За холмом, что скрывает рассвет

Смити взял его за локоть и отвел в сторону, чтобы их разговор никто не услышал.

– Сможет ли Сова свершить правосудие? – наклонившись к его уху, шепнул Смити. – Время пришло.

– Когда-то за такие слова можно было тут же лишиться головы!

– Когда-то, – улыбнулся Смити, – но не сейчас.

– Я могу сделать все, что ты пожелаешь. Убить – значит, так тому и быть.

– Это хорошо, – сказал Смити. – Только, я не хочу, чтобы это выглядело как убийство. Пусть это будет несчастный случай – скажем, старика ударит инфаркт, и дело с концом!

– Не понимаю, зачем все это нежности, – Сова сделал недовольное лицо. – Я могу сейчас же уничтожить всех мастеров, они испарятся, и ни следа от них не останется. Неужели ты этого не хочешь?

– И да, и нет, – Смити покачал головой. – Они достойны смерти, я знаю это, но разве могу я их к этой смерти осудить, черт возьми!

***

Когда за послушником закрылась дверь, мастер посидел еще некоторое время в задумчивости, отпивая из бокала вино. Он и не заметил, как день склонился к вечеру, и в комнату медленно пробралась темнота.

Шум толпы, разгуливающей по улицам, прорывающийся через приоткрытое окно, напоминал треск поленьев в костре. Он успокаивал и усыплял.

Поработав еще немного, великий мастер встал из-за стола, нашел в шкафу куртку – вечером становилось холодно, оделся, вышел из церкви и медленно побрел домой.

Путь не был долгим. Только ветер неприятно бил в лицо моросящим дождем.

Дом встретил его скрипом старых половиц. Великий мастер жил один в маленьком одноэтажном домике, с небольшой кухней и тесной спальней.

Сняв куртку, он разогрел ужин и устроился на диване. В бокале вновь оказалось вино, теперь уже неразбавленное. Глаза мгновенно начали слипаться. В полудреме мастер положил голову на подушку и крепко уснул.

Но сон его не продлился долго. Через минуту во входную дверь постучали. Вначале великий мастер не услышал стука, но он повторился, и сквозь сон мастер оторвал тело от дивана и зашагал босиком по холодному полу, чтобы открыть дверь столь поздним посетителям.

Великий мастер ступал холодному полу.

Стук. Во второй раз стучали сильнее и продолжительнее.

– Иду, – бросил великий мастер.

Стук оборвался. Человек на той стороне двери, не обладал, видимо, никаким терпением, теперь с усилием тянул за ручку.

Великий мастер отпер дверь и в страхе отшатнулся, лицо его исказилось.

– Мария! – воскликнул он. – Неужели, это ты!

Более великий мастер не мог сказать ни слова, звуки скомкались в легких и застряли в горле.

– Я уж думал, что все это мне померещилось. Успел поклясться всем богам, что брошу пить! – заплетающимся языком проговорил великий мастер, когда к нему вернулся дар речи. – Хорошо, что это не так, – заключил он. – Дитя, ты так похожа на одну мою старую знакомую. Господи, что у тебя с руками?

– Долгая история, – ответила Алиса, после чего, наконец, представилась.

Мастер с затаенным трепетом смотрел на Алису.

– Алиса, – протянул он, пробуя давно забытое имя на вкус. – Я помню тебя ребенком. Ты – копия своей матери! Тот же взгляд, те же ямочки на щеках. Прошло около двадцати лет с тех пор, как ее не стало.

– Значит, она умерла? – из уст Алисы вырвался тихий стон.

– Как мне жаль, – после долгой паузы проговорил мастер. – Так неприятно говорить это! Ты пока еще не знаешь, что с ней произошло?

Алиса недоверчиво помотала головой.

Великий мастер будто постарел еще на добрый десяток лет.

– Ее схватили чертовы фанатики! Знаешь ли ты что-нибудь об инквизиции? Их главарь считал себя дальним потомком Томаса Торквемада. Конечно же, это было неправдой, но в жестокости он ему не проигрывал. В его пыточные механизмы попадали и женщины, и дети! Они схватили твою мать, и больше ее никто не видел. Твоего отца тоже убили.

Алиса стойко вынесла страшную весть. Только уголок губ дернулся и опустился вниз.

– Я знала, – прошептала она. – Когда я шла сюда, я уже знала, что услышу. Мне горько, но я не могу найти слезы, чтобы выплакать эту горечь!

– Твои родители были достойными людьми, – сказал великий мастер. – Твоя мать многое сделала во имя справедливости. Не ее вина, что ей не удалось победить – силы были неравны!

– Этот инквизитор, где он теперь?

– Доживает жизнь в старом доме. Ему уже много лет, и силы давно покинули его, – великий мастер выдержал небольшую паузу. – Ты хочешь увидеть его?

Алиса молча кивнула. Внешне она была спокойна.

– Ты хочешь его смерти? – продолжил великий мастер.

– Не знаю, все это не так просто!

– Понимаю.

– Я не испытываю к этому человеку никаких чувств, – сказала Алиса, сдвинув брови. – Не могу сказать, что будет, когда увижу его.

Мастер подумал несколько секунд.

– Можешь сходить к нему, – решил он. – Но тысячу раз подумай, прежде чем что-то предпринять, ибо ты уже будешь не в силах исправить содеянное.

Алису сдавила сухость в горле.

– Мне так душно здесь! – произнесла она. – Наверное, человек чувствует нечто подобное, когда гибнет.

– Прости меня, дитя! Прости, славная, милая девочка! – воскликнул великий мастер, вскочив с кресла, опрокинув на пол стакан с виски, подошел к Алисе, и быстрым, нежным движением прижал ее к широкой груди. – Милая! Славная! – повторил он.

Он не видел, не мог видеть, как под его окном пряталась смерть. Кошачьи глаза всматривались вглубь комнаты. Сова неслышно подкрался прямо к окну и ждал, когда мастер останется один.

Но вот, похоже, и все. Девушка поднялась, мастер поставил стакан с виски на стол и, придерживая ее за плечи, проводил до двери.

Великий мастер остался в одиночестве. Сова не спеша приподнял окно и, как змея, просочился в темную комнату.