Радужный

Вот как они это делают? Когда мы начинали жить с Настей, я тоже не видел и не слышал, как и сколько времени она красится, мне казалось, что она такая сама по себе родилась – с синими тенями и помадой. Но как только мы прожили вместе чуть больше месяца, я столкнулся с тем, что этот ритуал по нанесению «боевой раскраски» – процесс мучительный и долгий. Просто раньше она старалась это делать скрытно и вставала раньше меня. Как только наступил обычный быт, краситься по утрам стало не так необходимо, и это все начинало происходить непосредственно перед выходом куда-нибудь в гости или в магазин. Интересно, с Лилей будет так же, как с Настей? Не то чтобы я был недоволен, просто интересно…

Я подошел к Лиле позади и запустил руки под халат, поймав ее грудь в свои ладони. Она спустя достаточно большую паузу отстранилась и капризно посмотрела на меня:

– Лёш, мне на работу, приходи почаще – и все будет твое. Аптека открывается в 8, мне через 15 минут выходить. Давай позавтракаем, я кофе сварила и яичницу с колбасой пожарила.

– М-м-м-м… Завтрак богов, яичница и кофе – я вообще так когда-нибудь завтракал?

Настя по утрам не ела принципиально, считала завтраки вредными, и я уже сам привык завтракать на бегу. А тут была и яичница, и наспех пожаренные тосты, и кофе – ароматный настоящий кофе с молоком. Я не был фанатиком кофе, но выпить чашку-другую поутру любил.

– И еще, Лёша, пожалуйста, надевай халат дома, я тебе его купила, висит на прикроватной тумбочке. Просто так будет лучше, а то вдруг придет моя мама, она иногда заходит, у нее свой ключ. Хорошо?

– Да, Лиль, я сейчас. – Я пошел в комнату, накинул халат, завязал пояс, надел тапочки и вернулся на кухню.

Ради этого действительно стоило жениться. Я и с Настей когда был, испытывал много приятных моментов от совместного проживания с женщиной, а Лиля так просто чудо. Понять бы вот только, люблю я ее или нет? Что это за чувство, о котором так много пишут всюду? Наверное, люблю, но хочу я ее точно, а раз хочу – значит, люблю, и убегать от нее мне не хочется. Как-то я далековато забежал, жениться после недели знакомства…

Мы молча позавтракали, и Лиля сообщила:

– Там Николай оборудование заказывал, оно пришло, но тяжелое такое, в ящиках деревянных, ты один не справишься, да и машина нужна другая, чтобы забрать. Что там у вас, все ли законно?

– Да клинику наркологическую открыть хотим, вот и оборудование заказываем помаленьку.

– Клинику? – с недоверием посмотрела на меня Лиля. – Так-то, конечно, клиника такая была бы полезна, полный город алкашей и наркоманов, но столько бумаг и столько препон для получения этой лицензии…

– У нас все схвачено, Лиль, не переживай.

– Ну, переживать-то я все равно буду, догадываюсь, для чего Николай некоторые препараты заказывал. Все-таки фармацевт по образованию, и что получается при смешении эфедрина и красного фосфора, я хорошо понимаю. Но в последнее время он все больше тару и реагенты берет, как будто действительно чисто анализы делает.

– Ну да, Лиль, не переживай, все хорошо. Пошли. – Я решил оборвать этот провокационный разговор и ехать уже по своим делам. Да, недостаток совместной жизни в том, что нужно что-то рассказывать о своей работе, о которой иногда не очень-то хочется распространяться.

До встречи с Коляном был еще час, и я решил зайти все-таки к Наталье Петровне в «Асперу», засвидетельствовать свое почтение и извиниться. Заглянул на рынок, купил у бабушки поздние гладиолусы и потопал.

На посту охраны работал Федька.

– О, Лёха, здорово, а тебя не велено пускать! Прямо совсем не велено.

– Я к НП, пропусти – цветочки вот вручу, извинюсь и уйду.

– Ладно, сейчас ей наберу.

По своему обыкновению НП приходила на работу раньше всех: на часах 8:20, а она уже в кабинете. Федька набрал номер телефона и сказал в трубку:

– Наталья Петровна, тут к вам Алексей пожаловал, пустить?

– Да, конечно.

– Иди к ней, Лёх, по-моему, она обрадовалась, что ты приехал.

Я робко зашел в кабинет к НП. Сердце бухало в груди железным молотом, уж не знаю, почему я так к ней относился именно на работе. Мы ведь знакомы с детских лет, она была близкой подругой моей матери.

– Алексей, живой, черт! А я тут чего только уже не передумала! Вроде соседки говорили, что видели тебя, а потом пропал куда-то, ни слуху ни духу, не позвонишь, не напишешь… Совести у тебя нет совершенно!

– Наталья Петровна, простите, мне пришлось срочно уехать в Херсон, там у меня дядя по отцу умер, вот квартиру мне в наследство оставил, я ездил срочно оформлять, а телефон по пути кокнул. Думал, за выходные обернусь, а неделя получилась… Я пришел когда – понял, что меня уже уволили, ну и не стал больше беспокоить.

– Беспокоить? Да я тебя больше 18 лет знаю, вместе с тобой вот эту компанию создавали, и ты говоришь – «беспокоить»?

Я потупил голову и пробубнил:

– Простите меня, Наталья Петровна. – Мне было ужасно стыдно и грустно от того, как я ее подвел. – Как там Михаил справляется?

– Звезд с неба не хватает, конечно, но вроде тянет. Хотя переругался со всей бухгалтерией, они о тебе часто вспоминают. Хает тебя почем зря, что то тут ты не дописал, то там не дописал. А сам очень медленный. Ты хочешь вернуться? – перевела она тему с Михаила на меня. Вот это да, неужели она после того, как я бросил все и пропал на две недели, меня готова принять обратно? – Нет, ты не думай, не так все просто: испытательный срок и никаких премий, еще хоть один прогул или запах перегара в понедельник – и все, до свидания!

– Наталья Петровна, простите меня, – еще раз пробубнил я, – мне нужно обратно в Херсон, там еще месяц с документами возиться придется.

– Ну хорошо, тогда пусть Михаил продолжает работать. Кстати, если вернешься, я думаю, что пора в Черкассах и Херсоне офисы открывать, так что будет желание – приходи, обсудим. У тебя деньги-то есть? А то ты прямо после зарплаты пропал, наверно, все уже потратил?

Очередная волна жаркого пота накатила на меня, мне было стыдно, я не хотел врать НП, но сказать ей правду было невозможно. И я опять соврал:

– Дядя немного деньжат оставил, мне на первое время хватит, да и там тема одна есть, так что не нужно мне денег, спасибо большое… Да, кстати, вот это вам! – Я вручил начальнице букет, который все это время держал, как веник, под столом.

НП расплылась в улыбке, обнажив четыре золотых зуба:

– Спасибо, Алексей, вот так удивил! Цветы мне принес. Может, чаю выпьешь?

– Нет, Наталья Петровна, мне бежать уже пора, опаздываю, спасибо вам за все, вы лучший руководитель в мире!

У НП и у меня стояли слезы в глазах, она отвернулась к окну и сказала:

– Все, Лёш, иди, дверь за собой закрой. И телефон мне твой оставь, пришли по СМС, чтобы я знала, что с тобой все в порядке, черкани тетке хоть раз в две недели, не забывай! Все, пока!

Я вышел из кабинета НП и завернул в туалет, чтобы умыться, иначе бы расплакался прямо в коридоре, так меня вся эта ситуация зацепила. Немного успокоился и побрел к выходу, по пути встретив Верочку. Верочка окинула меня удивленным взглядом, полным скрытого презрения к моей персоне:

– Вы ли это, Алексей? Вы вернулись?

– Нет, Верочка, приходил попрощаться, работу хорошую в столице нашел. – Я решил зарядить у нее досаду, потому что она всегда смотрела на меня как на пустое место. – Зарплата на порядок больше и квартиру дают недалеко от Крещатика, вот, переехал туда уже… Заходил с НП повидаться.

И прошел мимо нее, чтобы она переварила сказанное. Я радовался такой маленькой победе над ее гордыней.

После чего взял такси и поехал в лес. По договоренности с Коляном я вышел из машины в последнем квартале города и пошел пешком по условленной тропинке. Колян был на месте, он даром время не терял, но вид у него был озабоченный. Я перевел Коляна в Радужное, перекинул все грузы и зашел сам.

– Колян, рассказывай, что случилось?

– Да я к наркологу к нашему заезжал, он мне дал повод для размышления серьезный. Спросил, а имеем ли мы право давать такой препарат? Ведь для большинства жителей нашего города это реально смысл существования, они ведь другой жизни и не знают. И готов ли я взять на себя такую ответственность, потому как люди массово начнут кончать жизнь самоубийством. Он говорит, что препаратов, которые вызывают отторжение алкоголя, достаточно много, но применять их нужно исключительно на фоне психиатрического лечения. Да, и добавил, что из троицы Парика в итоге только Парик и остался. Он уехал в деревню, типа дом решил там поднимать. А дружки-то его тю-тю оба: один руки на себя наложил, ты мне это говорил, а второй полиролью траванулся – все искал, чем же «толер» на алкоголь снять.

– Ну, Коль, хоть так. Все-таки один за голову взялся. А насчет лечения без спроса я с ним согласен – не дело это. Но с другой стороны, если наших героинщиков не лечить, так они ведь мрут как мухи. Вон, посмотри, тусовка Славы Рыжего: за год четыре человека, у всех вены паховые вскрыты. Мы им шанс можем дать, ну а воспользуются они им или нет – это другой вопрос. Ну и с алкоголем тоже: кто уже вреден для общества, тоже получает шанс начать новую жизнь, ну а если сделает выбор не в пользу жизни, какая в том наша вина? Зато сколько людей они мучить перестанут? Вон, детская площадка теперь будет для детей, а не для Парика и его команды.

– Ну да, Лёх, ты тоже по-своему прав… Блин, дилемма! Давай работать, короче. Затягиваем сейчас брезент по верху на профиль, и вот еще смотри что.

Я посмотрел туда, куда указывал Николай: наши опасения по поводу негодности строительного материала в Радужном подтвердились. Все спиленные накануне деревья сильно сморщились, высохли и стали очень хрупкими. Поэтому приобретение металлического профиля было правильной мыслью, только неплохо бы еще сварочный инвертор купить, чтобы конструкцию крепить не на саморезах и уголках, а с помощью сварки. Да и покрасить все это сооружение не помешало бы. Попытка вырыть скважину удалась наполовину: до трех метров бур удавалось держать в руках мне одному, после трех нам его приходилось уже держать в четыре руки, и он активно вырывался у нас из рук, совершенно не желая прокручивать шнек. Но и на трех метрах была вода. О ее качестве говорить пока не приходилось, но мы придумали схему: взяли угольный фильтр, посадили прямо в 25-литровую бутылку, потом к ней приставляли еще одну 25-литровую бутылку, и фильтр пропускал за раз, получается, 25 литров воды. После фильтра вода была мутноватой, но пить ее было можно. Колян рассудил так: