За любые деньги…

– А будет ли кому нас преследовать, Ник, после нашей пальбы? – вопросом на вопрос ответил Уэсли. Ему, наконец, удалось взять себя в руки, и он широко и белозубо улыбнулся: – Суть в том, ребята, что мышь первой занявшая мышеловку может хорошо подготовиться к встрече с незваной подружкой. Мы спрячем наши деньги там, в ущелье и дальше тронемся налегке. Я знаю одно местечко, в котором их не отыщет сам дьявол до Страшного суда.

Ник Хадсон поморщился и ничего не сказал в ответ. Против плана Уэсли не стал возражать никто, а сам Уэсли понял, почему этот план не нравится Нику Хадсону. Бедолага был ранен и путь пешком был для него самоубийством.

– Ничего страшного, Ник, ведь мы рядом с тобой, – подбодрил главарь Хадсона. – И совсем не обязательно, что мы столкнемся с парнями Феликса Чалмерса или стрелками полковника Дикса.

4.

Если бы человеческим мыслям можно было бы найти некий денежный эквивалент, то, составляя свой план, шериф Феликс Чалмерс рассчитал все до последнего цента. Когда семеро бандитов во главе с Ховардом Уэсли приблизились к выходу из неглубокого овражка, в который, постепенно мелея, превращалось Змеиное ущелье, он приказал открыть огонь. Целый рой пуль снял с коней троих и только Ховард Уэсли, Ник Хадсон и братья Спенсеры успели спрыгнуть и залечь в небольшой ложбине. Их ответный огонь был слаб и не прицелен.

Через минуту шериф приказал прекратить пальбу и обратился к бандитам:

– Послушай, Ховард, кончай палить впустую, – гаркнул он вниз. – Поднимай лапы и выходи.

Ожидая ответной реплики, шериф весело подмигнул своим ребятам.

– А что ты хочешь мне предложить, Феликс? – ответили снизу. – Почетную капитуляцию?

– Если в эту процедуру, которую ты имеешь в виду, входит пара зуботычин и десяток пинков, то да.

– А четыре выстрела в затылок? Я очень сомневаюсь, Феликс, что тебе нужен судебный процесс над пойманными бандитами и небольшая премия в сто долларов.

– Ты прав, Ховард, сто долларов – слишком маленькие деньги для таких бравых ребят, как мы, – Феликс Чалмерс засмеялся. – Подумай сам, мы все-таки нашли тебя, как бы ты не запутывал следы. Я сразу понял, что вы потеряли половину лошадей, и что ты рассчитываешь только на то, что погоня обгонит тебя. Подумай сам, мои знания и опыт стоят значительно больше, чем какая-то сотня долларов.

Уэсли снова задумался.

– А с чего это ты взял, Феликс, что дилижанс ограбил именно я?

– После драки с Мексиканцем у тебя было два выхода: либо добить его и всех его многочисленных подонков, либо сваливать отсюда и как можно быстрее. Кроме того, я уже видел труп почтаря. Мексиканец Джо работает куда более изощренно и иногда его жертвы живут целые сутки. Деньги у тебя с собой, Ховард?

– Разумеется, нет. Глупо таскать с собой большие деньги, когда тебя ловят три банды, включая государственную полковника Дикса и твою городскую. Я спрятал деньги, Феликс и ни Бог, и ни черт не отыщет их.

– Я знаю, где ты их спрятал, Ховард. Змеиное ущелье не такое уж большое.

– Иди и поройся между валунов. Лет через пять, когда у тебя вырастет борода и станут слезиться глаза, ты станешь похож на сумасшедшего старателя Габриеля Нуньяса.

Упомянутый Уэсли психически больной старик был всеобщим посмешищем в Форт-Стоктоне. Он утверждал, что в окрестностях города полно золота и скелетов. А когда какая-нибудь добрая душа подносила старику стаканчик виски, золото, о котором говорил старик и скелеты, превращались в горы и вырастали до небес.

Феликс Чалмерс поморщился.

– Хорошо, я дам тебе честное слово, Ховард. В конце концов, после того, как деньги окажутся у меня, зачем мне ваши трупы?

– А если нас позже поймают ребята полковника Дикса? – не смотря на свое отчаянное положение, Уэсли коротко хохотнул. В хриплом смешке было столько отчаянной злости, что Феликс Чалмерс поморщился еще раз. – Подумай сам, шериф, что мы потеряем, если расскажем Диксу о нашей с тобой встрече? Ведь нам все равно не удастся избежать веревки.

Феликс Чалмерс выругался. Он окинул внимательным взглядом позицию противника и понял, что перестрелка может затянуться. Между тем где-то неподалеку шляется отряд полковника Дикса. Пальба возле горы святоши Джо, которая всегда пользовалась дурной славой, могла привлечь его внимание.

– Ты хочешь, чтобы я выплатил некую компенсацию, что ли? – наконец крикнул вниз шериф. – Хорошо, я согласен заплатить каждому из вас по тысяче долларов и провести до границы штата.

– Я должен поверить тебе на слово?

– А как же еще, Ховард? Не могу же я разоружить своих ребят и подставить наши лбы под твои пушки.

Ник Хадсон подполз к главарю и толкнул его в бок. У него было белое, без кровинки лицо и сухие, потрескавшиеся губы.

– Надо поговорить, Ховард, – тихо сказал он.

– О чем? – шепотом спросил Уэсли.

– Нам пора выбираться из этой ямы, и я знаю, как это сделать.

Уэсли кивнул.

– Слушай, Феликс! – крикнул он вверх. – Мне нужно подумать и посоветоваться с ребятами. Дай мне полчасика.

– Только пять минут, Ховард, – быстро ответил шериф. – Я даю тебе пять минут, а потом ты встанешь и поднимешь руки.

Уэсли уже не слушал шерифа. Он жадно смотрел в больные и тусклые глаза Ника Хадсона.

– Чем ты хочешь нас порадовать, Ник?

– Не всех, – криво усмехнувшись, ответил Хадсон. – То есть я хочу сказать, что мы выберемся отсюда не все.

Уэсли все понял и коротко спросил:

– Кто останется прикрывать нас, Ник?

– Я. Но каждый из вас даст мне слово, что моя доля добычи будет отдана одной женщине в Мексике… Ее зовут Изабелла Рохес и она живет в Росарито вблизи Ногалеса. У нее есть маленькая дочка Камила. Их легко найти…

Боль в животе заставила Ника Хадсона опустить глаза. Он тихо застонал.

– Я даю слово, Ник, – торопливо сказал Уэсли.

– Запиши имя и адрес.

Уэсли с ловкостью ужа перевернулся на левый бок и достал из бокового кармана пачку бумаги для самокруток. Пока он выводил неровные строчки красным карандашом, Ник Хадсон облизывал сухие губы и жадно, словно от этого зависела его жизнь, смотрел на руку Уэсли.

– Изабелла Рохес?.. – спросил Уэсли.

– Да. Напиши еще две записки и отдай их Майклу и Алану. А потом пусть каждый из вас вытащит свой чертов нож, располосует себе палец и поклянется на крови, – прохрипел Хадсон. – Если же кто-то из вас нарушит свою клятву, то… – глаза Хадсона дико сверкнули, – … честное слово, в аду я запишусь в черти и вернусь сюда за своим долгом.

Когда клятва была произнесена, явно нервничающий Алан Спенсер посасывал кровоточащий палец, а Майкл, стараясь не смотреть на Хадсона, то и дело вытирал ладонь пучком травы, Хадсон сказал:

– Теперь о деле, ребята. Первым выстрелом я сниму одного из парней Чалмерса. Этот малый очень любопытен и то и дело высовывается из-за валуна. Не сомневаюсь, что он закричит, а значит все взглянут в его сторону. У вас будет примерно пять секунд, чтобы добежать вон до той ложбинки, – Хадсон привстал и показал рукой направление. – Дальше вам придется ползти. Ты знаешь, что я неплохо стреляю, Уэсли. Пока меня не ранят или не убьют, у ребят Чалмерса почти не будет шансов хорошо прицелиться.

Алан Спенсер наконец-то вытащил изо рта кровоточащий палец, а Микки отбросил запачканный пучок травы. Никто из них не смотрел на бледное и искривленное болью лицо Хадсона. Все думали о шансах на жизнь, а лицо Хадсона уже олицетворяло собой маску смерти…

5.

В поисках грабителей полковник Дикс быстро дошел со своим конным отрядом до самой Иссури. Пристрелив на берегу, на всякий случай, пятерых занятых рыбалкой индейцев, полковник понял, что его поиски закончились ничем. Грабители ушли не по старой индейской тропе, а обхитрили его, пропустив погоню вперед. Этот ход был опасным, но, судя по всему, хитрость удался бандитам.