Новеллы. Второй том

– А такой вы меня нарисовали, – чуть успокоившись, продолжила Екатерина и развернула портрет, с которого, боязливо улыбаясь, смотрела интересная шатенка средних лет с большими серо-голубыми глазами. – Левый глаз ничем не отличается от правого.

– Да? – спросил Тимур, всё больше недоумевая.

– Да!

– Ну и что?

– Я ещё у вас спросила: «Почему нет белой плёнки на глазу?». А вы мне ответили: «Я вас так вижу».

– Ну и что? Разве вы остались недовольны портретом?

– Вы захотели меня видеть здоровой! Понимаете?! Вы запечатлели своё желание на картине, и оно исполнилось! Наяву! Посмотрите на меня, вы же не станете отрицать очевидное? – она говорила взволнованно, раскраснелась от нахлынувших эмоций, а на шее выступили капельки пота. Она ещё что-то хотела сказать, но Тимур перебил:

– Пожалуйста, успокойтесь. Да, действительно, этот портрет нарисовал я и теперь понимаю, что у вас загадочным образом исчез недуг. Возможно, вы лечились, и произошло стечение обстоятельств.

– Нет! – стояла на своем Екатерина, – я нигде не лечилась.

– Но я прошу вас понять, что я здесь ни при чем. Этому должно быть другое объяснение. Я не лекарь, никого не лечил и не собираюсь. Вы ошиблись.

Екатерина покачала головой и уже собралась объяснить, зачем пришла, как ее перебила Марина, подруга Тимура:

– Ну, хорошо, допустим, он вас каким-то чудом вылечил, а что вы теперь от него хотите?

Возле них стали собираться любопытные: им очень даже была интересна разворачивающаяся дискуссия.

– Девушка, я же вроде по-русски говорю, что хочу поблагодарить Тимура! – с жаром выпалила Екатерина и через маленькую паузу добавила: – Как должно, как следует в таких случаях! С этим не шутят – мне мама покойная рассказывала. Целителя обязательно нужно достойно отблагодарить, соразмерно вылеченному недугу! А то ведь и вернуться ненароком может все, или еще чего хуже случится.

– Да не лечил я никого! Что вы, в самом деле, наговариваете на меня всякую ерунду? – Тимур встал со стула, сложил его в чехол, перекинул мольберт через плечо и быстрым шагом пошел прочь.

Вслед за ним побежала художница. Они погрузили вещи на мотороллер, девушка села за руль. Тимур устроился сзади, обхватив ее за талию, и они уехали.

Растерянная Екатерина осталась стоять портретом в руках посреди толпы прохожих, некоторые подошли к ней и стали расспрашивать о подробностях. Они же и помогли раздобыть домашний адрес Тимура.

Ситуация, в которой оказалась Екатерина, сильно тревожила. Несколько дней она прожила без бельма на глазу и ощутила, насколько раньше находилась под давлением этого недуга и какие комплексы, несмотря на ее браваду, породил изъян.

Теперь сердце Екатерины терзал страх возвращения бельма. Даже одна мысль, что болезнь может вернуться, доводила до слез. Поэтому, превозмогая стыд и застенчивость, она заставила себя пойти в дом чужих людей, чтобы воззвать к их милосердию.

Тишину в небольшой только что отремонтированной квартире нарушил противно дребезжащий звонок. Это, пожалуй, единственное, что Элеонора Давыдовна не успела поменять. Полноватая, но все еще знойная женщина пятидесяти трёх лет с беспокойными глазами курила сигарету и одновременно чистила картошку.

– Кого это нечистый принес? – пробурчала она под нос и, кинув нож в кастрюлю, шаркая домашними тапками, подошла к двери и посмотрела в глазок.

Привлекательная девушка с картиной в руках. «Опять к Тимуру. Что-то он за баб взялся. На прошлой неделе дописывал дома портрет какой-то студентки, тем воскресеньем – подруга его подруги просила найти для нее время…. А Наташа? Все делает вид, что ничего не замечает. Ну, ничего, еще представится случай» – все это пронеслось в голове Элеоноры Давыдовны за секунды, пока она поворачивала ручку дверного замка.

Екатерина ждала и мысленно прокручивала встречу с родственниками Тимура – что она им скажет?

– Здравствуйте!

– Вы, наверное, к Тимуру? – Элеонора Давыдовна кивнула на картину.

– В каком-то смысле да. Но хотела бы поговорить и с вами, – неуверенно, но не без ноток настойчивости в голосе ответила девушка.

– Проходите, – Элеонора Давыдовна удивлённо распахнула незваной гостье дверь.

Екатерина сняла у порога туфли. Она, конечно, понимала, что Тимур находится в том возрасте, когда на него уже не может оказывать давление мать, но все равно шла к ней как к последней надежде: может быть, исходя из женской солидарности, она поймет ее тревоги, проникнется ими и сумеет убедить сына в необходимости помочь. Тем более плата, которую Екатерина хотела предложить за исцеление, была высокой – решить все возможные финансовые проблемы семьи Тимура.

– Хотите чаю? – спросила Элеонора Давыдовна, проявляя гостеприимство.

– Спасибо, было бы хорошо, – Екатерина обрадовалась, что женщина расположена к диалогу. – А вы мама Тимура?

– Тёща.

– А я подумала, мама, – как будто расстроившись, произнесла гостья.

– Если вам нужна его мама, я могу сказать, где она живет, только прошу вас, объясните мне, в чём дело? – хозяйка пошла на кухню. Вернулась она очень быстро, словно опасалась надолго оставлять незнакомку в комнате. Принесла чашку, наполненную чаем, и поставила ее на низкий столик у кресла, в котором сидела Екатерина.

Девушка взяла чашку, отпила глоток и беглым взглядом оценила обстановку: чисто, аккуратно, сразу видно – жилье после ремонта, пусть даже косметического. Все материалы, используемые для отделки, недорогие. Сама хозяйка также выглядела неухоженной, начиная от потрепанного махрового халата и заканчивая домашними тапочками, не выдерживающими с точки зрения Екатерины никакой критики.

– О чем вы хотели поговорить? – уточнила Элеонора.

– Сейчас я вам всё расскажу, – Екатерина сразу перешла к делу, для себя она уже поняла: тут деньгам будут рады.

– И? Вы меня интригуете, а я волнуюсь, как-никак это касается моей семьи.

– Нет никакой интриги, поймите меня правильно, как женщина.

Элеонора взяла стул и придвинулась к гостье, обратившись в слух.

– У меня уже много лет вот здесь, – Екатерина указала пальцем на левый глаз. – Была тонкая белая плёнка – бельмо. Из-за этого я и замуж не вышла до сих пор, и вынуждена носить очки. Работа у меня такая, что нужно быть красивой. Это бельмо портило мне всю карьеру.

– Я совсем ничего не понимаю, вы точно о Тимуре хотели поговорить? – напряглась теща.

– Да, – подтвердила Екатерина. – Наберитесь, пожалуйста, терпения. Недавно я познакомилась с вашим зятем. Пришла на площадь, где он работает, и рассказала всё, как вам сейчас. А он мне в ответ: «Профиль у вас неинтересный, лучше писать анфас». Я и опомниться не успела, как он нарисовал вот это, – Екатерина перевернула портрет лицом к Элеоноре. – Я ему говорю: «Уважаемый, так это же неправда. Я же не такая!» – и показала ему свой глаз. А он мне ответил: «Я вас такой вижу! Вы мне такой больше нравитесь!». Честно говоря, расстроилась я тогда немного. А на следующий день гляжу на себя в зеркало и вижу…

– Что?! – не выдержала Элеонора Давыдовна.

– Бельма-то у меня нет! – Екатерина допила чай, отодвинула кружку и продолжила: – С тех пор я излечилась от своего недуга. И излечил меня ваш зять, изначально изобразив на портрете здоровой!

Элеонора Давыдовна улыбнулась, налила гостье ещё чаю и придвинула вазочку с конфетами.

– У меня и жизнь-то после этого стала совсем другой! Я будто раньше и не жила никогда! Как заново родилась! Не ношу ненавистные очки! Появился жених, каждый день цветы носит, замуж зовёт. Раньше я об этом и мечтать не могла! Не смотрел на меня ни один. Или смотрел… как на прокаженную. Я и была прокаженной…

– Так это ж замечательно, – как-то без особенной радости отреагировала хозяйка.

– И теперь я хочу его отблагодарить! – расхрабрилась Екатерина.

Элеонора Давыдовна напряглась, слова о благодарности открывали для нее непонятную, но приятную перспективу.

Екатерина заметила меркантильность хозяйки: в ее глазах вспыхнул огонь интереса, взволнованно забегали искорки, и она словно что-то взвешивала в голове. Это давало Екатерине надежду, появилась спасательная соломинка, за которую она могла зацепиться.