Рокот полуяви: Великое делание

– Но разве моя плоть не является мной? – чуть не засмеялся Глеб.

– Нет. Ты есть дух, единица, составляющая мировую душу. Точно также, как капля служит малой частицею океана, твой дух принадлежит мировой душе.

– А что есть мировая душа?

– Это можно выразить одним простым и ёмким понятием…

– Каким?

– Род.

Некоторое время Глеб молчал, смакуя услышанное слово, очень старое слово, которое ныне предстало по-новому. Род. Сколько заключалось в этом понятии! Тут и все твои предки, и все твои потомки, бесконечная цепочка поколений! Тут тебе и Родина, и природа-матушка. Причём природа во всех её смыслах и толкованиях – живая и неживая, основа основ, ведь даже когда мы стараемся понять какую-либо вещь, какой-нибудь предмет, в действительности мы стремимся познать его природу, истинную сущность… Вот что такое Род. Хотя это понятие намного шире, содержательнее, глубже.

– А как же родители?

– Сказано же: ро-ди-те-ли – родят тело. Тело находится под прессом времени и пространства. А дух находится вне этих категорий, то есть он не имеет ограничений и не подвержен разрушению, видоизменению, старению. Дух изначален, простирается вне времени и вне пространства. И ты, прозревши сегодняшней ночью, затосковал по нему и попросился вместе со мной, – Веденея говорила спокойно и настойчиво. – Быть может, твои поиски увенчаются успехом, быть может, окажутся бесплодными, кто знает наверняка? Но я приняла тот выбор, который был сделан тобой. Ведь это твоя судьба, я не могу помочь, но и мешать не должна.

– Благодарю тебя! – с чувством промолвил Глеб. – Раз уж мы начали такой разговор, растолкуй до конца – родители дают тело, однако какова роль отца и какова роль матери в этом процессе, если мы сейчас опустим чисто физическое взаимодействие?

– Вслушивайся в слова родного языка! – ответила звезда. – Вот, например, «отец», а ранее сказали бы «отче» – от че. Че – честь, че есть. Че можно ещё назвать «чи» – отсюда «чистота». «Че» или «чи» – потоки жизненной силы, энергии. Отец является проводником души. Мать, матерь – она принимает иную душу в себя и вынашивает, придаёт ей форму. Матерь – материя, то есть та, которая создаёт плоть. Так мужчина и женщина вкупе соединяются, говоря иначе, совокупляются и родят тело, сосуд души.

– А что же такое душа?

– Соединяющая часть между телом и духом. Дух всегда вне времени и пространства, всегда Вовне, и чтобы попасть извне вовнутрь, ему требуется телесная оболочка, плоть. Дух управляет плотью, а инструмент, которым он это делает, называется душой. В сём заключается тройственность природы бытия.

– Хм, – задумался Глеб. – Душа выступает как пульт. Почему же тогда большинство людей ведут себя скотским образом? Получается, дух несовершенен.

– Напротив, – не согласилась Веденея. – Дух совершенен, ибо совершенна мировая душа. Ты лучше вспомни, что ваши учёные считают основой деятельности? Мозг. Но мозг всецело физическое понятие – полностью явный орган, доступный всем пяти чувствам, не так ли? Вот и ответ на твой вопрос. Большинство людей нынче не слушают своё сердце, через которое душа сообщает то, что требует дух, а даже наоборот – стараются заглушить свой внутренний голос якобы здравым рассудком. Когда душа не востребована, то человек далёк от собственного духа и потому является просто ходячим куском мяса, которому нужно справлять физиологические потребности. Если хочешь, можно сказать, что большинство людей живут на автопилоте, то есть сами собой не управляют, за них это делает мозг.

Глеб поморщился, как от зубной боли.

– Не спеши их презирать, – предостерегла его Веденея. – Таких людей, которые на автопилоте, стоит пожалеть и посочувствовать им. Для них жизнь – пустышка, скучная, серая и однообразная, какую работу они ни выполняли бы. Ничто не способно принести им удовлетворения – ни вкусная еда, ни увлечения, которые довольно быстро одно сменяет другое, ни разврат, в котором они тонут, желая заполнить внутреннюю пустоту.

– Я сам только что был таким же, – вздохнул Глеб.

– Для этого мы, звёзды, готовы звездопадом обрушиться с небес, лишь бы тепло вышних миров напомнило вам истинную суть вещей и отогрело заледеневшие сердца. Лишь бы вы могли слышать душу, чтобы дух достучался до вас, наконец, – серьёзно проговорила Веденея и замолчала, отыскивая в космическом пространстве очередную потаённую дверцу.

Глеб ещё не понял до конца, каким именно способом звезда определяет, когда нужно остановиться, чтобы перейти в новое измерение. Только потом уже он догадался, что лунный луч сам указывал направление– нужно было лишь уметь внимать знакам, щедро предоставленным со всех сторон.

Дверь скрипнула – впереди вновь открывалось нечто поразительное.

Борец

Новое пространство категорически отличалось от предыдущих, причём как внешне, так и содержательно. Оно не являлось совокупностью миров, не выглядело чем-то безмерным и необъятным. Глеб полагал, что чем дальше, тем шире, масштабнее, больше. Однако здесь мироздание, напротив, сузилось, хотя не утратило величественности и грандиозности. Вместо неисчислимых планет тут представился всего лишь один конкретный мир, чья живописность поражала воображение, а красочность в буквальном смысле слова ослепляла. Он никогда ещё не видел такого яркого неба, такого лазоревого океана, который был настолько прозрачным, что можно разглядеть фантастических чудовищ, покоящихся в глубинах на рельефном дне.

Луч простирался над дыбящимися волнами с белыми шапками и потому казался искрящимся волшебным мостом без опор. Трое шли по нему под завывание ветра, шум беспокойной пучины и непонятные крики многих голосов, наполняющих округу. Глеб не понимал, кто разговаривает меж собою, ведёт неясный диалог, а в лицо в это время ему периодически прилетали солёные брызги. Он ощущал дрожь идущего рядом Игната и сочувствовал ему – может быть, потому что сам впервые с начала путешествия вместо счастливой эйфории испытал страх. Лишь безмятежность шагающей впереди Веденеи заставляла отринуть все сомнения и постараться не отставать.

Над головой кружили птицы – как он уже догадался, необычные. Они были крупнее в разы, а от тел их исходило свечение, почти как у ясносветлой звёздочки. Только если звёзды блистали серебром, то от пернатого народа исходил различный блеск: например, от сокола, парящего неподалёку, было золотое искрение, от голубей на горизонте проистекала синева, от ворона – багровые тона, от лебедей – белизна. Вдруг над странниками пронеслась с воплями огромная чайка – такая, наверное, Глебу пришлась в половину роста. На большой скорости она сумела сделать кувырок в воздухе, после чего её тело внезапно вытянулась, приняло человеческие очертания, а перья превратились в одеяния. Оборотень с хохотом упал в воду, уцепился за толстую рыбину, которая потянула его за собой, и исчез из виду. Тут же пронеслась по небу колесница, запряжённая лебедями, внутри неё находился статный благородный мужчина в роскошных одеяниях, которые напоминали средневековый костюм какого-то богатого вельможи. Мужчина этот вострубил в рог, оглашая окрестности короткими пронзающими звуками, и воздел меч, словно салютовал кому-то.

Такая труднообъяснимая игра местных обитателей вводила в замешательство двух молодых людей, но не звезду. Она обернулась, качнув головой – мол, чего вы встали? Идёмте дальше!

– Что это? – выдавил Глеб.

– У них своя жизнь, – просто сказала Веденея, точно отмахнулась от мухи. – Не обращай внимания.

– А где мы?

– В Птичьем мире. Четвёртый уровень бытия, или, как ещё говорится, четвёртое небо, если тебе будет угодно.

– Кто эти… э-э-э… существа?

– Птицы-оборотни.

– Та чайка… – Глеб с трудом мог объясниться. – На какую-то долю секунды она напомнила мне ангела… да-да, именно ангела, такого, который изображается, ну, знаешь, в святых писаниях…

– Ангел – это вестник, не так ли? Тот, кто носит весть.

– Да, верно.

– Так вот, жители Птичьего мира чаще иных по высшей воле спускаются в Явь, донося вести от богов.

Глеб понял Веденею, поэтому спросил о другом:

– Разве мы сейчас не в Яви?

– Уже нет. Мы миновали третье небо, космос. Теперь мы на пороге блаженного Ирия-сада, куда в итоге приходят все души умерших людей, животных, птиц и рыб.

– Это души так балуются? – Глеб понял, что его знобит при мыслях о чайке, о парящей колеснице.

– В прямом смысле слова перед тобой уже предстают переродившиеся создания, а не покойники. Все они когда-то жили в сумеречной яви, в том числе и на Земле. Все они жили и на небесной тверди.

Некоторое время торжествовало безмолвие. И вдруг звезда произнесла:

– Я устала.

Действительно, требовалась передышка: Глебу и Игнату – в большей мере для перенапряжённого сознания, Веденее – потому, что удерживать луч, постоянно цепляться за него, поддерживать не только для себя, но ещё и для двух человек, было совсем непросто. К тому же не каждому под силу продолжительное время терпеть нападки океана, плюющегося солёными въедливыми каплями, дышать своеобразным воздухом и содрогаться всякий раз, когда обезумевшая волна, уподобляясь взбешённому быку на корриде, норовит схлестнуться с тобой, поглотить тебя, поиграть, точно марионеткой, и выбросить.

Несколькими трудноуловимыми жестами Веденея направила лунную стезю так, что над скалистым утёсом она выгнулась почти вертикально. Глеб не мог поверить, что сможет взобраться по этому пути, что уж говорить об Игнате? Однако звёздочка без доли сомнения пошла вперёд, и им ничего не оставалось другого, потому что луч позади них продолжал неминуемо укорачиваться. Либо карабкаться ввысь, либо отправиться мерить глубину наипрозрачнейшего и чистейшего водного пространства. Оказалось же, что луч будто притягивает стопы, магнитит, так что, при всём желании, пока ты находишься на серебряной кривой – тебе не угрожает гравитация и внешние воздействия. Глеб понял это только что, задумавшись о том, каким образом он дышал в космосе – как белом, так и чёрном? Луч оберегал… оберегал – оградил берегами.

Веденея первой спрыгнула на каменную поверхность с небольшим травяным покрытием и редкими цветочками, присела на валун. Тут же спустились её спутники. Немного отдышались, осмотрелись. Океан был повсюду, но где-то впереди виднелись плодородные земли, утопающие в зелени. Там светило солнышко, над путешественниками же нависли тучи, делалось хмарно и зябко. Проследив глазами за направлением взгляда звезды, Глеб понял, что та следит за исчезновением луча. Пока след не истает – им можно ни о чём не беспокоиться.

– Как ты смог увязаться за нами? – резко выпалил Глеб, повернувшись к соседу.

Игнат, постепенно успокаивающийся после пережитого, не отвечал.

– Как?!

– Он – зрячий, – чуть наклонив голову набок, спокойным голосом изрекла Веденея. Она будто пронизывала насквозь искрящимися очами, являя собой воплощение совершенно неземного, запредельного создания. – За пазухой носит пистолет. Хочет убить меня. Но здесь уже не Явь. Здесь, на границе, страшно, правда?