вчера засыпать она будет сама. Как же холодно одной ложиться в постель двуспальной широкой кровати. И это не только физический холод, холод этот в душе. И кто знает, какой холод легче вынести. От гнетущего состояния одиночества в квартире нечем становилось дышать.

Сергей Федорович не ужинал, он ограничивался только мелким перекусом. Так быстрее.

Лора заварила его любимый травяной чай, и залив его в термос оставила на столе.

После выпечки чудо-овощ оказался довольно съедобным. Переложив приготовленную снедь в пищевой контейнер, Лора накрыла его термокрышкой. Может Сергей Федорович всё-таки поест… Она заглянула в кабинет. Там ничего не изменилось, только бумаг стало, наверное, больше. Они разрастались, захламив весь стол.

Сергей Федорович погрузился полностью в изучение докладов и цифр, он не видел и ничего вокруг себя. Лора представила, как сейчас опять ляжет в кровать одна и будет засыпать, обласканная лишь воспоминаниями прошлого. А это странная ласка, которая на секунду даёт наслаждение – а затем боль и одиночество только нарастают, сводя с ума.

– Серёженька, шестьдесят секундочек!

– Что? Подожди, ещё чуток…

– Шестьдесят секунд! – сказала Лора более решительно.

– Лора, я… – Сергей Федорович, не отрывал взгляда от бумаг, и говорил поверх строк.

– Нет, посмотри на меня! – Лора подошла к столу – Подари мне несчастных шестьдесят секунд своего времени. Ну, разве это много?

Сергей Федорович взглянул на Лору в замешательстве

– Что еще за шестьдесят секунд?

– Дай мне всего лишь шестьдесят секунд! – Лора уже не просила, она требовала, и было ясно, что предстоит разговор.

Сергей Федорович поднялся и подошёл ближе, взял её за плечи.

– Время, – женщина указала на настенные часы – Молчи. Ужин под термокрышкой, термос с чаем на столе. Поешь. Не расстраивай меня больше. Я всё понимаю, что так нужно, но как же это тяжело. Я буду ждать, я рядом – помни это. Вот, и осталось еще пятнадцать секунд…

Сергей Федорович устало улыбнулся:

– Лорочка, милая, ну что такое пятнадцать секунд

Лора приподнялась на цыпочки обхватив лицо Сергея Федоровича ладошками. Она смотрела ему в глаза. Щетина покалывала. С этими всеми событиями он от много отказался.

Лора прикоснулась губами к его щеке. Ей казалось, что она сейчас просто расплачется. Короткими лёгкими мелкими поцелуями прокладывала она дорожку к его губам. Лора старалась не закрывать глаза, что бы не только чувствовать, но и видеть всё до мельчайших деталей. Не упустить мгновенье, запомнить всё.

Его губы упругие, всегда убеждающие, дарящие наслаждение, сегодня безвольные и сухие. Их губы соединились, но его реакция была сдержанной вежливой и сухой. Это было чересчур больно… Теперь слёз точно не миновать. Глаза сами сомкнулись, ведь смотреть на это просто не хватало сил.

Лора приникла к нему, к своему исчезающему кумиру, живущему где-то там, в глубине этого вечно занятого автомата. Пусть все её чувства передадутся ему, пусть он тоже оживёт и почувствует её трепет, её желание, её всю.

Вдохнув воздуха побольше, Лора коснулась кончиком языка его нижней губы. Хотелось чего —то большего и более чувственного.

Не сдерживая своих чувств, из всех возможных сил Лора прижалась к нему. Пусть даже на мгновенье, пусть даже через одежду, пусть как одержимая, но она почувствует тепло его тела, его пьянящий запах, биение его сердца, дыхание.

Поцелуй становился всё решительней, трепетней, чувственней, нежнее..

Необходимый, как воздух.

Со всей жадностью, присущей умирающему от жажды, Лора припала к его губам, как к источнику жизни.

Своим поцелуем она хотела сказать, что любит, жаждет его, хочет дышать с ним одним на двоих воздухом, стать его частью, только его женщиной, которая растворится в нём без остатка. Мысли неслись в голове, как вихрь: «Ты ведь мой? Я ведь нужна тебе? Только не покидай».

Невозможно сражаться с собой, когда тебя целует любимый человек. Поток волнения и тепла, трепета, смешанных чувств заполняют каждую клеточку. Сергей Федорович в этот миг полностью разделял чувства Лори. Его правая рука легла ей на талию и легонько нежно и крепко прижала ещё плотней к себе. Левой рукой он коснулся мягких щёк, по которым ручьями текли слёзы. Он всё понимал..

«Лора, родная, я рядом, я никуда не ушёл», – говорил его ответный поцелуй.

Если бы не его крепкие руки, Лора упала бы от переполняющих её чувств. Ноги предательски дрогнули, она потеряла равновесие.

– Ты чего?

– Шестьдесят секунд прошли, – улыбнулась Лора.

– Я, – хотел было что-то сказать Сергей Федорович

– Молчи, – прошептала Лора, касаясь своей маленькой ладошкой его губы, – поужинай. Давай хоть эти секунды будем прежними.

И сейчас, сидя на старом диване, том самом, который стоял тогда рядом, Сергей Федорович жалел лишь обо одном. Что он послушал её, и вновь вернулся к работе.

Нужно было поступить совсем иначе – обнять её, увлечь, такую податливую на этот диван и уделить ей час, два, шесть… Ласкать её измученное жаждой любви тело, так просящее нежных и страстных прикосновений… Бесстыдно и сладостно… Подарить её губам и рукам себя, ведь и он этого безумно хотел. Пусть бы даже все равно это не спасло бы их отношения, но был бы еще один упоительный момент их любви. Но он упустил это…

Впрочем, – он резко остановил собственную фантазию, – а не обманывает ли он сейчас сам себя в своих воспоминаниях? Не приписывает ли образу ушедшей от него жены того, чего никогда не было? Что, собственно он мог сделать в тот момент?

Работа отбирала все силы, а Лора брезгливо не воспринимала, как она сама говорила, никаких «извращений». Она даже его руку отталкивала, когда он пытался приласкать её сокровенные места, уж что говорить о чем-то большем… Правда, порой она пыталась изобразить животную страсть, но требовала только «классику». А «классические дисциплины» давались ему всё хуже и хуже, и с каждой осечкой или неудачей он чувствовал приступ холодного отторжения и стыда.

Чем больше он пропускал её «уроки», тем хуже получалось выполнить «задания»; и, в конце концов, он стал просто «прогуливать», прикрываясь занятостью. Хотя сложно сказать, прикрываясь ли? Или действительно, как раз занятость была основной причиной происходящего. Ему казалось, что стоит слегка отдохнуть, и прежняя мужская сила к нему вернётся, но отдохнуть как раз и не получалось. Ничто особенно не приносило ни радости, ни облегчения.