Завещание

Мы купили две полторашки пива «Жигулёвское», взяли полторашку «Жатецкого гуся» на пробу, так как я его ещё не пил, а вишенкой на торте оказалось тёмное бархатное. Естественно всё на разлив. Вином заведовала Олеся, так как я в нём толком не понимаю, то и не полез. Закуской послужили чипсы, фисташки, девчонка особенно их любит, потому и купили и желтый полосатик. Теперь всё это добро стояло на столе и смотрело на нас.

– Предлагаю сначала шлифануться, скажем по стаканчику, а потом и обед готовить. А во время готовки шлифануться ещё.

– Отличный план, но, – Олеся захотела что-то добавить, но замялась. – Сходишь со мной вещи забрать?

– Какие вещи?

– Сумка и квитанции с деньгами.

– Пойдем конечно. Нужно было сразу забрать.

– Слушай Кирилл, ты не против если я у тебя останусь?

– Олесь, о чём речь вообще. Могла бы это и не озвучивать. Я бы тебя сам одну не оставил.

У Олеси по всей видимости камень с души упал после этих слов, что выражалось в явном облегчении.

– Накинь вон те тапочки, – я указал на пару тапочек, стоявших у зала. – А я кроссовки обую.

Зайдя в квартиру, трудно было поверить, что несколько часов назад здесь отпевали Семёновну, а несколько дней назад, она ещё была жива. Теперь всё иначе и разделилось на «До» и «После», впрочем, уже не впервой. «До» это когда разделяешь с кем-то годы, затем часы, потом секунды. В итоге наступает «После», и время того, с кем ты разделял «До», останавливается, а твоё продолжает идти дальше, до того момента пока ты не начинаешь задаваться вопросом, а было ли это самое «До», вообще.

Забрав вещи и заперев квартиру, мы вернулись обратно.

– Олесь, ты квитанции с деньгами сразу в сумку положи, что бы завтра не искать.

– Уже, – Олеся скинула тапочки и повернулась. – Спасибо те…

– Притормози. Я не очень восприимчив к благодарности. Раз на то пошло, то не за что. Давай лучше вот над чем подумаем. Во что тебя переодеть? Не будешь же ты два дня в платье рассекать. Мало ли испортишь, заляпаешь чем или со стаканом пива уснёшь и прольёшь, – Олеся зыркнула на меня прищурив глаза с легкой улыбкой. – Что? Я как-то купил новый комплект постельного белья, расстелил и в тот же вечер уснул с бокалом бархатного и разлил естественно. Стирал потом руками в тазике.

Это была сущая глупость, но мы стояли в коридоре и закатывались.

– Ладно, ладно, – пытался я успокоиться, но дальше продолжал смеяться. – Так, о чём я говорил. – И снова смех перебил меня.

Олеся укатывалась, пока не произнесла:

– Фуух. Не могу. – И вытерла слезинки от смеха.

– Так, о чём я говорил. Переодеть тебя надо, в платье не удобно, пойдём, – махнул рукой и направился в спальню. – Думаю, спортивные штанцы и футболочка, сойдут.

Это были спортивные штаны из того разряда подходящие всем, на кого не одень, будь то женщина или мужчина. И чёрная футболка, только теперь не с принтом звёздных войн, а с тёмным рыцарем или по-другому Бэтменом. Затаривал я их по относительно дешёвой цене, всего четыреста рублей за штуку, в магазине «Твоё».

– Ты переодевайся, а я пойду вино с пивом в холодильник заброшу и курицу достану.

– Что ты хочешь с курицей сделать?

– В рукаве запечь, с картошечкой.

– Курицу на меня оставь, а ты лучше пивка налей и картошку почисть, – скомандовала Олеся. – Сейчас быстренько переоденусь, тушь смою и приду.

– Хорошо, так даже лучше.

Мне стало очень приятно от этих слов. И всё-таки она хорошая девчонка. Чем больше общался и проводил с ней времени, тем сильнее чувствовал, она не имеет отношения к кутерьме вокруг смерти бабы Клавы. И не просто чувствовал, а как говорят – нутром.

Стаканы лязгнули друг о друга, и рты наполнились пивом. Об этом с особым восторгом, оповестили вкусовые рецепторы. Когда долго не пьешь пиво, а потом всё-таки добираешься до него, оно кажется, особенно вкусным и приносит максимум удовольствия. И так по всей видимости не у одного меня. Олеся, сделав пару больших глотков, поставила наполовину опустошённый стакан на стол.

– Давно я не пила пиво.

– Что так? – Отпив спросил я.

– Не хотелось как-то, да и не с кем особо.

– Подружки как же, про которых ты рассказывала, когда дверь в спальню сама открылась.

– Я с ними давно уже не общаюсь. Одна уехала в Москву, а другая тут в Балашове училась, так тут и осталась, насколько мне известно. Теперь наверно уже работает. Правда, мы ещё до того, как им разъехаться, перестали дружить.

– Ясно.

– Ну а ты?

– Что я?

– У тебя много друзей?

– До переезда сюда, у меня вообще не было друзей, не в школе, не в меде. Наверно, потому что я, приходил и всё время молчал, перекидывался парой, тройкой слов с кем ни будь, и то если сами подойдут и что ни будь спросят. В меде правда было пару знакомых, но не более. На шашлыки или на попойки никогда не ходил, хотя ребята частенько собирались, даже звали. Но всегда отказывался. Не знаю почему. Правильно, меня потом нелюдимым называли, за спиной.

– Ты, нелюдимый? – С неким скепсисом отнеслась к последней фразе Олеся. – Мне так не показалось. Хотя я общалась с зажатыми и стеснительными людьми у нас тоже такие были в классе. Ладно это тогда. А сейчас?

– А сейчас у меня один друг. – И тут я замолчал.

Олеся стояла и ждала продолжения, пока не поняла, что я закончил свой короткий рассказ.

– И! – Допивая пиво, воскликнула девушка.

– Что и? – Включив дурачка, смотрел я на свою гостью.

– Я думала после фразы, цитирую: «А сейчас у меня один друг», ты расскажешь об этом друге.

– Разве и так не понятно?

– Нет.

– Ты!

Теперь я выключил дурачка, с лёгкой улыбкой смотрел пристально в глаза Олеси, ожидая её реакции. Она явно не предвидела такого расклада, взяла мой стакан с пивом, глотнула, поставила обратно.

– Прекрасный выбор, одобряю. – С её губ срывался смех, но подавить она его смогла, только до стадии широченной улыбки.

– Полностью с тобой солидарен. – Дальше подыграл я.