Литературные котики

Конечно, человек, просто похожий на кота, не смог бы сделать ничего подобного. Это был котолак.

Прообразом самого театра варьете стал Театр Сатиры, только-только открытый на Триумфальной площади. Раньше же на этом месте стоял цирк братьев Никитиных – от него до сих пор сохраняется круглый купол. Смотрится этот купол на театральном здании довольно абсурдно, но не сносить же его из-за этого.

Одним из номеров в программе никитинского цирка было выступление некой госпожи Капито с дрессированными кошками и мышами. Просто вот нигде не спрячешься от этих котиков.

Затем Бегемот появляется на балу у Сатаны, в уже упоминавшемся знаменитом «булгаковском доме»:

«Стоящий на задних лапах и выпачканный пылью кот тем временем раскланивался перед Маргаритой. Теперь на шее у кота оказался белый фрачный галстук бантиком, а на груди перламутровый дамский бинокль на ремешке. Кроме того, усы у кота были позолочены».

Михаил Афанасьевич сам проживал в этом доме – сначала в одной коммуналке, а затем и в другой. И неоднократно описывал его в разных произведениях. Дом был построен в 1905 году для табачного промышленника Ильи Пигита, как доходный. Илья Давидович владел фабрикой «Дукат». Фабрика специализировалась на дешевом куреве.

А вот с котами реальная жизнь «булгаковского дома» ни коим образом не связана. Они, конечно же, шныряли под ногами, но не больше, чем в других домах Москвы. Поэтому мы переходим к следующей локации кота Бегемота. Это Торгсин – магазин для торговли с иностранцами на валюту. Он располагался в доме на углу Арбата и Садового кольца. Туда Бегемот со своим приятелем Коровьевым прибыл в образе кота, но, как и в зрелищной комиссии, моментально перекинулся:

«У зеркальных дверей торгсина на Смоленском рынке появился длинный гражданин в клетчатом костюме и с ним черный крупный кот.

Ловко извиваясь среди прохожих, гражданин открыл наружную дверь магазина. Но тут маленький, костлявый и крайне недоброжелательный швейцар преградил ему путь и раздраженно сказал:

– С котами нельзя.

– Я извиняюсь, – задребезжал длинный и приложил узловатую руку к уху, как тугоухий, – с котами, вы говорите? А где же вы видите кота?

Швейцар выпучил глаза, и было отчего: никакого кота у ног гражданина уже не оказалось, а из-за плеча его вместо этого уже высовывался и порывался в магазин толстяк в рваной кепке, действительно, немного смахивающий рожей на кота. В руках у толстяка имелся примус».

Вот, собственно, и все. Дальше – уже упоминавшийся «Дом Грибоедова», Тверской бульвар и Воробьевы горы. Во всех этих местах не было никакого кота, а был обычный хулиган, человек, пусть и котоподобный. Мы с удивлением обнаруживаем, что Бегемот в кошачьем виде действует всего лишь в трех местах – на Патриарших прудах, в театре варьете и в доме Пигита. При этом нам казалось, что котом Бегемотом переполнен весь булгаковский роман. Да что там роман – вся Москва!

Кстати, старые москвичи полагают, что в Торгсине от Бегемота полностью отделилась его кошачья сущность. В «Дом Грибоедова» отправился человек, уже никакой не оборотень. А в арбатских переулках остался черный кот – тоже обыкновенный кот, а не котолак. Именно ему другая арбатская знаменитость, Булат Шалвович Окуджава посвятил свое знаменитое стихотворение-песню:

Со двора – подъезд, известный
под названьем «черный ход».
В том подъезде, как в поместье,
проживает Черный Кот.

Он в усы усмешку прячет,
темнота ему – как щит.
Все коты поют и плачут —
этот Черный Кот молчит.

Действительно, молчат, как правило, именно те, кому есть, что рассказать.

Он давно мышей не ловит,
усмехается в усы,
ловит нас на честном слове,
на кусочке колбасы.

Да, Бегемот любил поесть.

Он и звука не проронит —
только ест и только пьет.
Лестницу когтями тронет —
как по горлу проскребет.

Узнается зловредный характер кота Бегемота.

Он не требует, не просит,
желтый глаз его горит.
Каждый сам ему выносит
и «спасибо» говорит.

То есть какие-то магические способности этому котику все-таки удалось сохранить.

Пушкинский Кот Ученый

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.

Само слово «лукоморье» означает «лука моря». То есть, изогнутый берег, притом, изогнутый вовнутрь. Лукоморье омывается заливом.

Не удивительно, что в славянской традиции слово «лукоморье» означает какой-то конец географии. Где славяне, а где море со своими луками и заливами.

История этого стихотворения вообще довольно любопытна. Это своего рода предисловие, вступление к поэме «Руслан и Людмила», но, фактически, оно не связано с основным текстом поэмы ни сюжетно, ни стилистически. Совершенно инородный кусок. Больше того, основная часть поэмы была завершена в 1820 году, а вступление дописано позже, в 1825 году, во время знаменитой Михайловской ссылки.

Но это вступление, фактически, переворачивает всю поэму. Получается, что Пушкин ее вообще не сочинял. Ему ее надиктовал Ученый Кот (в отличие от Пушкина мы станем величать его с прописных букв)! Который даже не сидит на цепи, а ходит по ней! А это, кстати, очень больно. Представьте себе: грубые, плохо обработанные металлические звенья, нежные розовые лапки. Да, золото считается мягким металлом – но все равно не перина!

Многие исследователи утверждают, что причина скрыта в традиционной для русской культуры демонизации кота. Золотая цепь является прямым следствием этой демонизации, якобы, впитанной Пушкиным вместе со сказками няни, Арины Родионовны Яковлевой, во время этой пресловутой ссылки. Один из сквозных персонажей этих сказок – говорящий кот Баюн. Правда, сказочный Баюн коварен, он своими разговорами усыпляет бдительность людей, а после убивает и съедает их. Пушкинский же кот – не людоед, он добрый сказочник. Во всяком случае, сам Александр Сергеевич после общения с этим котом остался жив и даже сумел записать намурлыканные ему истории.

Таким образом у Кота Ученого появляется еще один прототип, и его родина – Псковская губерния.

Но третий – главный – прототип Кота Ученого все-таки был в Москве. Он находился в бывшей Огородной слободе, напротив знаменитого Юсуповского дворца. В этом дворце Александр Сергеевич жил в младенческом возрасте, с двух до четырех лет.

Тынянов писал:

«Князь разрешал ходить по саду знакомым и людям, которым хотел выказать ласковость; неохотно и редко допускал детей. Конечно, без людей сад был бы в большей сохранности, но нет ничего печальнее для суеверного человека, чем пустынный сад. Знакомые князя, сами того не зная, оживляли пейзаж».

А теперь самое важное:

«Сад был открыт для няньки Арины с барчуками.

Арина смело поднималась по лестнице и строго наблюдала, чтоб барчуки и барышня Ольга Сергеевна чего-нибудь не обронили или не поломали какой балясины. Вид у нее был озабоченный».

Среди «барчуков», ясное дело, выделялся Пушкин.

Так вот, из огромного числа затейливых приспособлений и фигур, которые здесь были установлены для развлечения публики, особое внимание обращал на себя механический кот на цепях.