Записки из тёмного района

Зимы в девяностых бывали суровые: то морозы под тридцать, то сугробы по пояс. Но строгий нрав местного климата никогда не препятствовал молодёжной креативности. Она била фонтаном из недр пылких умов и находила всё более изощрённые способы развлечься. Среди деревянных домов, бетонных заборов и натыканных вплотную друг к другу гаражей всегда находилось место для суровых подростковых забав.

В засыпанных снегом закоулках кипела абсолютно невзрачная, полудикая и пропитанная дерзостью жизнь. В пуховых куртках, вязаных шапках и заношенных ботинках старших братьев оголтелая юность выжимала максимум из той бесперспективной действительности.

Неудержимая энергия подростковой беспечности нагло хозяйничала на заснеженных пейзажах меланхоличного района. Без кучи безделушек и виртуальной реальности молодость лихого времени развлекалась как могла. А развлечения всегда начинались с выхода на улицу…

* * *

– Кто последний, тот петух! – срываясь с места, крикнул десятилетний Андрей Тамбовец.

Трое его товарищей лет по десять-одиннадцать рванули вслед за ним. Проваливаясь по колено в толстый пласт снега, они бежали наперегонки по крышам гаражей, что невзрачно тянулись вдоль переулка.

Бежать было тяжело, но пацаны старались изо всех сил и, расталкивая друг друга, стремились к цели. У Тамбовца было небольшое преимущество, так как он побежал первым. Витя Трус и Лёня Тихий бежали на равных примерно в метре позади него. В конце же суетился Вася Горелый.

В один прекрасный момент Васёк даже умудрился вырваться вперёд других, но был нещадно отброшен за спину кем-то из участников этого спонтанного марафона.

Хватая друг друга за куртки и сбивая с ног, весёлая компания яростно прорывалась к крайнему гаражу. Забег длился считанные секунды и закончился также внезапно, как и начался. Точно определить победителя не представлялось возможным, зато явно вырисовывался проигравший.

– Горелый петух! – насмешливо крикнул лежащий в сугробе Андрей, попутно вытряхивая из ботинок комки снега.

– Ку-ка-ре-ку! – подразнил Горелого Тихий и плашмя прилетел в сугроб рядом с развалившимся Тамбовцем.

Вся компания, кроме самого слабого звена, взорвалась беззаботным хохотом.

– Очень смешно! – с умным видом заявил проигравший Вася.

– Не смешно тебе? – уточнил Андрей и посмотрел на Горелого с явным недоумением.

– Не очень-то, – поняв, что проявил непозволительную для своего статуса дерзость, сбавил обороты Василий.

– Ему не смешно, пацаны! – Тамбовец окинул Труса и Тихого полным возмущения взглядом.

– Ещё и проиграл! – покачал головой Тихий, который лежал в полуметре на снегу.

– Трус, твоё слово! – обратился Андрей к ушедшему по пояс в снег товарищу.

– Не знаю, чего сказать, – как всегда отбрехался Витя.

– Не знает она! – передразнил его Тамбовец – нужно придумать наказание для проигравшего.

Горелый молчал. Будучи в статусе вечной жертвы и неспособный дать сдачи, он понимал, что любое возражение сыграет против него.

«Может резко спрыгнуть и попытаться убежать? Догонят! И тогда будет ещё хуже».

Он сидел, запыхавшийся и растерянный. Огромные сугробы прямо на крышах гаражей, частично развороченные носящимися по ним подростками, отрезали путь к отступлению.

А снег по-прежнему шёл. Вьющиеся снежинки, словно ковровая бомбардировка, покрывали каждый метр пространства.

– Есть идея! – с этими словами Андрей Тамбовец поманил жестом Тихого и Труса.

Оба, минуя снежные баррикады, приблизились вплотную к «генератору хулиганских идей» и образовали тесный круг. Шёпотом они начали обсуждать что-то коварное, так как время от времени поглядывали в сторону Горелого и на их лицах загорались ехидные улыбки.

Вася сидел в стороне, безучастно наблюдая за тем, как в паре метров решалась его дальнейшая судьба. Вот Тихий повернул голову в его сторону и еле слышно хихикнул. Тамбовец с энтузиазмом нашёптывал свой коварный план, а Трус еле заметно кивал.

Горелый начал было вставать, вытаскивая из-под толщи снега свои насквозь мокрые ноги, но его попытку побега пресекла бдительная троица заговорщиков:

– Ты куда это собрался? Ну-ка стоп!

Лёня Тихий рванул в его сторону и без труда пресёк попытку бегства. Сопротивления Вася, как обычно, не оказал, ещё раз подтвердив свой статус слабого духом.

– Короче, Василиска, спрыгивай-ка вон туда! – Тамбовец указал на небольшое расстояние между двумя гаражами шириной примерно в полметра.

Держа Горелого за куртку, Тихий подвёл его к краю заснеженной крыши гаража. Жертва не особо-то рвалась спрыгивать и до последнего оттягивала свою неминуемую участь.

– Ну, вперёд! – Лёня указал вниз, где в узком проёме белел невысокий сугроб.

– Чего это вы придумали опять? – тревожно и суетливо забрыкался Горелый.

– Да не боись, весело будет! – задорно хохотнул Тамбовец – прыгай вниз, не ссы.

– Не буду! – жалобно и неуверенно выдал Василий.

– Прыгнешь сам или тебе помочь? – сурово спросил Лёня.

– Сам, – еле слышно брякнул в ответ Горелый.

– Верное решение! – улыбнулся Тихий и хлопнул его по плечу.

Трус, как обычно, безучастно стоял в стороне, с любопытством наблюдая за происходящим. Весь процесс держался на Лёне и Андрее.

Горелый покорно прыгнул вниз и оказался в узком проёме, теснимый с двух сторон стенами гаражей. Ноги по колено вошли в сугроб. Он поднял голову и увидел три ухмыляющиеся физиономии своих «товарищей». Они смотрели на него ехидно и властно, будто хищники на загнанную в угол жертву.

– Ложись на спину! – скомандовал Тамбовец.

Безвольный Василий безропотно подчинился указанию свыше и лёг спиной на снег. Его взгляд устремился в небо, с которого без остановки падал ослепляющий шквал снежинок. Угол обзора Горелого теперь ограничивался двумя железными стенами по бокам и головами «товарищей», что виднелись примерно в метре над ним.

«Что они будут делать со мной на этот раз?» – тревожный вопрос воспалил Васин разум, но полноценно поразмышлять над ним он не успел, так как задорный голос сверху дал команду: «Начали!».

Над ним послышались звуки активности, и в следующую минуту обзор Горелого окончательно померк. На его лицо упал кусок сугроба, закрыв от взора и так небольшую часть видимого неба. Ноги и руки придавило снегом, который активно сбрасывался с двух крыш по бокам.

Василий лежал словно парализованный, уже не в силах шевелиться, так как тяжёлые снежные глыбы накрывали его все стремительней. Задорный смех сверху становился всё тише и вскоре окончательно исчез. Ему на смену пришла могильная тишина. Вокруг был один сплошной снег и ничего больше.

Вася попытался поднять руки, чтобы освободить пространство вокруг лица, но этот манёвр дался ему с трудом. Он чувствовал себя погребённым заживо, бесправным узником сугроба. В следующую секунду Василий стремительно задёргался и попытался выкопаться из этой снежной ловушки, но тяжёлая белая масса нещадно сдавливала тело и слабо поддавалась воздействию.

От своего бессилия и замкнутого пространства Горелому сделалось жутко. Он закряхтел и начал извиваться под толщей снега, словно уж на сковородке, но его слабые потуги не возымели эффекта. Он был погребён под толщей снега, и выбраться самостоятельно, по всей видимости, не представлялось возможным. Эта мысль нещадно надавила на психику и вселила в душу леденящий ужас.

– А-а-а-а-а! – закричал, охваченный паникой, Вася Горелый. Но его крик не ушёл дальше давящего снежного покрова. Ловушка, рождённая в коварном уме Тамбовца, не давала ни малейшего шанса на спасение.

* * *