Гаремы. Все зло от баб?

Вот блин, он меня еще и упрекает.

– Ну, извини, Милл, мне нужно было тебе жизнь спасать, и я не мастер художественной резки по живому мясу!

– А я вот мастер! Я тебя научу, как правильно рану вскрывать, если хочешь. Все-таки даже в этом деле нужно быть мастером. А что ты мне тут вон напилил-то? Края все рваные вышли, резал, небось, как ножом столовым, раз двадцать провел?

Да что ж это такое, он меня учить будет раны вскрывать. Во мне начало закипать, и бурлить:

– Как порезал, так порезал, сейчас тебе на горле еще один пропил сделаю!

– О, извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я не помню, как тебя зовут, чужеземец.

– Алексей.

– А меня Милл! Я – Палач.

– Я знаю, нашел, чем хвастаться!

– А я и не хвастаюсь, работа как работа, кому-то ведь нужно ее делать. А я мастер, у меня с детства к этому был дар. Меня и кастрировали-то за то, что застукали за тем, как я лягушек вскрывал, изучал, как они устроены.

Передо мной был настоящий естествоиспытатель!

– А ты знаешь, что лягушка и человек имеют похожие органы?

– Как похожи? – Я не понял вопроса.

– Сердце, почки, кишечник – все очень похоже, органы все одинаковые, хоть и отличаются. Я даже ходил в свинарник и смотрел, как бьют свиней. Так вот, они тоже похожи! – Тут Милл перешел на шепот, и начал глядеть на меня со страхом, оттого что проболтался мне. Я решил пожалеть бедного Коперника.

– Да, я это знаю, анатомия животных и человека практически одинаковая. У всех одни и те же органы: два легких, две почки, одно сердце, одна печень.

– Да! – с нескрываемым восторгом и ужасом произнес Милл. – Ты все-таки колдун, Алексей! Но ты не бойся, я не расскажу никому про это, если ты мне пообещаешь поделиться своими знаниями.

Вот те на, еще один шантажист-неудачник!

– Ты можешь рассказывать что угодно, если не боишься Мазура и Сафия, делиться с тобой чем-то я не намерен. Если только сам не посчитаю нужным.

Я одел пластырь на руку, развернулся и вышел, на пороге едва не столкнувшись с Сафием. Он заглянул в комнату, увидел покрасневшего Милла, посмотрел на меня с уважением и сказал:

– Алексей тебе нужно идти на службу, уже утро. Вернешься, и будем испытывать твой агрегат, его как раз кузнецы заканчивают.

О, блин, эта епитимия, которую на меня наложили, будь она не ладна. Еще Милл этот, палач-хирург. Сафий, похоже, в эту ночь еще не ложился, и что и где он делал, мне было неизвестно, но пора было идти.

Когда я дошел до церкви, в которой в этот раз было очень много народу, служба шла полным ходом, и множество священников совершали какие-то действия, которые, как и прежде, были мне непонятны. Я мужественно выстоял положенный час и, когда служба закончилась, пошел в исповедальню. Тут я увидел отца Фатия: он был явно болен, бледен, лоб весь в испарине. Он держался обеими руками за живот. Видно было, что каждый шаг дается ему с большим трудом. Я подошел к нему и, как учил меня Сафий, спросил:

– Святой отец, я хочу попросить Вас. Я знаю, как у Вас много дел, и хотел бы исповедоваться отцу Фартину. Он согласен, он приходил благословлять нас перед турниром, и я почувствовал, что он мой духовник. Благословите, Отец.

Может быть в другой день, Фатий бы и заподозрил, что-то не ладное, но сейчас он воспринял мою просьбу как отклик на его молитвы. Он пробормотал что-то нечленораздельное и махнул рукой в направлении куда, мне нужно было идти.

Кельи церковников были в стене, окружающей гарем. Я без труда нашел келью отца Фартина, и, постучавшись, вошел. Отец Фартин как будто ждал меня. Он стоял спиной к двери и, не поворачиваясь, спросил:

– Будешь пить со мной отвар из трав, по моему рецепту?

– Да, если угостите.

– Раз предложил, значит угощу. Проходи, сынок, садись за стол. Я эти травки сам собираю летом, душистые. Вот отвары варю, привык к ним с младых лет, пью почти каждый день. Может благодаря им и дожил до годков-то своих. Сафий то говорит, что не местный ты, а присланный к нам зачем-то, да?

– Ну, как бы да, присланный.

– Ну, торопиться не будем. Но Сафий очень просил тебя долго не задерживать, так что от службы я тебя избавлю. Я же Келейник, службу и тут в Келье творить могу, вот и скажу Фатию, если он Богу душу не отдаст, что тебе сам службы читаю. А отдаст, так и не скажу.

Фартин разлил свое варево по глиняным кружкам и протянул мне одну. Я понюхал и отпил. По вкусу это очень напоминало зеленый чай с мятой и чем-то еще. Я даже сморщился от удовольствия, так мне понравился этот отвар.

– Что, нравится?

– Да очень, это как чай зеленый с мятой, из тех мест, откуда я родом.

– Может тебе дать моих травок, попьешь у себя? Кипятком залил, дал настояться, и можно потреблять.

– Да знаю я, как чай-то заваривать! Если поделитесь, буду очень благодарен!

Фартин встал, ушел вглубь кельи, чем-то зашуршал и зазвенел и через минуту вернулся , положив передо мной мешочек с травками. Я убрал травки под доспех и продолжил пить чай.

– Значится, миров-то поболе будет, чем один?

– Да, больше даже, чем два, – пошутил я в ответ. – Я в десяти побывал, не меньше.

– Интересно, интересно. Был бы я помоложе, я бы тебя на костер за такое отправил, не задумываясь, но возраст, конечно… В нем есть преимущество, перестаешь верить в некоторые идеалы, и начинаешь задумываться о сути происходящих вещей. Вот не думал я, что доживу-то до явления то, а вот дожил.

– До какого явления? – я не понял хода мыслей Фартина.

– До твоего! Ты же неспроста явился, злой ты или добрый, но ты ведь конец нашему миру принес.

– Да нет, что вы. Меня вроде как на разведку послали.

– То, что у Орудия нету глаз и мозгов, не делает его менее эффективным.

– Это я что ли Орудие без глаз и мозгов?

– Ты, милок, но ты не переживай. Раз прислали, значит так и нужно, ведь наверняка тебя, кто-то постарше присылал?

– Да уж, «постарше» – это мягко сказано, ему лет-то столько, что я боюсь даже представить, сколько.

– Ну, хватит на сегодня, ты давай, допивай чай и вертайся к Сафию, а завтра с утра сразу ко мне я тебя еще отварчиком другим угощу.

Меня не нужно было упрашивать, келья в монастырской стене, с жесткой лавкой, несмотря на вкусный чай, была не тем местом, где я бы хотел сидеть. К тому же, было слегка обидно после того, как Фартин назвал меня Орудием. Хотя, видимо, он был прав, и обижаться на его слова смысла не было. В Техно я ведь выполнил свою миссию, на которую меня снарядил Элронд, и там я просто плыл по течению, хоть и применил свой мозг по максимуму. Сколько раз я думал, что если бы не черный плод, то фигушки бы я там что-то изменил, а просто бы бухал и наслаждался неизвестно сколько.

Я вернулся к себе домой, где меня ждал Сафий. Он выглядел очень уставшим. Мы позавтракали и пошли испытывать новый самогонный аппарат, который уже собрал. Когда я вышел во двор, я открыл рот от изумления: когда я рисовал аппарат на пергаменте и объяснял принцип действия, я держал в голове что-то размером с кастрюлю литров на двадцать-тридцать, максимум. Но во дворе, между домом и клиникой, был собрана целая колонна из меди. Сафий заметил мое удивление, и спросил:

– Что-то не так?