Боец

Притормозив перед ней, Павел толкнул дверцу:

– Садитесь, сударыня.

– Спасибо. – Маша уселась в переднее кресло, поставила сумку себе на колени, потом хихикнула и убрала ее на заднее сиденье.

– Что смеешься?

– Не верится. Собралась ехать с незнакомым мужчиной бог знает куда! А я ведь трусиха и к авантюрам интереса не испытываю.

– Я бы не сказал.

«Приора» понеслась на выезд из микрорайона и мягко вошла в поток уличного движения.

– С кем живешь?

– В смысле? – Маша напряглась.

– Родители, родственники или… одна?

– А… хм-х. Мама, дед.

– Папашка не с вами?

– Росла без твердой мужской руки. Мы приедем туда через шесть часов?

– Постараемся быстрее. Есть хочешь?

– Нет.

Павел с неудовольствием ощутил, что ему не о чем говорить с Машей. В голове витали только образы, как он ею овладевает, как кричит от радости и дергается в конвульсиях оргазма, извергаясь в горячее покорное лоно… Он перевел взгляд на Машу.

Та с готовностью уставилась на него:

– Да?

– Нет, ничего.

Через три часа они остановились на обочине, у ряда кафешек, где заправляли азербайджанцы. Все кафе предлагали шашлыки, манты, пельмени, беляши и носили сочные горские названия: «Кавказ», «Кура», «Арпачай», «Сумгаит». Азербайджанцы, небритые и деловые, тут же уговорили Павла с Машей закусить парой араксских шашлыков с овощной нарезкой и колой. Тут же в мангал загрузили древесный уголь, пошел дымок, и повеяло запекающимся свежим мясом.

Пока шашлыки жарились, Павел и Маша ожидали за столиком под навесом.

– Мы уже въехали в их область? – спросила Маша, с любопытством осматриваясь.

Павел поражался ее легкомыслию – ведь поперлась с ним, действительно совсем ей незнакомым, хотя и полицейским, верит ему на слово. Вот как такую охмурять? Не начнешь же класть свои похотливые руки на ее колени и говорить пошлости?

– Въехали. До города еще три часа пути. Не чувствуется, что в областном центре идет жаркая предвыборная борьба. Правда? Странно даже.

Азербайджанец принес на тарелках шампуры с готовым шашлыком, посыпанным зеленью. Лепешки и кислый сыр подавались бесплатно.

– Пожалуйста.

– Послушай, у вас ведь выборы мэра, да? – спросил его Павел.

Азербайджанец кивнул, улыбаясь.

– А где предвыборные плакаты? Где компроматы на кандидатов?

– Приедешь в город – все будет.

– А кто у вас больше шансов имеет? Козовский или Южин?

– Все хорошие, слушай! Кушайте, пожалуйста.

Азербайджанец ушел – политикой он не интересовался, а зря. Хоть здесь была территория области, а не города, но от мэра областного центра могло многое зависеть. Придет к власти какой-нибудь ставленник противных сил, начнутся интриги, а там, глядишь, и закрытие кавказского островка на междугородней трассе.

Павел усмехнулся Маше, пожал плечами:

– Информацию получить не удалось.

Вкусно поев, они помчались дальше.

Чем ближе был областной центр, тем явственнее проступали следы предвыборной гонки – с огромных плакатов улыбались хитрые личины кандидатов, а хлесткие лозунги давили на психику: «Сделай свой выбор! Помоги себе, помоги России! Это твой шанс!» и т. д., и т. п.

Маша улыбалась, смотрела на природные красоты, на пролетавшую мимо повседневную жизнь селян, дорожных рабочих, автоинспекторов с автоматами.

– Не устала?

– Нет. Я люблю ездить в удобных машинах.

– Часто ездишь?

– Нет. Вот с тобой еду.

– Хм… Чудная ты, Машка. Машка-промокашка.

– А сам Пашка – смятая бумажка!

Они засмеялись. Эти шутливые слова как-то враз сблизили их. Мысли о предстоящей ночи наполнили удовлетворением.

Он уверенно въехал в город и, ориентируясь среди незнакомых улиц, повел «приору» к центру. Здесь предвыборная агитация достигла апогея. Фотографий кандидатов было миллион.

И вдруг он неожиданно испугался: а правильно ли он сделал, что приехал сюда и затевает ненужную суету с глупым расследованием? Так ли это нужно ему?

Маша сразу поняла его состояние:

– Засомневался?

– Немного, – честно признался Павел. И тут же улыбнулся. – Но мы уже приехали. Наверное, поздно уже отступать… Как думаешь?