Дачное общество «Ностальжи». Рассказы

– Ты же только что собиралась его пристроить, – Папкин ничего не понял и остановился на полпути к бару, с занесенной ногой.

– Я о другом, – пробормотала Мамкин. – Позвони Лыковым, попроси у них кроватку.

– Не спеши, не надо гнать гусей…

– Позвони, – упрямо повторила Мамкин. – Скажи, что… что это ненадолго.

– Завтра, – буркнул Папкин и опустил ногу. Все это время он держался за стенку.

– Дай мне руку, – потребовала Мамкин. Тот послушно протянул ладонь. Мамкин взяла ее и приложила к своей груди.

– Отстань, – поморщился Папкин. – Не до того, тошно.

– Идиот, – она покачала головой. – Потрогай.

– Ну, потрогал. Что дальше?

– Набухла, что. Чувствуешь?

Папкин с неожиданной брезгливостью помял грудь двумя пальцами.

– Мерин, – сказала Мамкин уничтожающе. – Не помнишь, какая у жены сиська.

– Тебе мерещится, – огрызнулся Папкин. – Пустишь ты меня, или нет?

– Успеешь. Сначала позвони Лыковым. И… попроси у них какую-нибудь одежду. Мы же все раздали.

– Дай, я пройду!

– Успеешь, тебе сказано. Я забрала его из сада. С ним уже никто не общается. Воспитатели его сторонятся, как чумы.

– Бери отпуск, сиди с ним…

– Я уже взяла. Но не отпуск. Я ушла с работы. Погоди, запойная скотина, скоро до тебя дойдет.

Это подействовало. Папкин снова остановился.

– Что ты мелешь! Рехнулась? – А что мне остается? Не могу же я появиться на службе в таком виде.

– Да в каком-таком виде? О чем ты?

– Увидишь. Немного осталось.

– Я найду эту суку с дудочкой, – Папкин сжал кулаки. – Этого долбаного колдуна. Я засуну ему дудочку в…

– Плюнь на него. Он сам перетрусил и сбежал.

– Неважно! Разыщу экстрасенса, бабку! Его у меня наизнанку выворотит! И Свина расколдуют!

– Позвони Лыковым, – устало повторила Мамкин и скрылась в спальне.

Папкин отпер дверцу бара, наполнил стакан.

– Дай мне, – попросил Толик. – Я хочу соку.

– Это не сок. Тебе нельзя.

– А что это?

– Транквилизатор.

– Тан… кизатол, – повторил Толик удовлетворенно.

8

Папкин стоял перед раковиной и охлаждал бутылочку с кипяченым молоком.

Из спальни доносилось требовательное кваканье.

На столе стояло блюдце с тертым яблоком. Из рациона Толика постепенно исключались взрослые продукты – в той же последовательности, в какой некогда добавлялись, только наоборот.

Горлышко бутылки плотно облегала толстая соска.

У Папкина дрожали руки. Ему казалось, что в квартире поселилось привидение.

Он взвесил в ладони бутылочку, гадая, достаточно ли она тяжела, чтобы проломить пятимесячную голову.

Его передернуло. Конечно, он не сможет этого сделать. И яду не сможет подсыпать.

Когда он вошел в комнату, Мамкин уже держала Свина на руках. Свин корчил рожи, беспорядочно взмахивал ручками, хныкал.

– Я напрасно уволилась, – Мамкин истерично хихикнула. – На все про все хватило бы отпуска. Он завтра исчезнет.

Папкин передал ей бутылочку.

Толик нахмурился, зачмокал; Мамкин приподняла донышко пальцем, чтобы молоко закачивалось быстрее.

Папкин отвернулся.

– Нет, ты смотри, – пропела Мамкин, и в ее пении было больше истерики, чем в смехе. – Это твоя работа. Ты нашел фасилитатора.

– Я найду его снова, – в сотый раз пообещал Папкин.

– Ищи сколько влезет. Скоро ты будешь свободен. Не надо ходить в садик, нянчиться…

– Заткнулась бы ты.

– Сука.