Отец, или Цена родительской любви

Пётр Иванович глубоко вздохнул и протяжно выдохнул:

– Да-а-а… Ну дела, сынок, ну дела… Хорошо, мать не дожила… Она бы не выдержала этого…

Игорь решительно вскочил, рубанул рукой воздух:

– Отец, я утром прямо пойду сдаваться!

Пётра Иванович ответил неспешно, спокойно и рассудительно:

– Ну зачем же сдаваться, сынок?.. Зачем?.. Чтобы я много лет не видел тебя?.. А скорее всего, при таком раскладе, и вовсе не увижу уже никогда… Мне ведь семьдесят пять, сынок. Ты не забыл об этом?..

Игорь сел:

– Не забыл, отец. Но я живой человек с живой человеческой душой. И я так не могу. Понимаешь? – решительно, по слогам простонал. – Не мо-гу! Я, возможно, убил его. Как ты этого не поймёшь?

Пётр Иванович повернулся к Игорю:

– А если бы он убил твою жену?

– Да уж, убил бы! Слабак толстозадый!..

– Но ведь она дважды падала! – вскинул обе руки вверх Пётр Иванович. – Ударься хоть разок головой о бетонную дорожку, и всё – летальный исход. Так, кажется, в таких случаях говорят врачи?..

Игорь встал, начал ходить по комнате, с раздражением поглядывая то на отца, то на жену:

– Какие вы все расчётливые… И ты, отец, и она…

Пётр Иванович хмыкнул:

– Не без этого, сынок, не без этого…

Игорь кивнул на Людмилу:

– Человек лежит, практически убитый мною, нуждается в помощи, а она голосом семнадцатилетней девушки говорит со скорой, хладнокровно рассчитывает, что нам дальше делать, как драть когти, как она выразилась… от тяжело раненного… И ты, отец, вместо того чтобы понять меня… – язвительно процитировал. – "Ну зачем же сдаваться?.. Чтобы я много лет не видел тебя?.. При таком раскладе…" – резко остановился рядом с отцом. – И у тебя, как и у неё, – ткнул пальцем в Людмилу, – в таком положении может вот тут, – приложил ладонь к своей груди, – быть расклад какой-то, отец?..

– Конечно, сынок. И у меня, и у неё, – Пётр Иванович тоже приложил ладонь к груди, – вот тут, как говорится, полный расклад имеется…

Игорь всплеснул руками:

– Ужас! Я же убил человека! А вы, как бухгалтеры, хладнокровно высчитываете, как бы мне избежать наказания!..

Пётр Иванович тоже встал, подошёл и Игорю, положил ему руку на плечо:

– Ну а как не высчитывать, сынок?.. Она не хочет куковать много лет без мужа. А я останусь навсегда без внуков… Баланс отрицательный получается, если уж действительно бухгалтерским языком изъясняться…

Игорь недовольно снял руку отца с плеча:

– Но ведь, может, ещё и не так много дадут?..

Пётр Иванович, кряхтя, сел на стул:

– Сомневаюсь… Твой спецназовский удар тянет, думаю, лет на пятнадцать, не меньше… Ну какая же жена такое выдержит, когда ей, к тому же, уже за сорок?..

– Ну и пусть не выдерживает. Пусть замуж идёт. Я же не возражаю.

Пётр Иванович с горечью вздохнул:

– Да если б замуж, а то пойдёт твоя благоверная супружница апосля длительных колебаний в полном и безрадостном одиночестве по рукам… Подстилкой просто-напросто станет для мужиков с повышенным уровнем тестостерона в крови…

Игорь наклонился над лицом спокойно следящей за разговором отца и сына Людмилы:

– Ты слышишь, что про тебя говорят?

– Слышу.

– И это тебя не шокирует? Не обижает? – язвительно проакцентировал прямо в ухо Людмилы каждое слово Игорь. – Подстилочкой, говорят, будешь…

Людмила равнодушно отвернулась:

– А почему это должно меня шокировать и тем более – обижать? Отец-то твой, в отличие от тебя, мудр. Далеко и в корень зрит…

Игорь сел на стул, устало откинулся на его высокую спинку:

– Не вижу никакой мудрости. Почему ты должна пойти по рукам, даже если меня посадят надолго? Тебе чуть больше сорока. Ты ещё очень даже можешь и замуж выйти.

Людмила с горечью хмыкнула:

– Хм… Если бы ты, Игорёк, не только пользовался мною как станком для ежедневного секса, а хоть бы изредка посматривал на моё лицо, в мои глаза, на мои руки, то, возможно, заметил бы, что за двадцать лет жизни с тобой…

Игорь выпрямился, раздражённо перебил:

– Ну что-что-что за двадцать лет жизни со мной?..

Людмила спокойно и грустно продолжила:

– …глаза мои потускнели…

Игорь вскочил и начал нервно ходить по комнате из стороны в сторону, подчёркнуто демонстративно загибая пальцы:

– Так, раз! Глаза потускнели! Ещё что?..

Людмила не обратила никакого внимания на нервность Игоря:

– …руки огрубели и смахивают на руки старухи…

Игорь загнул второй палец, резко повысил голос:

– Так, два! Руки стали как у старухи Изергиль!..