Последнее лето

– Ну а чей? Вы ж его строили.

– А ты не строил? Сам же говоришь, пять лет только до пенсии осталось. Вон сколь, выходит, строил.

– Не, папаша, я ничего не строил, – помотал головой Юрий.

– Ну так и я не строил. Жил да жил себе.

– Ну да, ну да… – Зять сорвал травинку, взял в зубы. – Жили-были и приплыли… – задумчиво произнёс он, глядя себе под ноги. – А социализму всё равно кирдык приходит. Не оправдала себя идея-то, не оправдала. Вон, в газетах-то чего пишут. Вся верхушка ворует. Прогнило всё насквозь, номенклатура… Дворцов себе понастроили, привилегии сплошные. В Средней Азии как были эти… как их… баи, так и остались. Вон, Гдлян с Ивановым[8 - Т. Х. Гдлян и Н.В.Иванов – следователи Генпрокуратуры СССР, руководившие в 1980-х годах расследованием уголовных дел об экономических и коррупционных злоупотреблениях, выявленных в Узбекской ССР.] разворошили гнездо, так их самих потом прищучили. Мафия кругом! Ну ничего, Ельцин придёт, он им всем покажет.

– Ельцин? А он чего – из другого теста сделанный?

– В смысле – из другого теста?

– Сам же говоришь, верхушка ворует, а Ельцин-то твой кто – не верхушка?

– Не, он другой, – возразил зять, по-прежнему вертя в зубах травинку.

– Ну да… Был бы другой, так не был бы в верхушке этой.

– Гм… – Юрий усмехнулся. – Не знаю, не знаю… – Поднялся с табуретки, подошёл к бочке с водой. – Папаша, вода чистая?

– Из колодца натаскана да с дождей набралась. А чего делать собрался? Ежели пить, так не посоветую, лучше в избу сходи.

– Да нет, умыться хочу. – Зять скинул рубашку, обнажив полный белый торс с обвислыми грудями, зачерпнул ладонями воды и энергично растёр лицо, обтёр шею. – Бр-р… Хорошо.

– Так, значит, говоришь, власть виновата, что, как ты выражаешься, кирдык социализму приходит? – спросил Матвей.

– Ну а кто ещё? Рыба завсегда с головы гниёт. – Юрий стряхнул с головы капли воды.

– А народ не при чём?

– А чего народ?

– Народ не воровал? Только начальство?

– В смысле?

– Чего «в смысле»? В прямом смысле. Ты говоришь, власть проворовалась, а я тебя спрашиваю, народ-то не воровал? Не тащили с работы, кто что мог?

– Ой, да бросьте вы… Может, и тащили, да сколько там работяга утащит?

– Один немного, а мильоны? Что, не так, что ли? А то начальство у вас завсегда виновато. Все хороши?.

– Матвей Иванович, а чего вы их защищаете? Вы же, насколько я знаю, сами в начальниках никогда не ходили.

– А при чём тут это? Ты по совести думай, а не как бы себя получше выгородить. У нас, вон, в леспромхозе только ленивый тёсу мимо конторы не уволок. Бутылку-две поставят кому надо, и готово. Зина, вон, соседка напротив живёт, так про сына своего сказывала. Он у ей на мясокомбинате работает, так килограммами каждый божий день тащат. Одних ловят, содют, а другие всё равно тащат.

– Так, начальство-то ещё больше тащит! Они тысячами, десятками тысяч воруют, вагонами! Чего вы о людях? У людей и так ничего нет, вот и тащат.

– А может, наоборот – тащат, потому и нет ничего? И начальство твоё… Оно откуда берётся? С луны, что ли, на землю падают? Тот же народ оно и есть. Пока он в простых ходит, так ничего ещё кажется, а как чуток приподнимется, смотришь – и не узнать. Так что, ты, зять, прежде на себя посмотри, а потом уж про «кирдыки» рассказывай.

– А чего я? – Юрий снова надел рубашку, сунул руки в карманы.

– А того, что, если б ты хлястики к ботинкам своим сразу пришивал да продавал бы их по нормальной цене, а не потом втридорога, так, может, оно и лучше было бы. И дефицита не было бы, и никаких «кирдыков». Если б честно все работали.

– Матвей Иванович, вы опять начинаете? Дались вам эти хлястики, ей богу! Рассказал на свою голову… Давайте не будем, а то точно поругаемся. – Зять подошёл ближе к тестю. – Дефицит у нас и до кооперативов был, так что… Не надо всё на меня валить. И вот скажите, а вы сами за свою жизнь с работы так-таки ничего и не утащили? Ни гвоздика не взяли?

Матвей серьёзно посмотрел на зятя:

– Нет, не утащил.

– Ну, тогда вы уникум. – Юрий развёл руками. – Или святой, прямо.

– При чём здесь святой? Совесть иметь надо, вот и всё.

– А-ай… – Зять безнадёжно махнул рукой. – Опять про совесть свою. По-вашему, выходит, я бессовестный, так, что ли?

– А это ты уж сам думай.

– Ой, ладно! – Юрий поморщился. – Всё, хватит…

Матвей умолк. Ему вдруг стало грустно, он отвернулся и опустил голову.

Валерка, игравший всё это время с Амуром, наконец оставил собаку и, вымыв в бочке руки, спросил:

– Дед, а когда на рыбалку пойдём? Я хоть завтра готов.

– Завтра-то уж, поди, не надо. Надо будет сперва гостей проводить, удочки поправить, леску новую твою поставить, потом уж. На неделе сходим.

– На лодке?

– Можно на лодке.

– Или на Звони?ху?

– Да куда душа попросит, туда и пойдём.

Юрий, стоявший тут же, протяжно зевнул:

– Ладно, рыбаки, мечтайте, а я пошёл. Спать пора ложиться. – Он повернулся идти, но взгляд его упал на стоявший у столярки мешок с консервными банками. – А вот, кстати… Я ещё в прошлом году его заприметил, да только не сказал тогда ничего. – Юрий ткнул пальцем в мешок. – Там же у вас банки консервные? Только сплющенные. – Зять подошёл, попробовал мешок на вес. – Килограмм семь-восемь будет, не меньше. Это за сколько же лет вы столько накопили, а? При этом, насколько я успел понять, сами вы консервами не питаетесь, так?

– Так, – подтвердил Матвей.

– Ну вот. Где ж вы тогда столько их набрали? Значит, всё же стащили где?то? – ухмыльнулся Юрий. – А говорите, нигде ничего не взяли.

– Ну да… Банки вот стащил, – кивнул старик.

– Ну вот видите. А зачем они вам, кстати? В металлолом сдавать, что ли, собрались?