В начале было дело

В начале было дело
Алексей Михайлович Романов

После возвращения с областных соревнований поступило предложение перейти на работу в урановый поселок Шантобе. Судьба подсказывает – согласился не раздумывая. Даже то, что прилетел в однодневное окошко между двумя месячными буранами подсказывало правильность. Столько хороших людей в одном месте и все житейские блага. Райское место. Работа с курортной обстановкой – подарок судьбы. Прижился, освоил новую профессию и даже придумал в ней кое-что новенькое.

В начале было дело

Алексей Михайлович Романов

© Алексей Михайлович Романов, 2022

ISBN 978-5-0059-3107-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Скромность украшает человека.

Нередко это единственное украшение

(Шебаршин)

Приснилось очень приличному человеку, что какая-то сволочь отравила водопровод в городе. Кто попьет той водички – с ума спрыгнет. Вот и взял человек на себя бремя уберечь горожан от такой напасти. С плакатом по городу носился. Выделился. Забыл бедолага заповедь: «Скромнее надо быть, дорогой ты наш.» Решило общество – пора вешать. Мораль – не высовывайся. Будь приличным, очень средним человеком.

Кого выпускают институты и университеты? Очень средних людей? Сомнительно… А как быть со спортсменами? Что, интеллигентный боксер – по рецепту от Высоцкого? Рвешься к вершинам и не затаптываешь соперников – это же чушь несусветная. Филистерство, однако…

Не можешь порешить эту благоглупость, то пора батенька, пора в скорбный дом и никаких сомнений. Смириться и стать обычным усреднением? Вот и приходится давить скромность, пока она не разрослась до нескромных размеров.

Махнем не глядя

Вернулись мы с соревнований в Целинограде. А дома меня новость дожидается. В первом Рудоуправлении нашего комбината возникла нештатная ситуация. Геофизик-каротажник рассорился со своей женой, работающей там же. Развелся и вознамерился укатить от нее подальше. Мужик может быть заменен только извне. А кто надежного каротажника просто так от себя отдаст? В этом деле я не очень-то котируюсь даже в собственных глазах. Но, если пойду на его место, то плюшки предлагаются весомые: и должность геофизика, и зарплата в полтора раза больше, и квартира сразу. Правда однокомнатная.

Чего лежать, чего думать – прыгать надо. Ну я и прыгнул. Самостоятельно. Людмилу и родителей только в известность поставил. Естественно. Сразу после празднования Нового года отправился к месту новой службы. С работы в СГЭ как-то подозрительно радостно меня отпустили.

И вот он, маленький урановый поселок на севере Казахстана. В четырехстах километрах от Степногорска. Поселок Шантобе называется. В переводе «Пыльная сопка». Осколок города, два микрорайона, упавшие в степь. Деревня с городскими удобствами. Бериевское наследие со всеми вытекающими последствиями.

Попал туда служебным самолетом, в короткое окошко между долгими буранами. Месяц непогоды до того и месяц после. АН-2 высадил меня одного, забрал служебную почту, затарахтел моторчиком и упылил обратно. А я поплелся в Рудоуправление, новенькое только что построенное здание – типовой четырехэтажный бетонный кубик. Еще свежей краской вонял. Встретили хорошо. Приятственно поговорили. Подтвердили соблюдение плюшек. Получил бумажки – направление в геологоразведочную партию и ордер на квартиру.

Идти в ГРП недалеко, метров триста, дорога прямая, не заблудишься. Дощатый барак на восточной окраине поселка. Дальше – два непонятных здания, автобаза и котельная. Несмотря на неказистый вид внутри барака идеальный порядок. Барьер с вохрами, как полагается. Еще-бы как-никак Средмаш, секретность на уровне. Но к начальнику вход свободный. Мариновать в приемной не стали, сразу же запустили к нему. Начальник – маленький такой гоблин, принял меня настороженно. Неизвестно ему, как вести себя с сынком начальства. Вызвал главного геофизика и главного геолога. Втроем плотно меня пытали. Даже кондуит с оценками в дипломе посмотрели. Порадовались моему особому вниманию к радиометрии во всех ипостасях и к геологии. Немножко задело отсутствие у них интереса к моим потугам в электроразведке.

Круто… Умеют бериевцы о своих заботиться. Молниеносно оформили все дела, даже инструктаж по режимности занял не более получаса. Познакомили с коллегами по будущей работе – геологами, геофизиками и водителями. Тут же помогли с закупкой и перевозкой мебели. Магазины по товарам оказались вполне сопоставимы с московскими, богатейшие.

Поразили именно люди. Спокойные, открытые. И честные… В сквере, с поселковой лыжней, забытая курточка провисела месяц, пока хозяин не забрал. И ведь яркая, новенькая, вся на виду.

Первую ночь провел в гостиничке, а вторую – уже в собственной квартире. Причем с этого дня и на полтора месяца забуранило без передышки. Поселок от цивилизации отрезало. Не выедешь и не приедешь.

Снега столько нападало, что ходили по натоптанным тропинкам. Шаг в сторону и проваливаешься по самое никуда. Только дороги чистились. В основном – бульдозерами. Пешеходные проходы через отвалы на обочинах дорог делались вручную, пардон – ножками в валенках и сапогах. Поэтому даже поход в магазин оказывался заметной физической нагрузкой. Особенно во время бурана.

Шоком оказался поход мужичка за хлебом. Вышел из дома на западной окраине поселка. Заблудился сходу. Прошел через весь поселок мимо магазинов и пекарни. Вышел на восточную окраину. Дошел до кладбища и там замерз. Только через месяц его случайно нашли. Осталась жена с девятью ребятишками на руках. Ладно еще, что старшие девчонки красивыми оказались – быстро замуж повыскакивали. Все остальным в семье полегче.

После этого для очистки дорог добыли могучий снегочист со шнеком и дальним отбросом снега от обочин дороги. Первое опробование его на улицах Шантобе закончилось скандально: слишком дальним отбросом повыбивало все окна домов на первых этажах. Пришлось механикам серьезно и быстро поколдовать: уж очень круто за них бабоньки взялись.

Снег затруднял и работу геологоразведочной партии. На буровых установках организовали двухсменку. Через каждые двенадцать часов персонал менялся. И каждый раз перед дежурными машинами шли бульдозеры. Не быстро.

На участки с глубоким разведочным бурением выезжала Тяжелая каротажная машина на базе ЗиЛ-130. А на участок картировочного бурения (с мелкими скважинами) попеременно выезжали две легкие каротажки на базе ГАЗ-69. По сравнению с тяжелыми машинами эти козлики застревали намного чаще. Все матерились из-за них истошно. Приходилось вручную их откапывать.

Из-за таких условий, во время приема на работу опять возникли сомнения в моей пригодности по части здоровья. Прошло уже много времени после того, как пани профессор отправила меня домой «долечиваться», с предоставлением инвалидности. Что-то благодарности к ней я не испытал. Как хамло противное, отказался от «гордого» звания «инвалид» и через полгода вернулся в институт доучиваться. Мало того, снова вышел на первые роли в институте по бегу. Еще и в школу высшего спортивного мастерства вернулся.

В Свердловске это прокатило, хотя и с проблемами. Во время медосмотра на предмет службы в армии врачиха физкультурного диспансера, которая не сумела меня залечить за четыре месяца, чуть со стула не упала: «Ты еще живой???». Жутко возмутилась моим самолечением: «Так нельзя! Ты мог умереть!!!!». Лэйбл на лоб – «Дура вульгарис». Удивилась: гемоглобин как у деревенского парнишки, силенка и выносливость – дай Бог каждому. Любопытство заело и ей захотелось поиметь меня в качестве кролика подопытного на предмет посмотреть. Выяснить, где врачебная недоработка. Почему и как выкрутился? Индейский чум вам, неуважаемая. Пришлось, конечно, справку о медосмотре «потерять». Обошлось. Так и тренировался в Свердловске. И соревновался. На пятом курсе даже предложили профессиональную карьеру бегуна. Отказался. Видел, как рядовые профессионалы живут и решил, что риск не оправдывает удовольствия. Пот с примесью крови никого не украшает. Понимал, что высокий уровень недолго выдержу. А бледно существовать рядовым солдатиком при королеве спорта как-то не желалось. Не только на тренировках, но и на соревнования осторожничал, работал не на полную катушку. Изредка только на первый разряд выскакивал. Кайф от локальных побед на дешевых соревнованиях давно поблек, к чудесам их уже не относил. Просто результат тренировок.

На профосмотре в Шантобе это не прокатило. Слова то к делу не пришьешь. В нашем обществе «Без бумажки – ты букашка». И вот, при поступлении на работу, опять очень захотел «потерять медсправку». Во время медосмотра, хирург, гаденыш, случайно засек мои проблемки. Точечные кровоизлияния на ногах. Ну перенапрягся маленько на тренировке в зале штанги, бывает.

Вот он и привязался: «Это со?». По счастью в списке противопоказаний к приему на работу такое заболевание отсутствует. Уж очень оно редкое, не удосужились включить. Ну и отцепись. А удовлетворять чье-то детское любопытство – нет у меня ни желания, ни времени. Отвяжись, все равно лечить такое не умеешь, впрочем, как и все твои коллеги. Согласно великому и могучему – врач есть от слова «врать». Клятва Гриппократа блюдящая на тонких ножках. А вот не дам себя нагнуть. Хотя в конечном итоге безусловно «дам». Но в морге, когда меня уже не будет.

Квартиру получил в новеньком пятиэтажном доме. Теплая, с выходом на солнечную сторону. Второй этаж. Один кошмарнейший недостаток: стенка с соседями толщиной всего в полкирпича. Слышимость изумительная. Любовные игрища молодых соседей вечером и ночью доставали не по-детски.

И если бы только это. Уже на третий вечер незнакомая красотка попыталась у меня переночевать под предлогом, что она приезжая. Это местные дамы таким способом охотятся на новеньких. Пришлось сделать морду ящиком и послать ее в… гостиницу. Тупо не пустил в дом.

Затем приехала Люда и все пересуды о моей неконтактности с женским полом тут же прекратились. Она и в положении оказалась красивее всех местных див.

Люда взяла академку и уже через пару месяцев нам дали двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Также на втором этаже. Правда ремонт пришлось самим сделать. Ничего, справились. Тут же обставили: кухонный гарнитур, стол и стулья. С помощью главного маркшейдера (совместно и профорга Рудоуправления) добыл самый крутой холодильник ЗИЛ-Москва. Бессовестно воспользовался тем, что благодетель непосредственно подчинялся моему отцу.

От магазина до дома мы привезли его на каротажной станции. А дальше заколодило: рабочий день, никого поблизости нет, с работы сослуживцы тоже не смогли подойти.

Пришлось повыкобениваться: скомандовал водителю, чтобы он наклонил эту гробину на меня, принял его на закорки и в-одиночку забежал на второй этаж и, далее, в квартиру. Потом присел и, с помощью водителя, аккуратно поставил холодильник на пол. Через десять минут он уже довольно заурчал и принял в свои недра продукты с балкона.

Мои сослуживцы не могли поверить в такой финт и, вдобавок, позавидовали редкостной модели холодильника. Поверили в мои возможности только тогда, когда случилось нашей служебной легковушке вылететь из снежной колеи и врюхаться в снежный сугроб. Водила перепугался, так как мы застряли далековато от цивилизации. Метель. Лопаты нет. Домкрата нет. От испуга у мужичка сердце забарахлило. Пришлось в одиночку переставлять ГАЗ-69 в колею. Причем с водителем за рулем. Конечно, все делалось враскачку, и водитель машиной подрабатывал. Остальных водителей каротажного бокса это впечатлило.

Темным пятном оказалось вычитание из зарплаты налога за бездетность. При жене, которая вот-вот родит. Это как? На мои вопли был стандартный ответ: «Принесешь справку из роддома – налог снимем». Обиделся и в конце апреля стал полноправным папашей. Все очень даже приятно, вот только на первых порах страшным казалось взять ребятенка на руки. Его так легко повредить. Чуть резче повернешься и кажется, что у него голова отлетит. Потихоньку и осторожно привыкал.

Первые шаги

Начиная со свердловской больнички уже три года берегу свое тельце самостоятельно. Вроде получается неплохо. К сожалению, без хамства не всегда могу обойтись. В первый же год работы отказался бежать на эстафете. Ну, прихватил ангину, бывает. С такой пакостью бегать – как с гулящей девкой – для здоровья дюже вредно. Пришел на эстафетный сбор, объяснил ситуацию, извинился и ушел домой.

Через пару дней после эстафеты комсорг нашей геологоразведочной партии проходил через стадион и засек меня на тренировке. Не поздоровался. С каменно-многозначительной рожей прошел мимо. Ох и вони потом было. Всех комсомольцев натравил. Общим собранием порицание вынесли за неуважение к майскому празднику. Плюс выговор по комсомольской линии. «Слава» нехорошая пошла.

Ладно, тупо постоял, поковырял пол ножкой. С харей соответствующей. Ну не захотелось почему-то соответствовать Маяковскому: «Радуюсь я, это мой труп упал на труп моей Республики». И объяснять причины тоже не комильфо. Проехали. Продолжил работать и в одиночку тренироваться. Бегал кроссы по трассе нарабатывая выносливость, а скоростенку качал на стадионе.

На производстве все шло совсем неплохо. У меня образовалось даже два рабочих места. Основное – в конторе, где сидел в одном кабинете с главным геофизиком Жусуповым. Там я появлялся не дольше, чем на один час в день, когда сдавал результаты каротажных исследований. Остальное время – в каротажном боксе, где стояли спецмашины и располагалась мастерская по ремонту с настройкой геофизической аппаратуры. Этот бокс находился в буровом цехе, на полдороге от конторы к руднику. Пешком далековато, около четырех-пяти километров. Вот и пользовались рудничным автобусом.

В бурцехе мы получали дневное задание. Отсюда и выезжали на каротаж. Три глубоких скважины на участке эксплуатируемого месторождения «Восток» и три на участке разведываемого месторождения «Веселовское». Иногда выезжали на участок картировочного бурения с мелкими скважинами.

В боксе царствовал Ваня Стрельников. Основной и единственный ремонтник. Он же основной каротажник на время моего обучения.

Как водится, с начала без идиотизмов у меня не обошлось. Один выезд на скважину присматривался, а потом на второй сам за рычаги каротажной лебедки встал. При спуске инклинометра в скважину достиг безумно высокой скорости. Укладка кабеля на лебедке оказалась далекой от идеальной. Одиннадцатитонную машину заболтало не по-детски. Почему кабель не сорвался с блок-баланса на устье скважины до сих пор не понимаю. Мой инструктор Ваня Стрельников еле справился с заиканием от испуга и проорал:

– Тормозиии!!!

Тормознул так, что только чудом скважинный прибор от кабеля не оторвался. В принципе, работа на лебедке – дело моториста, то бишь водителя каротажной станции. Но это дело надо мне самому исполнять, иначе водила за день до посинения напрыгается. И начнет требовать ввода дополнительной рабочей единицы – непосредственно моториста. Инженерам за совмещение с рабочей профессией не доплачивают. Пришлось привыкать. Переучился. На второй день хоть и с трепетом, но дело пошло.