Идеальный мир

– Такой-то сякой-то! Ваши документы. И видит, что я датый. Выходите, говорит, будем составлять протокол. Блин, ну что! Вариантов нет. Надо что-то придумать. Я ему, мол, миленький, а хочешь, я тебе минет сделаю? И так языком по кругу медленно облизываю свои губы. Он реально был в шоке. Весь стал красный. Плюнул на землю. Говорит: «Тьфу, блин, развелось этих гомиков». И ушел.

Бочкарев смеется:

– Не знал твою ориентацию.

– Паш, в натуре, ты знаешь меня, я терпеть не могу всю эту голубятину, но надо же как-то домой доехать. Во как бывает. – Соболев опять наливает водку.

На следующий день по пути на нефтебазу я вспомнил рассказы приятелей, когда мой водитель, оптимист и любитель розыгрышей, случайно сам вошел в роль. Выехали мы из-под железнодорожного моста и неожиданно на круговом кольце дорожной развязки уперлись в капитана милиции, который, остановив уже дюжину разнокалиберных машин, ткнул в нас полосатой палкой. Коробкин резко затормозил, утопив педаль в пол, и перекрыл служебной «Ауди» половину проезжей части. Затем распахнул резко дверь. Тем временем капитан, полагая, что жертва поймана, отмахнулся жезлом – к обочине – и пошел к тем, кого задержал ранее. Андрей остался на месте и громко грубовато сказал в спину капитану:

– Ты кого остановил? Ты что, не видишь?

– Вы почему так со мной разговариваете?

– Иди сюда, говорю. Сюда иди! Я тебя кормлю, я тебя одеваю, я тебя обуваю. А ты меня останавливать вздумал? – слова звучат уверенно и отрывисто. Не знаю, какие были намерения у моего водителя в этот момент, но я молчал. Хотя в принципе мне почему-то тогда придавала уверенности неожиданная мысль, что все абсолютно верно, поскольку я законопослушный налогоплательщик. – Сюда иди, – еще раз повторил Коробкин повелительным тоном.

После секундного замешательства милиционер вернулся, на лице его уже пробежало не одно сомнение. Народ, который был им остановлен, наблюдал сцену с нескрываемым любопытством. Капитан открыл документы Коробкина, бросил взгляд и, даже не пытаясь дальше просмотреть бумаги, быстро закрыл. Постоял и вернул резким движением.

– Извините. Не узнал. Счастливого пути, – он вытянулся по стойке смирно, отдал нам щеголеватой отмашкой честь.

– То-то! Номера нужно, как говорится, знать в лицо, – кивнул Коробкин, и мы уехали. Обычные водительские права и самое обычное свидетельство на транспортное средство, но там оказалась вложена визитка полковника. Визитная карточка полковника, начальника по работе с личным составом ГАИ, которую вложил наш заместитель генерального директора по хозяйственной части, большой шутник, бабник и матерщинник Петр Васильевич Харитонов.

Жизнь устроена системно, нам только неизвестен замысел великого ткача, который пускает наши судьбы невидимыми нитями вперехлест, наши тропы сходятся в непонятные узлы и разлетаются вновь. Одним словом, каким-то невероятным образом через месяц или два мы встретились с капитаном еще раз. Летом я с помощью моей бывшей супруги устроил сына в пионерский лагерь «Босоногий гарнизон» (название, оставшееся от времен СССР), и мои родители попросили, чтобы я взял их с собой навестить внука. Дорога в тот день показалась бесконечно долгой, мы летели целую вечность по выщербленному ветром и дождями асфальту через заброшенные совхозы и деревни. Мелькали ржавые синие транспаранты с названиями полумертвых селений: Нариман, Пархоменко, Береславка, Приканальный. Пустота всегда расслабляет. Ни встречных или попутных машин, ни людей, и вот мое внимание стало ослабевать. Между тем при выезде на трассу Волгоград – Ростов какие-то специалисты по стрелкам и полоскам из автоинспекции неожиданно решили изменить схему развязки. Следуя привычным маршрутом, на автоматическом, отработанном годами рефлексе я, пропустив знак, который спрятали под кустами, выехал со второстепенной дороги на знакомую трассу, но теперь уже по встречному направлению. Когда «Ауди» попала на гладкое полотно свежего асфальта, я еще сильнее утопил в пол педаль. На спидометре сто тридцать, и я замечаю прямо по курсу машину ДПС, но вот беда – авто нагружено до предела (гостинцы пионерам), точка невозврата уже осталась позади. Разумеется, проношусь мимо хранителя закона с такой скоростью, что успеваю заметить только в зеркале заднего вида, как он поднимает жезл уже в далекой перспективе. Попытка затормозить не очень успешна – скорость и вес делают свое дело. Прокатившись десятки метров, сижу в напряжении, посматриваю временами в заднее стекло. Родители и бывшая жена с сарказмом обсуждают ситуацию, дают советы на тему, сколько мне придется заплатить за превышение скорости, а также езду по встречной полосе. Молчу, терпеливо жду, мое внимание сосредоточено на зеркале. И тут вдруг замечаю нечто необычное. Пройдя с десяток шагов и присмотревшись к моей машине, капитан останавливается, берет под козырек и машет мне регулировочной палочкой – езжайте. Никто ничего не понимает, а я, трогаясь с места, рассказываю случай месячной давности про кормильца и инспектора, который все-таки запомнил мои номера.

    25—26 ноября 2011 г.

Ошибка

Жизнь в наше смутное время битком набита коммуникационными ошибками. И непонятно, почему они становятся все чаще. То ли ЕГЭ ввели, то ли народ озлобился на нелегкую и непредсказуемую жизнь в условиях рыночной экономики, то ли общая физическая и культурная деградация через пьянство, мздоимство и наш славный «теледуроскоп» к тому привели. Но факт остается фактом – все большее непонимание окружает нас. Непонимание, приводящее когда к комедии, а когда и к драме.

Вот какой случай рассказал мне мой знакомый, ведущий колонку спортивных новостей в известном информационном агентстве, с которым меня свела судьба и посчастливилось работать за соседним столом много лет назад.

Встретил он как-то вечером после работы в продовольственном магазине своего старого друга. Тот стоял около прилавка, усыпанного кошачьими консервами разных калибров, и перебирал яркие хрустящие упаковки.

– Привет, Петрович!

– Привет, – отвечает Петрович.

– Ты, никак, котика завел? – спрашивает мой сослуживец.

– Точно так, Гена. Кота купил. И уже приключений он на мою задницу принес, – говорит Петрович. – Правда, пока все обошлось.

– И что случилось? – спрашивает Гена.

Петрович усмехнулся, махнул рукой:

– Потом.

Отстояли они вместе очередь. Идут с пакетами по домам. Темнеет. Гена не унимается:

– Ладно. Рассказывай, что там за тайна!

– Никакая не тайна. Прикол просто получился, – улыбается Петрович. – Купил я недавно кота. Кот не простой, а породистый. Ты у меня давно в гостях не был. Как-нибудь заходи. Увидишь! Гулять я его не пускаю. Дома сидит. Так, думаю, может, вот на выставку свожу. Короче, выходим из дому с ним разве что в ветеринарскую – прививку сделать. Кот просто огромный, с собаку среднюю. Характер покладистый, добрый, но если его разозлить хорошенько, то может и кинуться.

Дело было как бы так. Вечером звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит пенсионерка, наша старшая по подъезду. Старшая в том смысле, что перед ЖЭУ она старшая, как представитель жильцов. Подписи собирает, на субботник иногда народ вытаскивает, какие-то мутные с участковым дела обмусоливает. В общем, активистка, комсомолка, замечательная старушка. И все бы ничего, но есть у нее собачка. Маленькая такая черная собачонка без шерсти, голая. Я таких собак терпеть не могу. И на собаку не похожа она совсем. Ну, знаешь, такая порода… Уши торчат, больше головы уши, вечно вся трясется и злющая-презлющая. Раньше бабка ее выгуливала без поводка во дворе, пока собака не покусала несколько прохожих. После несчастных случаев старушка стала выводить на поводке. Но что думаешь? Так эта мерзость умудрилась и с поводком кого-то укусить. Пришлось бабке покупать для собачонки намордник даже. Я это рассказываю к тому, чтобы тебе лучше въехать в тему и прочувствовать момент. Звонит она. Открываю дверь. Здоровается. В правой руке у нее пачка листов зажата, левой собачку прижимает к груди. Говорит, подписать надо обходной лист, что вы не против домофона в подъездной двери. Я ей говорю, да, святые угодники, я только за. И протягиваю руку за документом. Собачка начинает тихо рычать, скалит зубы, глаза ее навыкате бегают в разные стороны. Бабка, видимо, не собиралась ее выгуливать, поэтому и животинка без средств защиты. Рычит, пытается меня тяпнуть за пальцы. Дальше все происходит в доли секунды. Я и сообразить не успел! При очередной попытке куснуть собачонка выскальзывает из рук старушки на пол, бьется головой о порог, взвизгивает и кидается ко мне в квартиру. Ну, убежала и убежала. Говорю старушке, чтобы она не переживала, что сейчас дела закончит и может пройти, забрать собачку. Однако искать собаку нам не пришлось. Короче, подписываю и перекидываюсь парой фраз. А про кота-то я забыл! Тем временем собачонка шарится у меня на кухне как у себя дома и напарывается на кота, который, естественно, считает всю квартиру своей территорией. Не знаю, кто там первый начал, но, думаю, этого можно было ожидать, зная агрессивный характер собачки, перекусавшей полдвора. Короче, агрессор получает от кота Степана по полной программе и с писком вылетает на лестничную площадку к хозяйке. Морда шавки расцарапана в кровь. Бабка орет на меня матом, собака трясется и скулит. Я тоже немного стушевался от неожиданности. Начал извиняться, объяснять как бы, Степан это, кот. Он виноват, а сам я тут ни при чем, и вообще, держать нужно животное свое. Понятно, что говорить уже бесполезно. Абсолютно бесполезно. Логика не поможет. Старуха любит собачку больше, чем родную единственную дочь, спит с собакой, целуется в десны. О чем говорить? Короче, мат-перемат, слово за слово колбасой по столу. Бабка обещает нам навести порядок в этом вертепе и взыскать за ущерб моральный и физический. Тем день и кончился. Прошла неделя. Я уж и забыл этот случай. Думал, ну, покричали, погорячились и тем кончилось. А вот ни фига подобного. Старушка пишет заявление участковому с требованием привлечь меня к ответственности за аморальный образ жизни и нарушение общественного порядка, насилие над собакой и драку, а также с требованием выселить всех незаконно проживающих на моей жилплощади. Самое интересное заключается в том, что в заявлении кот фигурирует без указания, что он животное, а просто как некий Степан, проживающий у гражданина Петрова. Через неделю заходит ко мне участковый. Вежливо здоровается, но, смотрю, как-то сухо, строго, брови нахмурены.

– Разрешите пройти, – говорит, – на вас поступило заявление от гражданки Пестрой. Жалоба. На вас.

Я сначала находился в недоумении, а потом вспомнил недельной давности случай.

– А! Было дело. Проходите на кухню. Чайку вскипятим. Расскажу суть.

Участковый, сначала настроенный на резкий разговор, смягчается, добреет. Мы располагаемся на кухне, и я веду свое повествование в деталях.

– Нет. Ну все понятно, – по ходу перебивает меня милиционер, – кто проживает на вашей жилплощади еще, кроме вас? Кто прописан или непрописанные имеются? Таджикам не сдаете комнаты? Цыганам?

– Да я как бы один живу. Давно один. Много лет.

– Нет. Подождите! Вот тут. Смотрите. У гражданки Пестрой в заявлении написано, что еще есть Степан. Тот самый Степан, который издевался над собакой гражданки Пестрой. Как он давно проживает, на каких правах, какого года рождения и кем вам доводится?

Я улыбнулся:

– Степан – это и есть кот. Тот самый кот, который поцарапал собачку старушки.

В этот момент я краем глаза замечаю какое-то шевеление у входной двери на кухню. Осторожно скашиваю глаза и вижу, как из-за дверного косяка выглядывает огромная рыжая морда. Зеленые глаза кота настороженно округляются, завидев незнакомца. Участковый оборачивается в направлении моего взгляда.

– Кстати, знакомьтесь. Вот и он, Степан, – сказал я.

Участковый присвистывает:

– Вот это тигр. Тигр прям.

– А я что говорю. Да вы не беспокойтесь, характер у него покладистый, мягкий. Милый кот, если его не обижать, – говорю я.

Тем временем кот нюхает розовым носом воздух и уходит.

– Ничего больше не хотите по существу дела сказать? – милиционер опять становится серьезным.

– А что еще сказать? Выдумала бабушка почти все, кроме имени кота. Вы спросите у соседей по площадке про меня. Утром на работу, вечером с работы. Кот один дома. Он тут, что ли, дебоши устраивает?

Уже у входной двери участковый, прощаясь, подал мне ладонь для рукопожатия.

– Извините, если что не так. Сами понимаете – поступил сигнал. Обязан проверить. Что касается собачьих разборок, то это не по моей части. – Потом он подумал и добавил: – На всякий случай в паспортном столе все-таки возьму выписку. По закону я должен дело до конца довести. Точно у вас Степана нет?

Я развел руками в стороны.

– Всего доброго, – попрощался участковый.

Бабка с того дня обходила меня стороной, сверкала издали злыми глазами и отворачивалась, когда мы случайно пересекались у входа в подъезд. Еще через месяц в почтовом ящике я обнаружил конверт со штемпельной розовой надписью «повестка в суд». Разорвав конверт, я достал приглашение для явки на судебное заседание и копию искового заявления. Насколько мне позволяет память, оно начиналось так: «Глубокоуважаемый господин судья. Ваша честь. Обращается к Вам жительница дома по улице Пролетарской, дом 15, квартира 16, гражданка Пестрая. Пятнадцатого числа этого года при выполнении должностных обязанностей моя собака была укушена Степаном, незаконно проживающим в квартире гражданина Иванова. Прошу вас…» И тому подобное. Закончилось все, конечно, в мою пользу. Никто не смеялся, протокол не позволял, и вообще – формат. Бабка с того заседания выскочила вся красная как рак.