Избранные. Гримдарк

Крепкие тела, быстрые ноги, сильная воля. Они теперь были волками. Стая красной стрелой летела через заснеженную равнину, окруженную горами. Густая шерсть цвета крови, острые когти, звериная жестокость. Охота. Мраморные Волки загоняли зверя, имя которому Время. Они чуяли смрад его тела, его страх. Близко. Совсем близко.

Вожак не хотел помнить, что когда-то был человеком. Он больше не молился, не просил. Никто не мог ему помочь – только он сам. В волчьем разуме не было места людским мыслям – только раненый шестиглазый олень, чья морда облеплена ледяными мухами. Марбл помнил, как вцепился ему в ногу, но тварь успела сбежать. Больше ей это не удастся.

Не сегодня. Вожак чуял кровавый след. Его стая рычала, неслась за ним красной лавиной. От них не спастись. Лапы проваливались в снег, это не могло замедлить волков. Марбл чувствовал их ярость, она подпитывала его, заставляла бежать еще быстрее. Он слышал бой барабанов – буря позади праздновала их охоту, близость их цели.

Вожак слышал голос бога: убей, убей, убей. В ритме этих слов бились волчьи сердца. Молитвенные четки рябиновым ошейником обвились вокруг горла Марбла. Он не отдаст свою добычу никому, в зубах принесет ее господину.

Дыхание паром вырывалось из распахнутых пастей. Волки устали, но выдохся и олень. Время бежал все медленнее. Марбл знал, что скоро сможет вцепиться ему в глотку. Он хотел этого – нёбом почувствовать кровь, насытиться теплым мясом.

Никто не станет читать молитв о тех, кто не смог бежать. Их оставили, бросили, забыли. Всех тех, кто не сменил человечьи шкуры на звериные. За вожаком следовали только сильные.

Из лучших лучших надо брать всегда, иначе кровью станет вдруг вода.

Стая жадно пила воду из незамерзавшего родника. Она казалась им оленьей кровью. Раньше – священники, мясники, теперь – дикое племя на звериной охоте. Они загоняли добычу. Время отчаянно рвался к собственной гибели. Волки шли по его следам.

Марбл замедлился, останавливая стаю – впереди было озеро. Лед был тонким и хрупким – битым стеклом он лежал на поверхности воды. Вожак помнил, что многие пошли здесь ко дну – холодные течения унесли их в другие миры, не оставив даже костей. Олень этого не знал. Он беспомощно бил ногами, барахтался, пытался опереться на непрочную корку льда. Она рассыпалась, как хрусталь.

Марбл поплыл. Молитвенные четки горели огнем, придавали сил. Вожак был готов бороться. Его стая загнала добычу, но убить ее он должен сам.

Время беспомощно взвыл, заметив волка. Шестиглазый олень пытался уплыть, но оборотень был сильнее, быстрее. Марбл греб лапами, не чувствуя холода. Он видел, что его добыча выбилась из сил, замерзла, не могла больше держаться на поверхности. Олень пропал под толщей воды. Волк нырнул за ним. Во тьме он видел ясно – казалось, сама его шкура светилась. Время двигался медленно, застывал, он не мог бороться.

Легкая добыча. Слишком легкая.

Марбл вцепился оленю в глотку. Из нее хлынула теплая кровь. Вожак напряг все силы, чтобы вытащить тяжелое тело на поверхность. Стая помогла ему, вынесла на берег, согрела.

Полуразложившаяся, покрывшаяся льдом туша оленя лежала перед ними. Время был мертв. Стая завороженно смотрела на него. Он был единственным мертвецом за последние несколько столетий. В шести невидящих глазах Марблу мерещилась усмешка. Вожак сильным ударом раздробил череп оленя.

Это стало концом охоты. Волки знали, что нужно снова обратиться в людей. Только они забыли, как ими быть. Не хотели вспоминать. Стая распалась, сбежала. Марбл остался один. Острыми когтями и зубами он снял шкуру с Времени, насытился его мясом, обглодал кости, разворошил внутренности.

Молитвенные четки вернули вожаку человеческий облик. Охота была окончена.

Человека ждал бог с по-детски злобным лицом.

* * *

– Это не Время, церковный ты пес! – зловеще хохотал бог, глядя на шкуру, принесенную Марблом.

Пастырь смотрел ему в глаза, он не верил. Он потратил на поиски жизнь, он принес в жертву слишком многих.

– Это Время, – упрямо сказал смертный, не отводя взгляда от горящих рун на лице бога. Руины замка медленно обращались в пыль.

– Наглая псина! Ты перечишь богу! Смотри же! – всплеснул руками владыка этих мест. Выражение его лица стало жестким, суровым.

Под шкурой, брошенной на пол, послышался хруст костей. Еще мгновение назад пустая, она наполнилась мясом и кровью. На Марбла смотрел шестиглазый олень. Его морду облепили замерзшие мухи. Он усмехался, бил копытом, направил на человека обагренные кровью рога.

Бог поднялся со своего трона. В его руке появился призрачный посох.

– За эту дерзость поплатишься ты и весь твой волчий род! – его слова могильными червями вползли в голову Марбла.

Человек закричал.

* * *

– Что это за статуи? – спросила молодая женщина своего спутника. Он замялся, не зная, сказать ей правду или нет.

– Это осужденные господином-богом, – ответил мужчина спустя мгновение.

Странница нахмурилась, глядя на стройные ряды мраморных изваяний. Маунт-Дар превратился в город статуй. Она покачала головой. Слишком долго ее здесь не было.

Женщина в желтой кожаной куртке шла между рядами, сжимая в ладонях увядший рябиновый венец. Она сняла его с головы статуи, чье лицо казалось смутно знакомым.

Она шагала вперед. Холодный воздух царапал горло. Снег хрустел под ногами. Неподалеку бродил олень с облепленной мухами мордой. Женщина не смотрела на него. Среди сотен застывших лиц она, казалось, искала одно. Мужчина не торопил ее, взглядом следя за оленем. Она остановилась у статуи молодого человека, одетого в рясу. У него было лицо святого, в руках он сжимал молитвенные четки.

– Прости, что не пришла на твой зов, Мраморный Волчонок, – печально сказала она, глядя изваянию прямо в глаза.

– Это не твоя вина, им давно пора было умереть, – спутник положил ладонь ей на плечо.

– Но не так, – покачала головой женщина. – Теперь, когда я вернулась, я хочу все сделать по правилам. – Топнула ногой она.

Увядший, промерзший рябиновый венец ожил в ладонях Смерти. Она опустила его на голову пастыря, вожака. Мраморная статуя лопнула, рассыпалась в пыль. Осколки задевали соседние изваяния, разбивали скорлупу, в которую на многие века чужая жестокая воля заточила людские души. Теперь одна за другой они становились свободны.

Улицы Маунт-Дара превратились в калейдоскоп теней – слуги Смерти уводили армию ликующих душ к Вечной Реке. Они бережно брали их за руки, провожая в Бессмертные Земли.

– Прощай, Волчонок, – женщина помахала рукой бледной тени мальчика, которого оставила жить когда-то давно.

Смерть и ее спутник долго молчали, глядя вслед удалявшейся процессии.

– Обман! – крикнула женщина, и послушный олень пришел на ее зов. Она вынула из дорожной сумки кусок сырого мяса и бросила ему. Обман обнажил два ряда заостренных зубов, схватил угощение и унесся прочь.

Спутник Смерти неодобрительно смотрел на следы оленя, исчезнувшего среди рябин.

– Что ж, Время, – сказала, наконец, женщина и посмотрела на своего старого друга. – Пора идти дальше.

Время ничего не ответил, только кивнул.

Они зашагали по диким дорогам Пограничного Мира, известным только им одним.

* marble (англ.) – мрамор

Хозяйка Вечного дома

Сергей Резников

Старуха

Берта съела слизняка. Рот наполнился горьким металлическим привкусом, дрянь хотелось выплюнуть, но она терпела. Проглотив первого, скривившись, положила в рот второго. Свою добычу Берта нашла под ржавой железякой в подвале Вечного дома, где скрывалась уже почти неделю. Она прислушалась. Рядом капала вода. Её хватало здесь, в затхлом подземелье. Зато не доставало света, но Берта носила с собой два свечных огарка. Один почти закончился.

Доев слизняков, Берта запила их ржавой водой, сочащейся из трубы. Уже собралась было идти дальше, когда услышала топот шагов и голос Старухи. Убив тишину, он гудел, словно огромный колокол.