Дубинка Махакалы. В поисках йети. Пятый том

– Ешь, ешь, а если не будешь кушать, мы тебе его в карманы положим. Мы – буряты, мы – самые радушные существа на этой планете, так что без подарков тебя не отпустим. Правда, бабушка?

– Совершенно верно.

– А груши для чего полезны? А, ба?

– Груши? А груши полезны для души.

Из конца салона был слышен заливистый хохот Лео и Беловой.

– Вот видишь, Кирюша, – сказала девочка и стала натирать ему мягкой грушей щеки, – если бабушка говорит, значит, так оно и есть.

– Замечательно. Я рад, но мне не хочется. Ну, правда, хватит.

– Хватит? Нет, не хватит. От подарков некрасиво отказываться. Правда, ба?

– Правда, правда, – подтверждала Старая Сэсэгма.

– Вот, видишь, я же говорю!

– Ладно, тихо. Послушайте лучше еще одну историю, – сказала старая женщина, – она как раз к месту будет. Вы же за этим сюда приехали? За историями? Я права, Кирилл? Кирилл, чего вы вертитесь, как уж на сковородке? Вы будете слушать?

– Да, да, я внимательно вас слушаю, – ответил Кирилл.

– А записывать Вы ничего не будете?

– Ну, если удастся, – и полез за тетрадью.

– Сэсэгма, не мешай ему, – сказала внучке Старая Сэсэгма.

– Хорошо, бабушка, только я ему лицо протру. Чтобы он у нас был чистенький и красивенький. Вот так, вот так, – приговаривала девочка, утирая Кириллу щеки и уголки губ краешками рукавов своей кофты, зажатыми в кулачках.

– Меня тоже зовут Сэсэгма, – сказала старая женщина. – Знаете, как переводится?

– Как? – спросил Кирилл.

– Цветок!

– Эта история случилась уже в наши дни, – начала свой рассказ Старая Сэсэгма. – Бурят из далекого забайкальского села, который овладел практикой Туммо…

– Что такое Туммо? – спросил Кирилл.

– Это практика, которая помогает раскрыть внутренний жар человека, – ответила старая женщина. – Так вот, приехал он по своим делам в Улан-Удэ. Стояла лютая зима. Повсеместно снуют буряты в шубах, в валенках и больших шапках. И представьте себе, вдруг среди них появляется тощий загорелый человек, на котором из одежды одна накидка из тонкого сукна, да штаны из грубой материи, похожей на мешковину.

Приезжий босиком, не спеша прогуливался по городу, рассматривал витрины и задавал прохожим вопросы. «Извините, не скажете, когда воины лало захватят весь мир?» – выспрашивал он у суетливых горожан. Прохожие от него шарахались. Женщина, увидев его в окно, в изумлении посмотрела на градусник, прикрепленный снаружи. Температура за окном была минус тридцать четыре.

Окончив свои дела, странный бурят возвращался к себе домой. Босиком по снегу подходил он к своему селению.

Люди здесь жили натуральным хозяйством и двери в своих домах не запирали на засовы, так как не знали, что такое воровство. Да и материальные ценности у них не имели почета. Главным достижением в жизни у селян было очистить свое сердце и открыть его добру. Так они и проводили все свое свободное время – в работе над своим сознанием. И было это нелегко, порой уходила на это вся жизнь.

В родном селении встретили бурята в том же виде – так же без обуви и в летней одежде. Все вместе они сели в кружок на заснеженной поляне и слушали вернувшегося домой путника. «Ну, какие там изменения произошли в сознании людей за последний век? Добрые они или злые? Грустные или веселые? Омраченные или сосредоточенные – скажи, пожалуйста?» – расспрашивали его сородичи.

«Ох, люди там везде веселые, гостеприимные и щедрые. Одежды только зачем-то много на себя надевают» – «Зачем же? – недоумевали близкие. – Чудные, что-ли?» – «Кто их знает. Зато везде катали, все показали. Сначала меня пригласили в гости в место под чудным названием „милиция“, потом в какую-то лечебницу со странным названием „психушка“, а после этого в общество милосердия, где мне подарили шубу, надев которую, я чуть не умер от жары!»

«Значит, еще не настал тот черный час! Есть еще у нас время для подготовки к защите Земли от надвигающей беды!» – обрадовались земляки.

Такая вот история. Записал? – спросила Старая Сэсэгма.

Самолет стремительно, но очень мягко коснулся бурятской земли. Пыжов и Белова вышли на воздух. Профессор остановился на трапе, закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, открыл глаза и воскликнул:

– Все! Ура! Теперь нас ждут другие аэропорты.

– Какие еще другие? – отозвалась Белова.

– Буддийские монастыри, дочка! Это те же аэропорты, где культовые сооружения являются сигнальными маяками. И все божества спускаются с неба, ориентируясь на эти огни. А где Кирилл?

– Да вон он, – ответила Белова.

***

Подросток с рыжими волосами торопливо, с усилиями, возможными, скорее, лишь для взрослого мужчины, стаскивал в воду Байкала плот. Подплыв к тому месту, где плавала рыба, подросток нырнул в воду и достал со дна небольшой сундук. Он поставил его на плот и стал грести обратно к берегу.

ГЛАВА 4

Белый автомобиль, притормозив, повернул к обшарпанной бензоколонке советского образца. За рулем сидела Ирина Белова. Рядом с ней, на переднем сиденье, профессор Пыжов любовался в окно ландшафтом. Позади сидел задумчивый Кирилл. Ему не давала покоя женщина с шелковым зонтиком, которая подмигнула ему в самолете. А от мыслей о ней отвлекала беспечная наивность Ирины, которая везде чувствовала себя как дома. Автомобиль экспедиция только что взяла напрокат, и теперь нужно было полностью залить его бак, чтобы какое-то время не думать, где и чем накормить своего железного коня. Да и самим путешественникам сейчас до того хотелось есть, что желудки их начинали угрюмо бурчать в предвкушении экзотической для них местной кухни. Но профессор Пыжов сказал: «Сначала накорми и напои коня – потом думай о себе». Так и сделали.

У бензоколонки стояли рядом два бурята и о чем-то увлеченно спорили. Ирина припарковалась, открыла дверь, вышла из машины и тут же наступила на мертвую собаку.

– О Господи! – только и смогла крикнуть она, стремглав отпрыгнув в сторону и стряхивая ногой, будто в желании удостовериться, что к ее туфлям не прилипли ни кишки, ни мясо, ни кровь… – Она что, мертвая? – испуганно спросила Белова и посмотрела на двух улыбающихся ей бурят. – Чему вы улыбаетесь? Дохлая собака лежит, и никто ее не убирает? – продолжила брезгливо возмущаться Ирина.

– А зачем? – спросил старый бурят.

– Собаки прибились к дацану, живут своей собачьей жизнью, грязные, неухоженные, старые и явно больные собаки. А бурятам все равно. Они сострадают больным собакам, потому что считают: такая у собак карма. Они не изгоняют их, потому что верят: раз пришли, значит так надо, – стал разъяснять ей вышедший из автомобиля Пыжов.

– Ветеринара пусть вызовут. Это же бесчеловечно! – воскликнула Белова, немного смягчившись.

– Какая же ты чувствительная девушка! – удивился старый бурят.

– Вам какого бензина? – спросил бурят, по виду младший.

– Девяносто второго, пожалуйста.

– А кофе у вас есть? – Ирина огляделась в поисках машины-автомата, откуда можно было бы, нажав на кнопку, наполнить пластиковый стаканчик кофе. Или, на худой конец, какого-нибудь столика с чайником и лежащими рядом пакетиками быстрорастворимого кофе. Но ничего этого поблизости не было.

– Только чай, – ответил молодой бурят.

– Сам пей свой чай…

– Собака живет. Умрет. Потом снова родится. Может, и человеком? – задумчиво произнес старый бурят.