Оскал тьмы

– Вы, конечно, переговорите со всеми сотрудниками базы… После начала этого кошмара у нас здесь тяжелый психологический климат – служба брошена, все здесь, на базе. Оружия ни у кого нет – я запер его в ящике, а ключ у меня. Но все преступления совершены холодным оружием – здесь не стреляли.

– Федор Осипович, давайте переговорим с вами отдельно, – попросил Ваня Купчик. – Пусть офицеры пьют чай, а вы нам все объясните с самого начала. Идет?

– Конечно. – Фарафа встал. – Пойдемте в соседнюю комнату. Берите личные дела. Пойдемте…

В канцелярии размещались, помимо железной печи, письменный стол, несгораемый шкаф, застеленная серым армейским одеялом железная кровать, стулья. Фарафа сел за стол. Александра и Ваня Купчик уселись на стулья перед начальником базы. Петя стоя примостился у двери.

– Вы слышали о пропаже в этих местах вертолета с золотом? – спросила Александра.

– Слышали. Сообщили из центра, когда была связь. Упал где-то рядом – это точно, – отозвался Фарафа.

– Вы говорите об этом так спокойно.

– А что волноваться? У меня здесь вот волнений сверх головы. Туда выбросят спасателей. А здесь вы. Спасайте нас.

– Спасем, – заверил Загин.

– Тогда по порядку, – вздохнул Фарафа. – Я вам представлю своих подчиненных и расскажу, что знаю.

Он взял у Александры папку с личными делами офицеров, вытащил прозрачный пластиковый файл с подборкой документов, громко вздохнул – переживал он больше всех, ибо разжалования и уголовного преследования за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей ему было уже не избежать. Он это понимал и считал своей личной трагедией ЧП на вверенном ему объекте. Недобрая ухмылка судьбы. Оскал тьмы.

– Так. Первый у нас Синицын Георгий Дмитриевич, мой заместитель. Вы с ним знакомы. Отличный офицер, тридцать семь лет.

– Подождите, Федор Осипович. Вы пока только главное говорите – психологическое состояние, взаимоотношения с другими сотрудниками, семейное положение, прошлые и нынешние увлечения, – уточнил Ваня Купчик.

– У нас все семейные. Холостяков нет. У кого семьи в Красноярске снимают квартиры, кому повезло – в общежитиях живут от военной части. Квартир обещанных пока не получили, хотя министр обороны при посещении с инспекцией нашего округа дал указание в течение трех лет обеспечить – переслали нам отчет о его пребывании. Мы верим – сейчас все для армии делают. У меня семья в Омске, живем вместе с моими родителями, на их жилой площади. Поскорее бы уж новоселье – все мысли об этом! – Фарафа протяжно вздохнул. – Да. Служба у нас специфическая. С семьями встречаемся, только когда в отпуск уходим. У нас отпуска по сорок пять суток. Вот и выходит – полтора месяца отдыхаем с семьей, остальное время сидим в тайге.

– А почему вас не меняют заездами?

– Специфика службы. Чем меньше людей знает об объекте, тем лучше… Да и привыкли уже. Даже спокойнее так. Делаешь свое дело, и никто нервы не мотает.

– Вы о женах? – спросила Александра.

Фарафа смешливо хмыкнул:

– Нет, я о начальстве. По женам мы скучаем.

– Сейчас есть отпускники?

– Нет. Одни приехали, другие еще не уехали… Ладно. Синицын: отношения со всеми хорошие, ровные.

– Вы излагаете, как в фильме про Штирлица.

Фарафа, снова ухмыльнувшись, мотнул головой, поправился:

– У нас команда очень дружная. Хорошая команда. Тесные отношения у Синицына со мной, с Гущиным, с Бабкиным. Да и с остальными хорошие, ровные, служебные и дружественные отношения.

– Нет, так не пойдет, – нетерпеливо встал Ваня. – Мы сами разберемся с личными делами персонала базы. Давайте папку с бумагами сюда… Александра Сергеевна, задавайте полковнику вопросы по существу дела.

– Расскажите о вашей службе, – попросила Александра.

Фарафа кивнул:

– Да, чтобы было понятно, надо объяснить смысл, суть нашей службы. База имеет форму креста. В центре располагаются поселок персонала и центральный пункт обработки информации – штаб, мы его называем операторской. От центра, на расстоянии ста пятидесяти километров в разные стороны расположены четыре установки слежения и атаки, они автономны, в то же время они связаны с центром. Каждые сутки около каждой установки дежурит по два офицера – в случае выхода из строя центра или других составляющих базы они смогут произвести атаку вражеских спутников с уцелевшей установки… Когда строилась база, еще при Брежневе Леониде Ильиче, во времена Великого Противостояния (сейчас мы к этому же вернулись), было плановое задание – ядерный удар ракеты США охватит диаметр поражения сто километров. То есть каждая установка остается вне зоны удара… Многое поменялось с той поры, но наша база очень и очень опасная для наших недругов… Оборудование у нас очень старое, но до сих пор действенное. Еще тридцать лет назад планировалось заменить такие стационарные базы мобильными комплексами, но руки у властей до сих пор не дошли – спешат обновить ядерный потенциал. Короче, служим на том, что есть. Двойки дежурных меняются каждые сутки. То есть сегодня к установке номер один выдвигаются Гущин и Васин, завтра – Прозоровский и Пастухов, послезавтра Гущин и Сомов. У нас есть график выездов. Каждый раз офицер дежурит у другой установки и с новым напарником. Дороги у нас никакие, их попросту нет, но армейские внедорожники очень проходимы, они изумительны…

– Смена проходит раз в сутки?

– Да, служба суточная – офицеры приезжают на объект, отбывают положенное время, возвращаются в поселок за едой, меняют напарников и уезжают на новый объект.

– Когда дежурные в пути, у объектов никого нет? Правильно я понял? – спросил Петя.

– Да. Дежурные – это лишь перестраховка. Здесь всем правит автоматика… Думаю, наличие дежурных – это перестраховка кого-то из высокого армейского начальства, мало понимающего в процессе… Можно было бы меняться так, чтобы один кто-то всегда находился на объектах слежения, но мы решили, что лучше так – двое пришли, двое ушли. То есть из двадцати четырех часов объекты без присмотра всего четыре часа, но они всегда наблюдаются отсюда, из центрального пункта.

Александра посмотрела на своих капитанов – вроде все разумно. Хотя, было бы все это совсем глупо, все равно это бы их не касалось: правила службы – прерогатива высшего армейского руководства, их дело – конкретный факт, преступление, которое следует расследовать, и пресечь новую возможность возникновения ЧП.

Она автоматически задала новый вопрос:

– Кто не ездит к установкам? Есть же такие люди. Они всегда пребывают здесь, в центре базы. Кто это?

Фарафа, волнуясь, кашлянул. Отозвался хрипло:

– Я и Синицын. Мы служим в поселке. Получается, семь офицеров всегда на объектах, мы – в поселке, двое – в отпуске. И в поселке еще дежурит связист – он убит. А сейчас на объектах никого нет – все здесь. В отпуске, как я уже говорил, тоже никого нет.

Ваня Купчик, глядя на Александру, проанализировал:

– Всего двенадцать. Майора Вепрева, пилотов и нас не считаем. Четверо убиты. Восемь подозреваемых, – посмотрел на Фарафу, тот опустил взгляд.

Фарафа, естественно, считал себя во всем виноватым, так как был начальником базы, но не понимал, в чем же он, собственно, виноват. Он обычный служака, слепо верящий уставу Вооруженных сил и внутренним инструкциям Министерства обороны. А тут такое… Но отвечать все равно придется только ему, полковнику Фарафе…

– А мотивы? – спросила Александра. Она не хотела выкладывать свою версию сговора похитителей вертолета и военных с базы, боялась снисходительных улыбок капитанов.

– Найдем убийцу или убийц, узнаем и мотивы, – отозвался Загин.

– Зная мотивы, легче вычислить убийцу, – парировала Андреева. – Товарищ полковник, покажите личные дела убитых.

Фарафа забрал папку у Купчика, быстро выбрал дела из папки.

– Вот. Семин Степа. Наш первый. Его нашли в пятницу.

Александра с интересом посмотрела на фотографию. Обычное лицо. Значит, это он не захотел пускать бандитов на базу и был убит. А как же остальные трупы?

– Буквально следом была серия смертей. Вот Васин Федор Георгиевич. Он, кстати, хорошо контактировал с Семиным. А это Сапин, наш специалист по связи. Его убили и вывели из строя все связные блоки. Потом убили Викторова Сергея.

– Кстати, Федор Осипович, в вертолете единственная радиостанция. Раз преступник уничтожил вашу связь, он попытается уничтожить и радиостанцию в вертолете.

– Точно!.. Вы правы! Мы немедленно поставим пост у вертолета! – спохватился Фарафа, вставая и надевая головной убор.

Александра мысленно ухмыльнулась, но внешне осталась спокойна – не хочет сотрудничать со следствием начальник базы Фарафа, хоть и пытается создать видимость своей лояльности. Может быть, много грешков полковника всплывет в ходе расследования. Вон как засобирался пост выставить у вертолета. Но это лишь предлог, это ясно как божий день, а сам успеет переговорить с подельниками, чтобы быстренько подчистили следы воровства и коррупции… Что ж, в такой глуши сидеть и не воровать?! Что же творится с нашими военными? Им уже и так платят сверх всякой меры, и льготы им, и квартиры… А все мало… Жадность человеческая неизмерима. Все время мало и мало…