За любые деньги…

– … Но выход есть! – продолжал между тем свою речь Гарри Хепберн. – Этот выход – в разумном терпении. Пройдет лет пять-шесть, фермеры станут настоящими ковбоями, научатся толком палить из своих ружей, а их мальчики подрастут. Гейр Кинг может подчинить две сотни необученных военному ремеслу мужчин, но когда их станет шестьсот, Гейр Кинг умрет.

– А время, Гарри? – спросил Макс.

– Какое время?

– То, о котором вы говорите – пять-шесть лет. За это время мальчики научатся бояться, а их отцы – гнуть шею перед бандитами.

– Не научатся, – лицо шерифа стало твердым. – Я не позволю.

– А почему, допустим, должно пройти пять лет, а не семь или даже десять? – Макс нервно передернул плечами. – И, кстати говоря, как можно научить человека побеждать свой страх, если он вынужден постоянно гнуться перед мерзавцами?

– Ты глуп, Макс. Человека не сложно сделать смелым, если он знает, за что он рискует жизнью.

– За десять долларов, которые ему вдруг не захочется отдавать Гейру Кингу?

– За свободу, Макс.

Мисс Абигайль на секунду прервала свой бессловесный монолог с Джоан и взглянула на шерифа. В этом взгляде было что-то недоуменное, учительское и растерянное, а когда молодая женщина перевела глаза на Макса, тот вдруг подмигнул ей в ответ.

– Все так, Гарри, – Макс притворно вздохнул. – Быть рабом среди людей, мягко говоря, не совсем здорово. Но, говоря о свободе, вы забыли про одного человека.

– Про кого же?

– Про самого себя, шериф. Вы – да и я вместе с вами – выбрали себе уютное и тихое место над схваткой. Мол, время все расставит по своим местам. Но разве мы с вами и в самом деле местные боги, а не обычные люди? Вы наверняка уже вычитали в книжках, что самая трудная победа – победа человека над самим собой или, хотя бы, над обстоятельствами, которые часто окружают нас, как сеть. А как мы будем бороться с собой, шериф, если мы, по сути, вне игры?

– Такие рассуждения слишком часто становятся оправданиями для слабаков, – уверенно возразил шериф. – Что значит победа над собой и кто будет судьей в этой схватке, Макс? А что значат как какие-то там обстоятельства, если человек – не мямля, а именно человек – должен, просто-таки обязан, преодолевать их. И в первую очередь внешние обстоятельства, а не какие-то там придуманные им самим внутренние. – Шериф перевел взгляд на мисс Абигайль. – Совсем недавно я говорил вам о том, что не понимаю смысла молитвы, и вы, мисс, ловко поймали меня на том, что утром я все-таки молился. Браво, мисс Абигайль! Вы нашли во меня те, так называемые, внутренние обстоятельства, о которых только что упомянул Макс. Но давайте рассмотрим, что за чувства заставили меня сделать это…

– Не чувства, а обстоятельства, – напомнила Абигайль.

– К черту обстоятельства, я не боюсь никаких обстоятельств! – взревел Гари Хепберн. – А если у меня возникают какие-то проблемы с этими чертовыми обстоятельствами, я вынимаю свой кольт. Теперь что касается моей утренней молитвы, о которой я благополучно забыл. Я просто боялся, понимаете?.. – Гарри Хепберн на секунду замер, словно признание в слабости поразило и его самого. – Да, я просто боялся, но опять-таки боялся не за себя, а за Джоан. Чарли постарался убедить меня, что в предстоящем деле с Гейром Кингом нет никакого риска для девочки, но Джоан все-таки только ребенок. Может быть, очень ловкий, очень смелый, но не совсем умный. Теперь ответьте мне, что такого унизительного в том, что я трусил за Джоан и просил за нее у Господа Бога, в которого искренне верю?

Макс перебирал тонкие ветви сухой яблони, с каким-то особым вниманием рассматривая их. Он с треском сломал пару веток и бросил их в костер.

Шериф внимательно смотрел на лицо Абигайль Нортон.

– Ну?.. – строго и уже с добродушной улыбкой спросил он. – Что же вы скажете, мисс Абигайль?

Молодая женщина чуть наклонила голову и потерла пальцем висок.

– Понимаете, в чем дело… – медленно начала она. Заметив, что Джоан внимательно смотрит на ее губы, пытаясь уловить смысл сказанного, Абигайль высоко подняла голову: – Знаете, какая разница между вами и вашим помощником, мистер Хепберн?

– Не сомневаюсь, что эта разница есть, – кивнул шериф. – Но при чем тут какая-то разница между мной и Максом, если мы говорим о человеке вообще, об его свободе, трусости и об отношении к неким внутренним и внешним обстоятельствам?

– Притом, что все люди разные, – на лице мисс Абигайль вдруг появилась тень грусти. – Заметьте, мистер Хепберн, я не говорю, что люди бывают плохими и хорошими, я говорю о том, что они разные. Сейчас я задам один вопрос вам и вашему помощнику Максу, и вы многое поймете.

Шериф дернул плечом.

– Ну, задавайте…

Абигайль какое-то время молчала, глядя на свежие веточки в костре, которые бодро лизало пламя.

– Как вы думаете, мистер Хепберн, если бы все люди верили в Бога, так, как верите вы сами, это было бы хорошо или нет?

Гарри Хепберн выслушал вопрос с философским спокойствием.

– Да, – немного подумав и пыхнув табачным дымом из трубки, сказал он. – Я не сомневаюсь, что это было бы хорошо. Человеку не стоит забывать ни о своем разуме, ни о науке, ни о вере в Бога.

Абигайль посмотрела на Макса Финчера.

– А как думаете вы, Макс?

Очевидно, помощник шерифа успел подумать над вопросом и резко замотал головой:

– Нет! Пусть люди верят, но только не так как я.

– Перестань корчить из себя обиженного Иуду, – поморщился шериф. – Ты нормальный человек, Гарри, и ты занимаешься полезным делом. Кстати, мисс Абигайль, что вы хотели сказать… нет, точнее, прояснить своим непонятным вопросом?

– Я хотела только подтвердить вашими ответами то, что люди разные, – молодая женщина улыбнулась. – И вы сейчас вы в этом убедились. Дело не в том, чего и почему боится человек, чего он хочет или к чему стремится. Очень часто человеческие желания зависят от обстоятельств, череды причин и следствий. А вот не зависеть от них умеет далеко не каждый…

Гарри заулыбался:

– Мудрено говорите, мисс… Но я не верю, что человек может постоянно быть выше обстоятельств. Подняться над ними, например, как подняться на высокую гору, человек может и должен. Человек обязан победить своего врага, построить железную дорогу и… я не знаю… ну, например, одержать победу на выборах и пройти в Сенат. Но не на небе же мы с вами живем, – Гарри жадно затянулся табачным дымом. – Например, я хочу счастья Джоан и сделаю все для того, чтобы ей не пришлось жалеть через год или два, что она вышла замуж за городского дурачка. Я хочу создать те обстоятельства, которые самой Джоан не нужно будет преодолевать каждый день – нищету и пьянство дурака-мужа. Надеюсь, вы понимаете меня? Возможно, я и совершу какой-то грех, поднимаясь на эту крутую «гору», но его совершу только я, а не Джоан. Вот почему я верю в человеческий разум и терпение. Не только преодолевать обстоятельства, а создавать свои, новые и быть свободным, вот это и есть удел по-настоящему сильного человека. Я не думаю, что моей племяннице нравится мое решение относительно ее замужества, но я старше и умнее ее. Чтобы вы меня лучше поняли, я спрошу вас, а что такое человек, мисс? Только обезьяна с мозгами. Но именно этот мозг, а точнее говоря, разум первопричина всего!..

Гарри заговорил быстрее, потом еще быстрее и его взволнованная речь вдруг стала маловразумительной.

«Это с ним бывает, когда он слишком волнуется, – подумал Макс. – И это единственное, чего Гарри стыдится потом. Мол, опять в эмпиреи улетел… Впрочем, стыдится он только по одной причине – что его разглагольствования слышали другие. А если молчком и только в мыслях – это можно».

Мисс Абигайль, казалось, перестала обращать внимание на пылкую речь Гарри. Она порылась в дорожном саквояже и вытащила толстую тетрадку. Словно возникнув из воздуха, в ее руке появился карандаш.

Гарри мгновенно замолчал и удивленно захлопал глазами.

– Будете записывать за Гарри? – улыбнулся Макс.

– Нет, я только хочу написать письмо одному моему знакомому, – легко ответила на улыбку мисс Абигайль. – Надеюсь, в вашем городе есть почта?

– Почта есть в любом городе, мисс, – Гарри Хепберн подавил вздох облегчения. Он понял, что слишком увлекся разговором, и, чтобы сменить тему, принялся выразительно, подавшись всем телом вперед, разглядывать саквояж гостьи. – Где вы купили эту забавную вещицу, мисс? Никогда не видел таких штук в наших местах.

– В Лилт-Сити. Там много таких.

– Разве? Надо бы заехать туда и…

– Через полтора часа Гейр Кинг будет здесь, – ни на кого не глядя, перебил шерифа Макс Финчер.

– Я напишу письмо за пять минут, Макс, – сказала Абигайль. – А потом вы возьмете лопату и поможете мне выкопать пару неглубоких ямок.

– На дороге внизу? – Макс кивнул головой вниз, под гору.

Абигайль кивнула: