Зигзаг судьбы

Заместитель командира. Мистика
Алексей Тенчой

В книге рассказывается о чудесах, о том, как оролон, или зомби, встает из могилы. И это случается в простой воинской части. Кто-то верит своим глазам, а кто-то нет, отрицая действительность. Но для всех это урок существования явлений, не поддающихся объяснению. Даже военным пришлось приглашать ламу-чодчего, чтобы успокоить взбесившего мертвеца. «Разумный обретает веру и мудрость ради блага своей жизни; они – его ценнейшее богатство. Все прочее богатство – просто мусор», – сказал Будда.

Заместитель командира

Мистика

Алексей Тенчой

Или «Шестьдесят минут в могиле»

© Алексей Тенчой, 2017

ISBN 978-5-4485-9241-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ярко-красный кроссовер с читинскими номерами мчался на огромной скорости по автодороге федерального значения А166. За рулем китайского автомобиля сидела молодая девушка, недавно получившая водительские права. Этому поспособствовал ее влиятельный отец, сделав пару звонков нужным людям (он занимал один из ключевых постов в системе правоохранительных органов Забайкальска).

В салоне автомобиля громко играла электронная музыка; девушка, слегка придерживая руль кистью левой руки, пританцовывала верхней частью своего тела и кивала головой в такт композиции. Дальний свет ксеноновых фар обеспечивал хорошую видимость дороги, несмотря на глухую ночь. Она любовалась исполинскими соснами, вырастающими прямо из темноты слева и справа от автомобиля. Достала телефон, пыталась сфотографировать сияющую высоко в антрацитовом небе серебристую луну, чтобы завтра утром показать отцу эту красоту. Но на снимке ночное светило выглядело как бледная молочно-белая точка. Разочарованно вздохнув, девушка убрала телефон в сумочку и прибавила газ.

Внезапно ее ослепил резкий свет, она почувствовала сильный глухой удар, металлический скрежет, хлопки… Молодая женщина не успела ничего понять, только почувствовала, как что-то сдавило грудь и появилась тупая боль в голове. Девушка накрыла ее руками и попыталась пригнуться. Распахнутые от ужаса глаза наблюдали словно замедленную съемку того, как ее машину со страшной скоростью разворачивает и несет к обочине. «Ом мани падме хум!» – выкрикнула девушка, случайно вспомнив мантру, которую часто начитывал ее отец. Произносимые миллионами людей древние слова пришли к ней вовремя. Послышался глухой стук, автомобиль резко дернулся и замер. Девушка не шевелилась.

В ночном выпуске новостей Забайкальского края, вышедшем в эфир через несколько часов, сообщили, что на автомобильной дороге федерального значения А166 Чита-Забайкальск в Оловяннинском районе произошло лобовое столкновение двух легковых автомобилей с летальным исходом. Сорокалетний безработный мужчина, находившийся за рулем автомобиля ВАЗ-2109, не справившись с управлением, допустил выезд на полосу встречного движения. Как выяснилось позднее, он был в состоянии алкогольного опьянения. Двадцатилетняя студентка, находившаяся за рулем китайского кроссовера Great Wall, не успела вовремя среагировать на внештатную ситуацию. Водитель девятки скончался на месте. Девушка была пристегнута ремнем безопасности, что уберегло ее от несовместимых с жизнью травм – у нее закрытая черепно-мозговая травма и ушиб грудной клетки. В машине сработали все 6 подушек безопасности. Она была доставлена в ближайшую районную больницу.

Авария произошла в нескольких километрах от сельского поселения «Хада-Булакское».

****

– Молодое пополнение прибыло, – доложил солдат, дежуривший на КПП.

Шумно открылись тяжелые металлические ворота, и автобус, забравший призывников со сборного пункта, заехал на территорию части.

Полковник Бурнашев наблюдал за происходящим из окна своего кабинета. Через час его заместитель по работе с личным составом, майор Звонарев произнесет приветственную речь перед призывниками, которая вдохновит тех, кто со страхом прибыл на военную службу, и немного припугнет тех, кто намерен показывать здесь свой характер. Затем наступит период адаптации, когда молодые солдаты будут учиться обращаться с табельным оружием, выполнять несложные физические упражнения, общаться с психологами и готовиться к принятию присяги…

Он вспомнил, как сам присягал на верность Родине более двадцати пяти лет назад. Сердце было готово вылететь из груди, дыхание сбивалось от захватывавших его переживаний. Бурнашев принимал присягу первым благодаря фамилии – очередность определялась по алфавиту. Он боялся от волнения забыть слова, которые вызубрил наизусть. Чеканный шаг, звонкий дрожащий голос, слезы и улыбка матери, бледно-голубое платье которой он видел сквозь забор.

Тогда текст присяги для него был не просто словами, не то, что для нынешних «детей Интернета». Выйдут, проскользнут по бумажке своим пустым взглядом, ни мысли не проблеснет, ни слезинки не промелькнет… Нет, он не мог, как ни пытался, понять этих ребят. Он помнил, какую гордость испытывал сам, давая торжественную клятву на верность отечеству, и как щемило сердце при взгляде в глаза матери, полные любви. Это был большой шаг для неопытного подростка, как бы разделявший жизнь привольную и жизнь по уставу. Но все это осталось в далеком прошлом…

Мать давно похоронена на городском кладбище Брянска, а сам он почти круглосуточно живет в этом небольшом кабинете с серыми стенами и покосившейся картиной. На полотне был изображен какой-то унылый пейзаж в тускло-желтой гамме. Продавленный диван с потрескавшейся обивкой из кожзаменителя стал его ежедневным пристанищем.

Мечта матери – увидеть внуков – так и осталась несбывшейся… Нет, он был женат, пытался стать добропорядочным семьянином, но тяготы военной жизни – постоянные переезды, отсутствие возможности свободно распоряжаться своим временем – выдержит далеко не каждая женщина. Тамара вот не выдержала. И Игорь Алексеевич ее в этом не винил. Ушла так ушла… Им, женщинам, столько всего нужно: внимание, забота, слово ласковое… А у него на все это попросту не хватало времени, да и, надо признаться, иногда и желания. Для него служба всегда была и будет на первом месте. «Может, и вправду ей живется лучше с тем бухгалтером, в которого она якобы влюбилась… Или кто он там еще…» – думал иногда Бурнашев, вспоминая о бывшей супруге. С тех пор с женщинами Бурнашев взаимодействовал исключительно по служебным вопросам, решив, что он не создан для романтических отношений любого рода.

Все его мысли и чаяния были посвящены вверенной ему воинской части, солдатам и офицерам. А людей у Бурнашева было много – общее число военнослужащих в части переваливало за тысячу. Он мог бесконечно планировать, как улучшить быт подчиненных, без устали выбивая деньги из центра для реализации своих идей. Любил прогуливаться по территории, подмечая мельчайшие детали, которые недосмотрел завхоз. «В коридоре перегорела еще одна лампочка, надо сказать Петровичу», «щеколда на калитке отваливается, и куда только глядит Петрович», – подобные мысли крутились в голове Игоря Алексеевича во время таких прогулок.

Полковник Бурнашев уже многие годы возглавлял танковую воинскую часть, которая дислоцировалась вблизи Новосибирска. Его безупречная служба была отмечена многочисленными медалями и наградами. Коллектив, который находился в подчинении у Игоря Алексеевича, уважал его, а не боялся, как это часто бывает в военных гарнизонах. Осетины, русские, якуты – служащие с разных концов России сосуществовали на огороженной территории, и конфликты среди солдат были крайне редки. Бурнашев всегда знал, что происходит в доверенной ему части, и неуставные отношения, случаи нарушения дисциплины пресекал на корню.

Выглядел полковник лет на 50 с хвостиком: между седых кустистых бровей пролегла глубокая морщина, которая не исчезала даже тогда, когда он улыбался. Спокойный прямой взгляд его холодных серых глаз, казалось, проникал в самое сердце и делал больше, чем цифровой полиграф: у подчиненных моментально пропадало всякое желание приврать или умолчать о чем-то.

Репутация Бурнашева и слухи о его воинской части распространились далеко за пределы Новосибирска, и семьи готовы были на многое, лишь бы их сыновья проходили службу именно в этой части. В ход шли деньги, связи, попытки соблазнения – российский люд с фантазией, способен на многое. Но в часть попадали не иначе, как по распределению из призывного пункта. Бурнашев на все просьбы лишь пожимал плечами, многозначительно указывая крючковатым пальцем вверх и приподнимая свои совиные брови, мол, не в моей это власти, граждане. Такой прием обычно срабатывал, и ходоки растворялись в коридоре. Особо настойчивым (чаще всего это были дамы) он зычным басом объяснял вежливо, но твердо, что он, конечно, и мог бы (тут он задумчиво и довольно кокетливо поводил бровями), но их сыновьям это не поможет попасть в часть никоим образом. В любом случае, молодое пополнение – так командование называет недавно прибывших военнослужащих – обычно с облегчением вздыхало, получив определение в эту воинскую часть.

Подразделение Игоря Алексеевича находилось на хорошем счету и у руководства, будучи в числе лучших в Сибири. Соревнования по определению «лучшей» воинской части проводились то и дело, гласно и негласно. Критериями оценки могли служить условия содержания солдат, уровень дисциплины или что-то еще – изобретательности командованию не занимать. Нельзя было сказать, чтобы Бурнашев делал что-то особенное, чтобы выслужиться перед руководством. Он просто действительно любил свою работу и оттого стремился к совершенству во всем, что ее касалось, будь то вопросы питания солдат или перегоревшие лампочки в коридоре медпункта.

Сегодня выдался серый, пасмурный день; небо налилось свинцовыми тучами, но разразиться дождем отчего-то не спешило. Полковнику нравилась такая погода, он ощущал, что в такие дни мир внешний как бы настраивается на одну волну с его внутренним миром. Ему казалось, что ярко светящее солнце словно пытается заразить людей ложным оптимизмом, напитать беспочвенными надеждами и обещает так никогда и не наступающее светлое будущее. Лишь в дни унылые, прохладные, хмурые, когда дома, деревья, небо – словом, все вокруг словно нахохлилось и ушло в себя, явив миру свой первозданный, непритворный облик, – человек может встретиться лицом к лицу с самим собой, задуматься о самом главном и услышать истину.

Бурнашев из окна увидел, как худой паренек с блестящими черными глазами забежал в клуб – это был Мага, солдат из Дагестана, проходящий военную службу по контракту. Он с ребятами будет репетировать традиционную лезгинку – скоро в клубе состоится очередной концерт. Выходцы из солнечного Кавказа продемонстрируют ловкость ног во время самого зажигательного танца; якуты сыграют на диковинных музыкальных инструментах, подражая звукам животных; русские ребята спляшут вприсядку и, может быть, сыграют на гармони… Деньги на постройку клуба для проведения творческих вечеров Бурнашев выбил после того, как часть признали лучшей по бытовым условиям содержания солдат. Пару лет назад построили теплые и удобные казармы, оборудованные по последним стандартам, два пятиэтажных дома для служащих с семьями. В планах было построить школу и сад для детей военных. Вот только дождаться бы денег из центра… Он еще раз окинул взглядом территорию воинской части и, улыбнувшись одними уголками губ, вышел из кабинета.

Ребят в этот осенний призыв прибыло много. С виду все производили впечатление подходящих, «правильных» солдат. Но по опыту Игорь Алексеевич знал, что всегда найдутся те, кто склонен к агрессии; большинство будет середнячками – так называемое болото, и обязательно есть слабаки. «Психологи разберутся», – подумал полковник, рассматривая ребят.

– Шеф, вам звонок по красной линии, – напряженный голос Звонарева прервал поток его мыслей. Бурнашев оглянулся – его зам высовывался из окна своего кабинета и активно жестикулировал.

Полковник быстрым шагом вернулся к себе и поднял телефонную трубку, которая издавала свои трели редко, но, как говорится, метко. По этому телефону ему могли звонить всего пара людей. И уже по дыханию он мог определить, кто на другом конце провода. Красную трубку он всегда поднимал со смутным чувством тревоги: после такого звонка, как правило, что-то в его жизни или в жизни его части непременно менялось. В лучшую или худшую сторону. В этот раз на том конце провода был заместитель командующего войсками Сибирского военного округа – генерал-лейтенант Соболев. «Гм, наверное что-то срочное», – подумал Бурнашев, тотчас нахмурившись.

– Игорь Алексеевич, как здоровьице? – обычно прямолинейный, сегодня начальник решил отдать дань вежливости. Наверное, действительно случилось что-то серьезное.

– Живы-здоровы пока, служим на благо Родине, – Бурнашев перенял добродушно-ироничный тон собеседника.

– Игорь, у меня для тебя новости. Скорее всего, они не слишком тебя обрадуют, – начальник решил не затягивать с прелюдией.

Бурнашев напряженно молчал, ожидая продолжение.

– Алло! Ты меня слышишь? Центр принял решение передислоцировать твою часть. Через три недели вы должны быть на новом месте, рядом с селом Хада-Булак, это где-то возле Байкала. Подробности вам сообщат телеграммой.

Полковник стиснул зубы и обреченно закрыл глаза. Всем планам конец. Все труды в лучшем случае достанутся какой-то другой части, а в худшем – просто пропадут зря.

– Ты вообще тут? Алло! – голос шефа звучал требовательно и весьма раздраженно.

Решив не нервировать Соболева лишний раз, Бурнашев коротко ответил:

– Есть. Вас понял. Ждем телеграмму для дальнейших указаний.

Разговор был окончен. Игорь Алексеевич устало сел на диван и уставился перед собой. На этот раз новость по красному телефону превзошла все предыдущие. Менялась жизнь его, всей воинской части, а также какой-то непонятной деревеньки со сложным названием.

– Нужно сказать подчиненным. Срочно, чем раньше, тем лучше, – он резко вскочил на ноги, но тут же снова опустился.

«Нет. Должны быть какие-то иные варианты. Столько уже сделано, столько всего построено! Почему переводят именно нас? Именно сейчас? – Бурнашев сокрушительно вздохнул, опустив внушительные плечи, – надо срочно перезвонить Соболеву».

Он снял было трубку, но тут же положил ее на место, словно испугавшись своего порыва. «Нет, я не могу демонстрировать свое недовольство… Мало ли, какие у меня были планы. Это же военная служба! Командованию виднее. Нет, не нужно… Что это со мной? – он сам удивлялся своей реакции на приказ, – Я же не первый год на военной службе. Как девчонка разволновался…»

Командир части то ли ворчал на себя, то ли уговаривал самого себя. Противоположные мысли и решения хаотично возникали в его голове. Неожиданный приказ нарушил любовно лелеемые Бурнашевым планы по развитию своей части. Впереди – неизвестность, которая сбивала полковника с толку больше всего. «Что там за местность? Есть ли там казармы, корпуса? Что там за люди живут?» – эти вопросы вихрем кружились в его сознании.

Он подошел к карте и нашел глазами Забайкальский край. Поставил на нем жирную красную точку. Мысленно представил себя там. Снег, кругом лес, редкие прохожие напоминают зомби – лица скрыты теплыми платками и шарфами, видны лишь одни глаза, опухшие от многодневных, многолетних возлияний. Бррр… Бурнашев потряс головой, чтобы прогнать неприятный образ… Не может же быть все так плохо, как рисует его воображение!

– Ведь живут же там люди, значит и мы сможем. Привыкнем, обживемся и на новом месте… Где наша не пропадала! – полковник уговаривал и подбадривал сам себя.

Кое-как смирившись с этой мыслью, он обрел способность действовать. Созвал своих заместителей. Сообщил им поступившие новости. Подчиненные, казалось, никак не могли переварить эту мысль и сидели, не произнеся ни слова. Лишь их раскрытые рты и приподнятые брови говорили о том, сколь неожиданной для них была эта новость.

– Обсуждению приказ не подлежит, – сухо проговорил полковник, – необходимо в кратчайшие сроки организовать переезд части.