Темный сон над Столбами

Темный сон над Столбами
Алексей Олегович Заборовский

Внутри каждого, даже самого лучшего из нас, дремлет неуправляемый дикий зверь, который просыпается, когда мы спим Платон " Темный сон над Столбами – это постапокалиптический мир рассказывающий историю человечества в друх временных промежутках, в самом начале конца и на пике агонии гибели цивилизации. Книга рассказывает историю людей готовых быться за будущее Земли. Битва разворачивается в суровой Сибири… но это битва не только людей…но и … Содержит нецензурную брань.

Алексей Заборовский

Темный сон над Столбами

Внутри каждого, даже самого лучшего из нас,

дремлет неуправляемый дикий зверь,

который просыпается, когда мы спим

Платон

Глава I

Александр Лар.

Меня зовут Александр…

С каким же трудом дается каждое движение полупустой шариковой ручки, которую я выменял у медбрата на лекарство с труднопроизносимым названием. Пришлось имитировать очередной припадок для увеличения дозы лекарств, которые мне проставлял, тот самый медбрат по рецепту врача…В общем так и обменялись. Здоровье мое совсем ни к черту в последнее время, сон пропал окончательно. С тех пор как меня ввели в состояние искусственной бессонницы. Стал походить на приведение, бледная кожа, мутные глаза, да и с волосами что-то непорядок бывает, смотришь  в зеркало седые, а бывает, напротив, черные как деготь. По моим расчетам, я не спал уже около двух месяцев или около того, хотя может и больше. Память и время совсем уже превратилось в кисельную реку, которая монотонно переливается и за которой невозможно уследить.

Бывает, меня отключает на одну-две минуты, но я не сплю, это просто отключение глаз, но не разума. Снов я не вижу, они совсем пропали, иронично именно из-за снов я и попал в больницу, а точнее говоря из желания от них избавиться. Сбылась мечта идиота! Только теперь настолько паршиво, что единственное, о чем я мечтаю, так это хоть на секунду увидеть настоящий яркий сон, которыми прежде была наполнена каждая ночь. Но сейчас это невозможно, как говорят врачи, мои сны имеют силу, и спать мне пока не положено. Как-то так мне объяснили в один из весенних дней. В тот день к нам приезжала комиссия военного министерства. Нас человек пять повели на медосмотр с участием военных и врачей, долго и внимательно «изучали», заставили пройти кучу тестов, подключали провода, что-то высматривали и тихонько шептались. Помню мерзкого полковника Павлова, пухлого с кривой улыбкой, он был председателем комиссии. В конце концов, каждый из нас прошел через личную беседу с ним. Точно не помню, что он говорил, запомнил лишь фразу про запрет сна,  больше остался в голове образ сырого и полутемного кабинета, да это и неважно это, важнее, то, что после этого начался настоящий калейдоскоп опытов и тестов над нами. Описать всю гамму извращенных тестов, наверное, не смогу. Тем более половина из них напрочь стерлись из памяти, осталось, что-то вроде фантомных болей. Ну, если только вспомню на "память" (смешно) несколько. А дальше по списку: облучение, переохлаждение, электрический ток, что-то еще. Но более всего запомнилось, как на "живом" теле делали операции, боль на грани безумия. Точно знаю, что были еще более страшные вещи, но они, как и писал, совершенно стерлись.

И вот, в результате многомесячных мучений, я оказался в свой палате на полу, со старой ручкой и просаленным блокнотом 8 на 12 см. Хотя нет! Пожалуй, в камере, а не в палате. Все же я четко осознавал, что я пленник в своей одиночке. Камера шесть на шесть метров видимо, должна остаться моим домом до конца жизни. Самое сложное, кроме отсутствия сна, то, что единственное окно, которое я видел, изучив весь блок, находилось в моей камере, и, как назло, оно закрыто электромеханическими  ставнями. Хотя может это очередной эксперимент. Они словно напоминают, чего я лишился, оставляя небольшую надежду на то что, однажды услышу ворчание механизма, и комнату наполнит свежий воздух и естественный свет, действительно для меня надежда самообман.

Хотелось бы рассказать всю свою историю, как я думаю, она интересная, наверное. На самом же деле я просто плохо помню, что со мной было даже неделю назад, память как сито сплошные дыры, сложно построить временную связь между событиями. Время и пространства смешались, периодический выкатывая размазанный холст памяти, который с трудом получается разглядеть. Так что вся моя история звучала как куча предложений, не обремененных связью. Сериал со сквозным сюжетом.

И вот сидя на полу имею ограниченную площадь блокнота для небольшой записи своих снов, по крайней мере о тех, что помню. И, пусть этот блокнот потом будет пришит к моему делу, а какой-то врач будет по нему делать выводы о моем состоянии, но это совершенно меня не волнует, главное, потом я смогу прочитать и понять хоть небольшой участок своей жизни.

И так начнем…

Сны мне снились всегда, с самого детства… То есть  с тех пор сколько себя помню… короче, сны мне снились всегда… наверно. И сколько я их помню, они всегда были очень яркими не по цвету, а по своей насыщенности. Я словно уходил в другой мир, неважно какой, но всегда он оставлял что-то новое внутри меня. Я часто возвращался в те «миры», которые мне уже снились до этого, причем возвращался с новым сюжетом, но в известном мне «мире». Бывало, мне снился сон, а через год,– два снится его продолжение. Самое интересное это понимание того, что ты здесь уже был. Для себя же начал разбивать свои сны по различным «мирам». Пожалуй, займусь описанием сна-мира, того, что еще не выветрился из памяти и достаточно четко крутится у меня в голове.

Снежный – современный мир с технологиями 21 века, в обиходе смартфоны, интернет, самолеты и прочее (правда, только в начале). Путешествуя по нему, видел предметы недалекого будущего, например, видел конвертопланы, видел оружие, стреляющее не только обычными патронами, но и футуристического вида стволы стреляющие энергопучками. Из всего этого можно сделать вывод, что период путешествия по «Снежному» миру составляем около 40-50 лет, причем за время путешествия мир проходит путь от банальной обыденности, до такого же банальной предсмертных судорог человеческой цивилизации. Вот и получается, что ловлю этот мир то в начале «болезни», то уже совсем в агонии приближающегося конца. Совсем как моя сегодняшняя жизнь.

Повествование начну именно в том порядке, в каком путешествовал по снежному «миру»:

Глава II

Ледяная пустыня

( №26)

Еще месяц назад я  волочил свое существование в поселении номер четыре и отчаянно пытался не сойти с ума от безнадежного уныния затухающего мира. Поселение номер четыре, это бывший город студентов – Томск, сейчас же от самого населенного пункта осталось пару уцелевших кварталов, остальная часть города напоминало виды Сталинграда с архивной видеосъемки. Голые стены домов и море снега, правда, в отличие от холодных военных зим, у нас температур стояла мягкая минус пятнадцати градусов, что как говорят старожилы, для наших мест настоящий Ташкент, это кажется такой южный город, но местный «теплый» климат частенько дополнял ветер, накатывающий с севера. Окраины города со временем превратились в поле небольших усыпанных пресловутым снегом курганов, в которых время от времени селились отшельники или выгнанные из города, преступники которых просто отказывались кормить. Со временем как бы они ни пытались сопротивляться всеобщему ужасу нового мира, они поглощались этой тварью. Вокруг города направление дорог показывали старые и очень редкие столбы электропередач, ценные провода с них давно уже сняли на нужды поселения, да и сами столбы постепенно уничтожались все теми же отшельниками. Конечно, в начале их отгоняли, но осознав бесполезность этого мероприятия, просто плюнули.

Само же поселение расположилось по большей части под землей в сети канализации и подвалов, уцелевшие же здания выступали дозорными пунктами своего рода башнями большого подземного замка. Башни соединялись сетью подземных туннелей и натяжными мостами на экстренные случаи, также между зданиями были сделаны завалы, которые выступали в роли крепостных стен, в одной из таких стен имелись ворота для приема редких путников. Перед стенами по периметру торчали обледенелые и покрытие коррозией противотанковые ежи, между которыми болталась провисшая колючая проволока. Можно подумать они способны остановить врага. К сожалению, нашему врагу не страшны ни стены, ни укрытия, наш враг внутри каждого это безысходность и душевная агония.

В подземной части города вполне комфортных условиях располагалось тысяча двести тридцать два человека. Подземная часть города была разбита на сектора или на зоны, кому как удобней:

Первая зона – жилая, в ней располагались небольшие квартирки шесть квадратов для одиноких и двенадцать для людей семейных. Школа, в ней давали начальные знания письмо и счет, основной же упор делали на развитии полезных для нового мира навыков: охота, собирательство и прочее, воистину мы пришли к концу или началу. Скудный магазин скромно расположился в самом углу зоны. Думаю, стоит отметить, что жилая зона была поистине спальным районом, скудное освещение вызывали сонливое состояние одним своим видом, а адская усталость от работы на износ только усиливали общий эффект;

Вторая зона напротив, хорошо освещалась, была относительно просторной и хоть как-то поднимала настроение своим видом. Итак, что мы имеем – общая столовая, несмотря на свою небольшую вместимость, редка была забита народом виной всему трехсменная жизнь города. В центре зоны компактно расположились площадь, рынок, администрация.

Третья – военная: казармы, военные склады (хотя любой склад считался военным). В городе помимо "профессиональных" военных было ополчение, в которое входил каждый житель Томска, проблем с запасом оружия не было, после начала апокалипсиса в город были сведены все военные склады в округе, а учитывая не самое большое население города, можно с уверенностью сказать, что на каждого жителя приходился приличный арсенал. Каждый житель прошел полный курс военной подготовки, стрельба, подрывное дело, основы ножевого боя, также для поддержания навыков мы каждые шесть месяцев проходили повторную подготовку. А вообще можно сказать, мы каждый день несли службу в той или иной степени.

Меня, молодого паренька Алекса Петрова, после обучения в школе распределили работать механиком на местную ТЭЦ всему виной моя тяга ко всякого рода технике и природная смекалка, которую проявил в ходе «школьных лет», что очень помогало в ремонте уже не молодого и не самого надежного оборудования станции. Помню свои первые дни, с которых я и влюбился в свою работу. Я мог часами после смены оставаться там, слушать станцию, пропитываясь машинным гулом, наслаждаться горячим обдувающим воздухом, который вызывал целый табун марашек. Было приятно ощущать себя настолько ценным для человечества. Многочасовые раздумья и часы единения со станцией, ее понимание, если угодно, помогали в обслуживании станции ее постоянной модернизации и решению критических проблем. Несколько удачно решенных проблем помогли мне приобрести необходимый авторитет, и через несколько месяцев я стал начальником смены. Всего в смене работает три человека, включая начальника смены.

Мы часто собирались после смены возле магазина и бурно делились знаниями и мыслями, кружок по интересам. В частности, благодаря таким сборам наша смена была лучшей, что естественно мы проводили самые интересные и сложные ремонты, сейчас же мы работали над проблемой залипания дроссельных заслонок. На период сверхзадачи в свободное от работы время мы уже собирались в баре и проводили технические совещания, все же здесь был стол, на котором можно было помимо алкоголя и еды также комфортно разместить чертежи. Но все же, как бы хорошо мы ни работали над станцией, она была в плачевном состоянии, из-за чего каждая смена превращалась в бесконечный ремонт, латанию дыр и беспощадной борьбе, то со стихией, то с непрошеными гостями в виде крыс или заблудших собак.

Станция внутри продувалась всеми возможными ветрами, двери и ворота мы залатали, а вот из мелких трещин, окон то и дело завывал ветер, занося в помещение мелкие зерна снега, через несколько минут он таял, превращаясь в грязь, отчего работа на станции напоминала быструю ходьбу по болоту, где кочками выступали кучи мусора. В прошлом полугодии мы наконец-то решили заняться и дырами в стенах и общим «уютом» внутри станции, но на это, к сожалению, оставалось совсем мало времени. Мы изготовили из досок трапы соединяющие "островки" мусора, что позволило быстро перемещаться по станции вполне комфортных условиях. Мы даже взялись за восстановление восточной стены, откуда чаще всего дули ветра, но пройти мы смогли не более трех метров по длине стены, участившееся поломки занимали гораздо больше время, чем мы рассчитывали и сильно нас выматывали. Так что эти работы у нас были по остаточному принципу потому и темпы равны скорости улиток. Жаль, что не успели довести до конца все наши планы.

Хорошо помню последнюю смену. Мы с Сергеем вышли вдвоем, у Артема случилась небольшая, беда заболела жена, и он остался дома, пришлось его прикрыть, но только под строгим словом не покидать свою уютную квартиру в темном квартале, дабы не мельтешить перед глазами небезучастных граждан. Мы с Серегой заступили в три часа дня. С началом смены перекинулись лишь парочкой общих фраз, сегодня тратить время на бесполезные разговоры не хотелось ну, по крайней мере в начале смены. Планы у нас сегодня были "грандиозные", как говорят Наполеоновские, хотели испытать разработанный в моей мастерской новый механизм закрытия заслонок, если все получится, то мы сможем решить еще одну большую проблему и одержать столь необходимую победу, пусть таковых имелось не мало, но они тонули в общем потоке поражений.

Мы начали плановый осмотр, обычно он занимает не более часа, но сегодня все пошло не по плану, получился осмотр с боем. Сначала Серега заметил протечку на одной из магистралей, обычное дело, но все же, провозились с ней около часа, а когда провели технический осмотр котлов, заметили еще и повышенное давление в третьем котле, что было особенно неприятно, так это его медленное повышение к красной зоне. Тут причина оказалась серьезной. После часовой диагностики и аккуратной разборки, диагноз оказалось поставить несложно – износ выпускного клапана, вердикт – замена. Нашли на складе старый клапан, он, как это часто бывало, был не первой свежести, но на нем красовалась магическая оставленная белым маркером надпись «Перебран, и готов к работе» под ней красовался гарант – подпись начальника станции. Переглянулись, вздохнули, после чего пожали плечами, делать было нечего – конечно, хотелось поставить по-настоящему новый, но придется обойти тем, что есть нам не впервой. После трехчасового ремонта, страшно замерзнув и проголодавшись, да еще и измаравшись как свиньи мы, наконец, все закончили. Как раз, кстати, подошло время обедать, и мы медленно поползли в биндюгу. Представляла она из себя небольшое полутемное помещение, с тонкими бетонными стенами. Вдоль одной стенки стояла кровать, на которой можно было поспать во время обеда, на другой висел огромный патриотический плакат прошлого, с которого лысый мужик с нелепой бородкой призывал к подвигам и светлому будущему. Мне всегда казалось, что такой бы не смог повести за собой людей, может он актер, нанятый для рекламы. Тут же под полотном имелся небольшой стол и старый истошно жужжащий холодильник, его шум не могли заглушить ни шум станции, ни вой мимо пролетавших ветров. Посреди комнаты стояла печка, сваренная из грузовых дисков, от нее шла длинная труба, которая доходила до дальней стенки, а потом резко уходила вверх. Топили мы ее дровами, чаще углем, и того и того для станции всегда было в избытке. Прямо перед катастрофой в район станции прибыло два состава с углем и один состав с вывозимым в какой-то Китай лесом, этих запасов нам вполне хватит еще ни на один конец света, даже при условии низкой эффективности самой станции. Мы обычно не сидим за столом, предпочитая ему старые засаленные скамейки вокруг изрядно прогоревшей печки, вот и  этот раз не стал исключением. Скамейки прилично нагревались, отчего становились только уютней, они так и манили к себе. Мы уселись как можно уютней и наконец-то скинули с себя грузные промокшие бушлаты. И как обычно повесили их сушиться на ржавую, стальную проволоку, натянутую вдоль трубы. Она давно уже провисла под тяжестью одежды, отчего бушлаты медленно сползали в одну кучу.

Серега, наконец, начал разговор.

–Что думаешь?

–Думаю нужно взять уже пятерку и перевязать проволоку, а то одежда вечно полусырая.

– Да я о другом! хотя проволоку действительно нужно уже сделать по-человечески. Но все же я про клапан, да и в целом о состоянии котлов.

–Да что тут думать, найти много солярки и перейти на дизельные генераторы. Шучу, а так тяжело, но не смертельно, как говорится наша станция, всегда ранена, но не убита. Но конечно, если в ближайший месяц не добудем запасные части и масло, то можем притормозить немного.

– Немного? Да как, бы совсем все не накрылось медным тазом. А то город совсем зачахнет. И мы так, и не до буримся.

– Да ладно тебе Серый, где наша с тобой не пропадала, придут запчасти и наконец-то сделаем настоящий ремонт, как по науке, и заживем у-у-у-ух как в книгах. А ядро и бур, это по мне так очень далекая перспектива.

– Ну да, сколько тебя помню, ты всегда так говоришь.

Тем временем на трубе закипела вода, мы перед началом работы всегда набирали снег и топили его в старой закопченной алюминиевой кастрюле. Чай был огромной роскошью, поэтому основная масса жителей приспособилась выращивать Куму и использовать ее как чай, вкус мерзкий конечно, но со временем привыкаешь, главное – себя убедить, что это вкусно. Мы плеснули полные кружки, и обняв огрубевшими руками горячие кружки слегка поморщусь, принялись мелкими глотками  хлебать Томский "чай".

– Ну и гадость, когда уже завезут настоящий чай?

– Да не говори, Алекс ты готов ждать запчасти месяцами, но вот чай.

– Виновен, настоящий чай моя слабость. Серый, дядя Артема отправился в Барнаул, обещал вроде привести кофе, правда, что-то в этот раз их долго нет.

– М-м-м кофе, оно прекрасно, а сахар он тоже прихватит?

– Ха, во-первых, не оно, а он!

– Кто он?

– Кофе, балбес.