Бульварное кольцо – 3. Прогулки по старой Москве

Бульвар начинается с заурядных домов. Нет здесь ни архитектурных сюжетов, ни исторических достопримечательностей. Справа виднеется колокольня Высоко-Петровского монастыря, но про него мы писали в книге, посвященной улице Петровке.

Увы, не все в истории той обители было одинаково ровным и благостным. Вот, к примеру, будоражащая душу заметка из газеты «Новости дня» от 1901 года: «Как сообщают варшавские газеты, злоумышленник, убивший и ограбивший в келии иеромонаха Высоко-Петровского монастыря, в Москве, дворянку Марию Ключареву, арестован в Варшаве. Преступник – казак Терского округа Егор Ефимов Кизилов, 21 года, служил певчим в хоре монастыря, но был исключен за дурное поведение. Он успел побывать в Париже, оттуда воротился с паспортом на имя Николая Николина. Кроме убийства, Кизилов обвиняется во многих других преступлениях и, между прочим, в проживательстве по подложным видам на имя Кристалевского и Косталевского».

Но такие истории были, к счастью, не частыми. И все в том же 1905 году газеты писали: «Третьего дня в Каретном ряду на участке Высоко-Петровского монастыря, между Лиховым и Спасским пер, начались работы по постройке специального здания для богословских чтений и нравственно-религиозных бесед с народом, а также для свечной епархиальной лавки попечительства о бедных духовного звания, для благотворительных общество и братств, в настоящее время разбросанных в разных концах города. Этот, так сказать епархиальный дом будет в три этажа, с громадной залой для собеседований и церковью, во имя св. Владимира».

Именно подобные сюжеты составляли жизнь монастыря.

* * *

Первое здание, достойное внимания – пожалуй, дом №8, построенный в 1786 году для Р. Е. Татищева. Да и то гораздо более прославился его дед В. Н. Татищев – первый русский историк и ветеран Полтавской битвы. По свидетельству хозяина здесь как-то побывал сам император Павел Первый. Правда, еще до восшествия на престол. Одна из современниц, Елизавета Благово свидетельствовала: «Старшему сыну своему от первой жены, Ростиславу Евграфовичу, дедушка отдал свой каменный дом на Петровском бульваре, рядом с Петровским монастырем, и в этом доме он делал бал и принимал великого князя Павла Петровича. Это было не знаю наверно в котором году, но думаю, или в конце семидесятых годов, или в 1780, потому что в восемьдесят первом году он скончался. В этом доме была зала довольно высокая, но очень узенькая, с зеркальными дверьми и зеркальными окнами, что по тому времени, когда зеркала были в диковинку, считалось очень хорошо и нарядно».

В 1820-е годы особняк переходит к семейству князей Вяземских. Дочка их дворецкого, актриса А. И. Шуберт вспоминала вяземский быт: «Дом был богатый, дворня большая, проживали на покое старушки, бывшие служанки княгини и ее родителей. Обращались со всеми хорошо, деликатно, звали по имени и отчеству, а молодых – Сонюшка, Танюшка и т. д.

Ничего тут крепостного не было. Княгиня любила пускать к себе странников и странниц и для них был отведен особый флигель. Отец часто спорил из-за них с княгиней, так как среди них бывали нередко беспаспортные.

Однажды вечером у нас пило чай общество странников. Одна монахиня, необыкновенно высокого роста, с подвязанными зубами, очень громко разговаривала; потом вдруг вскочила, упала перед образом на колени, подняла руки кверху и как исступленная, что-то завопила. Я закричала, разревелась, меня унесли и насилу уняли. На другой день говорили, что это был переодетый мужчина.

Несчастия никакого не произошло, но с тех пор бродячий люд почему-то больше не пускали».

К семье дворецкого здесь явно относились с пониманием и участием.

В 1860-е дом переходит к Катуарам – богатым купцам французского происхождения, которые в России торговали чаем, шелком, вином, грубым деревянным маслом – словом, всякой бакалейной всячиной. В честь этого рода названа одна из подмосковных железнодорожных станций – там располагалась дача Катуар. Реклама же фирмы «Вдова А. И. Катуар с сыновьями» сообщала: для оптовой и розничной торговли иностранными винами, индиго, чаем, москательными товарами и шелком».

А на рубеже XIX – XX столетий здесь издавали газету «Курьер». Главным редактором этого не особо популярного издания был школьный учитель-историк Потемкин, который позднее, в советское время, дослужился до посла СССР во Франции. Владимир Гиляровский так описывал это издание: «Происхождение «Курьера» имеет свою историю, которая, конечно, теперь забыта, да и в те времена знали ее далеко не все. И то знали кусочками, каждый свое.

В 1892 году появился в Москве кавказский князь Нижерадзе, молодой, стройный, редкой красоты.

В богатой черкеске с золотыми газырями и кинжалом на чеканном поясе, он выделялся среди наших сюртучников и фрачников и сделался всюду желанным гостем и кумиром московских дам.

В 1893 году, может быть для положения в обществе, он стал издавать ежедневную газетку «Торговля и промышленность», которую продолжал в 1894 году, выпустив 190 номеров. И вдруг изменил ее название.

Сто девяносто первый номер вышел уже под названием «Курьер торговли и промышленности».

В конце года соиздателем явился владелец типографии, где печатался «Курьер», а окончательно прогоревший князь исчез навсегда с московского горизонта, к великому горю своих кредиторов, в числе которых был и типограф.

Вскоре после исчезновения князя прекратился в конце года и «Курьер», в мае 1895 года вышел снова в новом издательстве Е. Коган, а в сентябре 1896 года под газетой стояла подпись: редактор-издатель Я. А. Фейгин.

Это был небольшой хромой человечек, одевавшийся по последней моде, сверкавший кольцами с драгоценными камнями на пальцах. Он занимал какую-то видную должность в страховом обществе «Якорь». Его знала вся веселящаяся Москва, на всех обедах он обязательно говорил речи с либеральным уклоном, вращался в кругу богатых москвичей, как и князь Нижерадзе, и неукоснительно бывал ежедневно на бирже, а после биржи завтракал то в «Славянском базаре» среди московского именитого купечества, то в «Эрмитаже» в кругу московской иностранной колонии».

С этим изданием сотрудничал писатель Александр Серафимович. Пригласил его сюда другой писатель, Леонид Андреев. Соблазнял в письме в провинцию: «В „Курьере“ подбирается хорошая компания беллетристов, и мне, как заведующему этим отделом и ценящему Ваш талант, очень хотелось бы пригласить Вас как сотрудника».

После революции здесь разместилась поликлиника.

* * *

За домом отходит на юг Крапивненский переулок, названный так в честь местности Крапивники. Очевидно, что здесь было много той самой крапивы. Впрочем, существует и другая версия. Дело в том, что в середине восемнадцатого века проживал здесь коллежский асессор Крапивин. Не исключено, что переулок назван в честь него.

Главное украшение переулка – Сергиевский храм. Полное его название – церковь Сергия Радонежского что в Старых Серебряниках. Встречались, впрочем, и другие варианты: церковь преподобного Сергия что в Крапивках, церковь преподобного Сергия близ Высокопетровского монастыря, церковь Сергия Святого что в Новых Сторожах.

Кстати, в честь этого храма переулок некоторое время носил еще одно название – Сергиевский. Вариативность свойственна здешним местам.

Летом 1804 года здесь крестили знаменитого писателя Владимира Одоевского.

В двадцатые годы двадцатого века церковь закрыли, увы. К счастью, сам храм сохранился. Пострадала, по большому счету, только колокольня – она выходила за красную линию улицы и создавала помехи прохожим. И, разумеется, храм полностью был разорен внутри – здесь располагались самые разнообразные организации, в частности цех №2 Первого московского завода коньков.

В 1991 году Сергиевский храм был снова освящен. Чин совершал сам Патриарх Всея Руси Алексий II.

* * *

На противоположной стороне Петровского бульвара, по адресу 2-й Колобовский переулок, 4, расположилась еще одна приметная церковь – Знамения Пресвятой Богородицы за Петровскими воротами. Она была построена в 1681 году на месте одноименного храма, украшавшего это место с 1635 года.

После революции и эту церковь закрыли. Здание использовал то одним, то другим способом. В частности, во время Великой Отечественной в храме расположилась лаборатория анизотропных структур Академии наук СССР, которую возглавлял знаменитый архитектор Андрей Буров – личность ярчайшая, московский денди, ученик и подражатель Корбюзье.

Все это, конечно же, не пошло храму на пользу. Краевед Богоявленский писал в 1968 году: «В 1965 г. церковь имела очень запущенный вид, крыша и купола были дырявые, позолота отсутствовала, стекла выбиты, стены со сколотой штукатуркой и облезлой краской. Тогда же поставили впервые деревянный забор и приступили к ремонту. В 1968 г. основной храм и колокольня были внешне отреставрированы, покрашены; приступили к ремонту придела. Помещение занимает какое-то учреждение, но вывески нет».

Сегодня это действующий православный храм, принадлежащий к Сретенскому благочинию Московской городской епархии Русской Православной церкви. Богослужения возобновились в 1997 году. Таинства и требы для сотрудников Петровки, 38, расположенной неподалеку, совершаются бесплатно.

* * *

Рядом, в доме №15 по Большому Каретному переулку прошло детство артиста и поэта Владимира Семеновича Высоцкого. Он обозначил этот факт в своей известной песне:

Помнишь ли, товарищ этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто на Большом Каретном не бывал.
Еще бы ведь…

Где мои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где мои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
А где мой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где меня сегодня нет?
На Большом Каретном.

Переименован он теперь,
Стало все по-новому, верь – не верь,
И все же, где б ты ни был, где ты не бредешь,
Нет-нет, да по каретному пройдешь.
Еще бы…

Упоминался тот дом и в другой песне Высоцкого:

В этом доме большом раньше пьянка была
Много дней, много дней.
Ведь в Каретном ряду первый дом от угла —
Для друзей, для друзей.