Билет в неизвестность

Артём на секунду задумался, стоит ли говорить про болезнь, как его вдруг поразила удивительно безрассудная, но в то же время, обнадёживающая идея.

– Я хочу быть испытуемым в нашем эксперименте!

Станислава Сергеевича нелегко было вывести из состояния внешнего спокойствия, его вид никогда не показывал, что происходит в его голове. Но Артёму это удалось.

– Ты… Что? – Станислав Сергеевич даже привстал с кресла. – Ты в своём уме? Даже если бы это было разрешено контрактом, я не могу рисковать кем бы то ни было из сотрудников. Тем более таким образом! Ты не…

– У меня рак, Станислав Сергеевич, – тихо сказал Артём. – Четвертая стадия. Уже не вылечить.

Этих слов хватило, чтобы доктор медицинских наук опустился обратно в кресло. Понадобилось несколько секунд, чтобы на его лицо вернулось спокойствие.

– Вот те раз, – проговорил он очень тихо. – Ты… Вот почему… Сколько времени?

– Не… не больше года, – Артём не ожидал, что так сложно будет обсуждать это с руководителем. – Я очень хочу закончить этот проект, я прошу Вас – дайте мне шанс!

– Мне так жаль, Артём, – Станислав Сергеевич смотрел в глаза парня, который за четыре года работы стал ему почти как сын. – Это точный диагноз?

– Да, я сдал кучу анализов. И ещё буду сдавать…

– Чёрт! – Станислав Сергеевич ударил кулаком по столу, заставив парня вздрогнуть. Такого на памяти Артёма не случалось ни разу.

На несколько мгновений в кабинете снова воцарилась тишина.

– Станислав Сергеевич, я понимаю, что не вправе просить этого, но, может, всё-таки есть возможность сделать меня участником эксперимента? В фокус-группе ведь должен быть онкологический больной. Пусть им буду я!

Станислав Сергеевич хмуро посмотрел на своего сотрудника, руководителя группы информационных технологий.

– Не всё так просто, Артём. Здесь очень много подводных камней, как этических, так и юридических… Это не просто шаг в пустоту! Это… это билет в неизвестность, пойми!

– Но ведь можно же что-то придумать? Свой билет в неизвестность я уже получил… Осталось определить время отправления. Да и какая теперь разница, как я уйду через полгода? А так – я, возможно, и не уйду. Обещаю продолжать работать у Вас, если… эээ… когда всё получится!

В глазах руководителя Артём увидел внутреннюю борьбу и муку, которые были вызваны явно не переживанием от потери хорошего сотрудника.

– Ладно, – наконец, сказал Станислав Сергеевич. – Я попробую что-нибудь придумать. Через месяц вернемся к нашему разговору. С тебя к этому времени подготовка Александра. Надеюсь, что тебя не придётся замещать…

* * *

Я всё так же плыву в тёмной тишине, сопровождаемой невнятным бормотанием. Можно было бы назвать это безмятежностью, но почему у меня такое ощущение, будто я здесь чужой?

Ощущение… Можно ли сказать, что я что-то почувствовал? Вряд ли. Скорее, это то, с чем я ушёл в небытие. Негативные эмоции всегда сильнее положительных, поэтому это ощущение до сих пор присутствует в моей голове. Голове, которую я не чувствую.

В любом случае, это какая-никакая зацепка. Думаем дальше и вслушиваемся в бормотание.

* * *

Лабораторная операционная ослепляла белым цветом и ослепительной чистотой. Вероятно, здесь было чище и светлее, чем в операционных лучших больниц города. Ещё бы – здесь довольно часто совершались открытия, которые спасли жизнь не одной тысяче людей.

Прошло почти четыре месяца со дня, когда Артём узнал о своём неизлечимом недуге. Месяц назад Станислав Сергеевич обрадовал парня:

– Артём, Этический комитет и Совет директоров одобрили тебя. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.

– Радоваться, Станислав Сергеевич! Спасибо. Спасибо большое!

– В любом случае, судя по твоим анализам, это, действительно, правильное решение.

– Моим анализам? Откуда у Вас…

– Артём, – руководитель невесело усмехнулся. – Неужели, ты думаешь, что я решусь потерять одного из лучших сотрудников, не проверив всё самостоятельно?

– Спасибо, Станислав Сергеевич, – только и смог проговорить тогда Артём.

И вот, теперь он полулежит-полусидит в операционном кресле с обритой головой, напичканный успокоительными, облепленный датчиками и проводами с головы до ног, готовый принять наркоз. Все сомнения, которые, было, появились при виде операционной, ушли. То ли дело в успокоительных, то ли в твёрдой уверенности, что это единственное правильное решение в сложившейся ситуации. Кроме того, как бы ни был важен проект для Артёма, это, на самом деле, был его единственный шанс жить дальше.

– Артём Александрович, – анестезиолог Ефим Абрамович суетился возле кресла, проверяя показатели мониторов и перебирая пузырьки на столике рядом. – Через две минуты будет введён наркоз, и мы с Вами встретимся снова примерно через шестнадцать часов.

– Хорошо, Ефим Аб… Абрамович, – язык уже плохо слушался, а тело налилось приятной сонной тяжестью.

– Отлично, отлично! – возле соседнего столика стоял Станислав Сергеевич в полном облачении хирурга и рассматривал инструменты.

Будучи одним из лучших нейрохирургов страны и имея за плечами почти тридцатилетнюю практику, Станислав Сергеевич согласился стать руководителем проекта «Энтропия», уже многие годы разрабатываемым в АО «Заслон».

Многие работы доктора медицинских наук были посвящены процессу старения человека и способам его замедления. Команда нейрохирурга смогла разработать идею микрочипа, который с помощью настраиваемого программного обеспечения может оптимизировать любой процесс в организме человека. Чип должен работать от энергии электрических импульсов, вырабатываемых нервной системой живого организма. Он сам подстраивается под их силу и скорость и настраивает свою работу под каждый конкретный организм.

Станислав Сергеевич решил вести эту операцию и этого пациента (он предпочитал называть испытуемых пациентами) самостоятельно. И дело не только в том, что Артём станет первым человеком, в мозг которого будет внедрён чип, связывающий сознание и подсознание. За несколько лет совместной работы Станислав Сергеевич, действительно, привязался к талантливому парню. И пусть Артём был специалистом в информационных технологиях, он чертовски похож на него самого в молодости.

– У нас есть минутка, Артём, – с уверенностью в голосе сказал Станислав Сергеевич. – И начинаем! Хочешь что-нибудь сказать перед тем, как мы совершим еще один научный прорыв нашей лаборатории?

– Спасибо… Станислав Сергеевич, – Артём уже с трудом соображал, где он находится, и практически перестал чувствовать своё тело. – Когда я очнусь… расскажете, как ЦСКА… сыграли?..

– Обязательно, Артём, – Станислав Сергеевич кивнул анестезиологу, и тот открыл катетер капельницы.

Мир в глазах Артёма помутнел, он попытался сказать ещё что-нибудь, но у него не вышло. Сознание пыталось ухватиться за реальность, но выходило из рук вон плохо.

– Считай вместе со мной, Артём. Пять… Четыре… – начал отчёт Ефим Абрамович. – Три…

В этот момент темнота полностью поглотила Артёма, и его сознание закачалось на волнах беспамятства. Сон был крепким и продлился гораздо меньше шестнадцати часов…

* * *

Бормотание стало тише, а темнота гуще. Если это, конечно, возможно. Интересно, а как я это понял? Или я начал сходить с ума? Но появился ещё один звук – как будто где-то рядом фонит неисправный динамик. Просто небольшой мягкий звуковой фон.

Обычно такой раздражает – хотя, откуда мне знать? – но мне, наоборот, как будто уютно и сонно. На самом деле, это довольно странно – я уже попытался уснуть, но, к сожалению, мой разум не хочет отключиться даже на пару секунд…

* * *

– Два… Артём? – Ефим Абрамович сверился с показателями мониторов. – Так-с, испытуемый уснул.

Он переключил капельницу на миорелаксанты, попутно проверяя реакцию мышц Артёма.