Избранные. Фантастика в стиле Punk!

Вахтанг зарыскал глазами, коричневое его лицо, со светлым следом от горнолыжной маски потемнело ещё больше.

– Тут Синицыны приехали…

Влад поднял лицо к потолку.

– Охохонюшки… А чего? Не зима ж вроде.

– Ну да, они на море приехали вроде, а тут… – бормотал Ваха

– Понятно.

– Я им сказал, что у вас выходной, что день рождения… Но вы же знаете, там Анатолий этот… Вот я и к вам…

– Да ладно, Ваха, чего там, – прервал его Влад. – Скажи, скоро буду.

– Спасибо, Владислав Игоревич! Спасибо! – обрадовался Ваха и отключился.

– И нет нам покоя… – начал напевать Влад, натягивая горнолыжный комбез.

* * *

– Как водичка? – спросил Ваха.

Синицыных на курорте знала каждая собака. Анатолий с Лидией Петровной приезжали в Гагру два раза в год, а то и три.

К своим тридцати пяти (учились вместе, поженились ещё студентами) они защитили, каждый, по кандидатской, а Анатолий даже докторскую; имели репутацию и «приход» в виде верных студентов, аспирантов и слушателей. Современная наука «Философия свободной души» набирала популярность, и Синицыны оказались в струе.

За собой следили: стройные, подтянутые, вечером намазаться кремом, раз в неделю массаж и сауна, по утрам гимнастика, вечером прогулка по зелёным московским улочкам.

В Гагру приезжали в зимнее время, «под снег» – хорошенько катнуть на лыжах; а летом любили Пицунду – там и пляжи получше, и море поласковее.

– Брр! – Анатолий дёрнул плечом. – Так вроде жарко, чуть ли не двадцать пять, но вода чего-то не прогрелась ещё.

– И глядим, горы белые, думаем, а чего ж не покататься? – улыбнулась Лида. – Когда ещё так получится…

– Очень захотелось, да. Хоть и прокатное пришлось взять, – Анатолий скептические повертел ногой в арендованной, но дорогой и почти новой лыжине.

Стояли у подножия Арабики на поляне Бамбонаш среди кафешек и ресторанов. Сюда прямо от моря за двадцать минут вознесла Синицыных канатная дорога. Сама Арабика и соседняя Агепста были уставлены подъёмниками покороче и исчерчены загогулинами трасс. Пансионаты, коттеджи и гостиницы заполонили края поляны. Сезон затянулся, но на склонах было безлюдно.

– Но всё равно искупались? – Ваха спрашивал, а сам поглядывал на часы.

– А, – махнула горнолыжной палкой Лида, – где там…

– Да уж. Лёд только в апреле сошёл, – закивал головой Ваха. – А в мае некоторые донизу съезжали.

– Да ну? – удивился Анатолий.

Он обтянул свою стройную фигуру цветастым эластиком, ухоженную шевелюру обхватил пояском от модных очков. Жена от него не отставала, и Ваха, нет-нет, а косил на Лидию Петровну восточным своим глазом.

– Ага, сейчас уже немного подрастаяло, – кивнул он. – Но всё равно только на поляне пригревает, а на восточных и западных склонах и целый день не отпускает.

– Снега-то давно, гляжу, не было, – скептически постучал палкой по насту Анатолий.

Постучал с видом знатока. А вот кататься Синицыны толком так и не научились Зато требовали себе самого лучшего инструктора. Лучшим считался Влад Дугин.

Дугин мог дать фору любому лыжнику. Особенно вне трасс. Молодцы-удальцы, которых он штопал, ворчали: «Просто он тут всё строил, знает уклоны и рельеф». Дугин вообще тут был авторитетом. С чудинкой, но авторитетом. Сам директор Гедеван Александрович жал ему руку по утрам и спрашивал про состояние склонов. С начальником спасслужбы и главным метеорологом каждый день планёрка, и решающее слово оставалось за Дугиным. А если снегопады, то Дугин на пульте перед картой склонов – где, в какой последовательности закрывать трассы и спускать снежные завалы «трясухами» – искусственными вибросклонами. А числился гидом и инструктором, хотя сто раз предлагали повыше перебраться. Но лишь головой качал, отказываясь.

– Так, ну и где он? – посмотрел на часы и Анатолий.

Ваха переступил с ноги на ногу, высматривая длинную фигуру на восточном склоне – где-то там, на границе леса располагался домик инструкторов.

– Здоров, – голос раздался с другой стороны. Дугин, со здоровенными лыжами на плече, с тёмными подвивающимися вихрами и мохнатой бородой шагал к ним размашисто. Круглые альпинистские очки скрывали глаза.

– О, Влад, здравствуйте! – обрадовалась Лида.

И Анатолий не ревновал, он тоже рад был Дугину. Синицын любил бахвалиться в городе: вот он, уважаемый человек, а тут выполняет безропотно (преувеличивал) всякие дурацкие упражнения, не перечит и смотрит на учителя подобострастно (откровенно врал). Ведь здесь Горы. И поднимал Анатолий указательный палец, когда живописал друзьям свои горнолыжные подвиги.

– С днём рождения, – затряс руку он Дугинскую руку.

Влад криво улыбнулся.

– Так поздно сюда ещё ни разу не заглядывали, поэтому не знали, что у вас сегодня праздник, – засуетилась Лида.

Влад про себя чертыхнулся, а вслух сказал:

– Да ну… какой там праздник. Ну, что, наверх, а там по Гегской? Разминочный?

И они поехали наверх на тёплом и мягком кресле канатки номер семь. Синицыны крутили головой, разглядывая привычные пейзажи, всё удивляясь, как долго лежит снег в этом году.

– Теперь с каждым годом всё холоднее, – прокомментировал Влад.

Сегодня как раз он подметил, что четверть века прошло, как остановилась Плотина. И если первые десять лет ещё тлело инерцией тепло, то потом холод попёр изо всех щелей. Всё заметнее, всё быстрее.

– Думаете? – прервала его мысли Лида.

– Да ну, Влад! Случайные флуктуации! – махнул рукой Анатолий. – Сейчас прохладно, потом тепло.

– Если бы, – хмыкнул Влад, поглядывая на ядрёной голубизны небо. – Как Плотину остановили, так и началось. Поначалу незаметно было, а потом в обратную сторону механизм раскачался. И эта ледяная мощь всё нарастает.

Он говорил, покачивая широкой лыжей.

– Ой, Влад, скажите ещё, жаль, что ракеты больше не запускают, – невпопад сказала Лида.

Дугин резко повернулся к ней, сверкнув чёрными очками. Лида осеклась. Тут подъёмник подъехал к верхней точке, и все трое синхронно выползли из кресла.

– Разомнёмся и начнём, – скомандовал Дугин и стал размахивать руками, ногам и вертеть корпусом.

А Синицыным хотелось просто постоять, поглазеть спокойно. Отсюда, с Арабики виднелась холодная синева моря, и во все стороны было красиво.